Светлана Павлова - Гонка за счастьем Страница 12

— Только не начинай теоретизировать и переводить разговор совершенно в другую плоскость — в разницу культур, противоречивость и несовместимость менталитетов, запад — восток… Этих общих дискуссий я уже наслушалась и сыта ими по горло.

— Я вовсе ничего не хочу упрощать и хочу сам во всем постепенно разобраться, а для этого мне нужно уйти… Дочери будет лучше с тобой, здесь… Видишь, я же не подлец какой-нибудь, я думаю и о вас… и потом, все еще возможно, может, я и вернусь, не смогу без тебя и Мари, но я должен попробовать заново… Нам нужно пожить отдельно…

В чем ему нужно разобраться, живя исключительно отдельно? Какая прочитанная книга? Я перешагнула третий десяток и до сих пор себя не знаю, а он уже решил, что успел прочитать меня, причем, что самое занятное, — до конца… а чего стоят эти хозяйские заявочки — может, он еще вернется, а может, и еще что-нибудь… и почему это он все решает за меня?

— Пожить отдельно, нам? Я этого не требовала. Скажи просто — тебе…

— Хорошо, мне. Съеду, конечно, я.

— А как же твои рассуждения о важности предсказуемости, о необходимости монотонности в жизни?

— Эта цитата из меня сейчас совсем не к месту… Да пойми же, это я говорил о функционировании законов и общем устройстве жизни, а не о чувствах. Чувства возникают иногда вопреки всему… и тогда они не подвластны ни контролю, ни внушению, ни долгу, ни рассудку — ничему. Они или есть, или их нет…

Я уже не питаю иллюзий насчет человеческого совершенства и давно поняла, что в людях намешано всего понемногу — и темного, и светлого, и доброго и злого, и человеческая суть полностью зависит лишь от пропорций, от степени присутствия того или другого. Не всегда стоит набивать собственные шишки, чтобы приобрести личный опыт, иногда достаточно шишек других… Люди, в основе своей, непорядочны, ненадежны, безответственны и лишены сострадания. Но ведь Виктора так выгодно отличало от всех наличие именно таких качеств, как порядочность, надежность, ответственность и еще многое другое — искренность, тонкость ума, честность, доброта, умение ценить заботу и дружбу…

Сейчас я слушаю его путаные объяснения, и мне начинает казаться, что я придумала его таким, каким мне хотелось его видеть, а все упомянутое у него никогда вообще не существовало… Не могло же все так сразу взять и исчезнуть…

Хотя — зачем я играю с собой? — пора бы и привыкнуть, ведь изменения в нем начались не вчера и этот совершенно чуждый мне человек уже давно никому и ничему не сострадает и ничего не ценит, а доброты и ответственности в нем ровно столько же, сколько во мне — заблуждений на его счет… И сегодня я не впервые чувствую, что он отмежевался от семьи, это случилось давно, так что не стоит удивляться и тому, что он и сейчас ни в чем не сомневается, а спокойно режет по живому и эгоистически-убежденно сообщает мне об уже созревшем решении…

Чувствую, что постепенно начинаю приходить в бешенство, но даю себе слово — буду держать себя в руках и постараюсь не сорваться…

— Неужели ты думаешь, что я настолько завишу от тебя, что позволю тебе экспериментировать с моей собственной жизнью, с жизнью нашего ребенка и стану молча ждать твоего решения, твоего очередного приговора?!

— При чем тут «экспериментировать»?

— А как еще это можно назвать? Мы, как подопытные мыши, должны тихо и покорно сидеть и ждать — что же там решит сделать с нами, живя где-то отдельно, заботливый и думающий о нас муж и отец? Такое ощущение, что мы не в хваленой цивилизованной Франции, а где-нибудь в Иране… Идиотка… как я могла столько времени терпеть твое хамство?

— Ты сейчас тоже не на высоте…

— Наверное, сама виновата — дала тебе повод считать, что ты — хозяин моей судьбы.

— Я прошу тебя только об одном — успокойся, не горячись, давай всего лишь попробуем пожить раздельно и постараемся во всем разобраться… Я вовсе не хочу скандала. Ты ведь тоже понимаешь, что наш брак исчерпал себя, и у нас нет иного выхода — нужно, конечно, разъехаться, а потом, не торопясь, все взвесить, обдумать, сравнить… то есть, надо все сделать постепенно…

— Скандала и не будет. Твоей хваленой европейской цивилизованности никто и ничто не угрожает. Раз одна из сторон утверждает, что не может больше состоять в браке, потому что он полностью исчерпал себя, значит, действительно, браку — конец и требуется развод.

— Заметь, не я это предложил…

— Ты к этому замечательным образом подвел. Не могу сказать, что наша совместная жизнь давала и мне повод для оптимизма… мягко говоря…

— Видишь, я же был прав, я же говорил, что…

— Да уж, ты всегда прав. Поступай как знаешь, я тебя не держу, но Мари, конечно же, останется со мной — встречаться с ней можешь сколько пожелаешь… Кстати, имей в виду, имущественный вопрос, который ты затронул в своем трусливом письме, меня очень даже занимает — мне ведь придется одной растить дочь…

Пока, несмотря на весь бредовый диалог, мне как-то удается контролировать свой гнев и обиду.

— Растить дочь мы должны вместе, от этого я не отказываюсь…

Клер говорит, что не стоит торопиться, после двенадцати лет брака возможны всякие отклонения… Да нет же, какие там отклонения — я только что сказала о необходимости развода, а он и бровью не повел, проглотил и даже для виду не возразил… теперь будет утверждать, что развод — моя идея. Плевать, пусть, если ему этого хочется, главное уже понятно — он этого ждал. Мне же вполне ясно заявлено — брак ис-чер-пал себя, то есть кончился. Для чего искать лазейку? Уж лучше остаться хозяйкой положения и проговорить все самой, не ожидая, когда будет вынесен его очередной приговор… И лучше с этим покончить побыстрее.

Ничего, кроме усталости и едва сдерживаемой злости, не чувствую, поэтому пока могу говорить довольно спокойно. Думаю об одном — нужно как-то продержаться.

— Ты все инициировал сам, поэтому сам и подготовь все необходимые документы, только, пожалуйста, без долгих проволочек.

— Для развода нужна причина, и нам стоит вместе подумать о том, как…

— Найдешь. Я заранее согласна с любой причиной, по которой разведут без промедления. Что там тебе больше подходит — сексуальная несовместимость, наличие другой семьи?.. Что угодно…

— Как ты легко все приняла, неужели ты совсем разлюбила меня?

— Что?! Теперь ты решил еще и поиздеваться?!

— Ты так спокойно отнеслась к разводу, что…

— Прошу простить, месье, за очередное разочарование или, может, напротив, сюрприз — все-таки не до конца вписываюсь в ваше представление о себе, как о прочитанной книге. Лично мне приятно сознавать, что хоть чем-то удалось вас удивить. А на вопрос о наличии останков любви даже не знаю, что и ответить — настолько он нелеп. С некоторых пор именно вас, месье, очень подводит чувство меры и вкуса, о которых вы так любите распространяться.

Фиксирую учащенную пульсацию раздражения и понимаю, что снова начинаю заводиться… Нарастание нешуточное — боюсь, что скоро не смогу больше сдерживаться.

— Мы ведь можем оставаться друзьями…

— Знаешь что, катись-ка ты отсюда… дружок, да побыстрей… на сегодня — достаточно. Не знаю, как ты, но я по горло сыта всей этой чушью и мне нужна передышка…

— Но мы же еще ничего не решили…

— Мы решили главное, с деталями разберемся позже… все, вытряхивайся, предлагаю немедленно закончить первый тур переговоров… пока я еще владею собой.

— Не иронизируй, мне нелегко, я до сих пор чувствую такую сильную связь с вами…

— То есть, если я правильно тебя понимаю, мы тебя связываем… Освободись от этой иллюзии — ты совершенно свободен.

— Почему ты совсем не пытаешься бороться за семью? Почему ты так легко меня отпускаешь?

Это было слишком даже для такого законченного эгоиста, как он.

— Слушай, урод, ты издеваешься или просто… спятил?! Да кем ты себя вообразил? Режиссером?

— Почему режиссером?

— А кем же еще? Утверждаешь, что я — тормоз в твоем развитии, что наш брак исчерпал себя и одновременно хочешь, чтобы я стала удерживать тебя?! Режиссер недоволен — статистка позволяет себе действовать по-своему!

— Я просто задал вполне естественный вопрос…

— Естественный?! Ты хотя бы иногда слушай себя со стороны, мерзавец! По-моему, от воздержания сперма ударила тебе в голову! Бороться за такое дерьмо! Это же полный абсурд! Убирайся, скотина, видеть тебя больше не могу!

Я впервые бросаю ему в физиономию все эти словечки, и мне это — абсолютно легко!

— Остановись… не раздражайся, а постарайся взять себя в руки и понять, что мне сейчас придется… уйти и закрыть за собой дверь — насовсем… и это, как выясняется, довольно трудно…

— Так что ж ты тогда устраиваешь эту многословную тягомотину и не вытряхиваешься сразу? Или ты решил попугать меня этим?!