Лев, колдунья и платяной шкаф - Клайв Стейплз Льюис Страница 12

— Дальше, дальше. Вот сюда. Нам опасно оставаться на открытом месте.

И только когда он завёл ребят в самую чащобу, туда, где четыре сосны росли так близко, что ветви их переплелись, а у подножия земля была усыпана хвоей, так как туда не мог проникнуть даже снег, бобр наконец заговорил.

— Вы — сыновья Адама и дочери Евы? — спросил он.

— Да, четверо из них, — сказал Питер.

— Ш-ш-ш, — прошептал бобр, — не так громко, пожалуйста. Даже здесь нам грозит опасность.

— Опасность? Чего вы боитесь? — спросил Питер. — Здесь нет никого, кроме нас.

— Здесь есть деревья, — сказал бобр. — Они всегда всё слушают. Большинство из них на нашей стороне, но есть и такие деревья, которые способны предать нас ей, — вы знаете, кого я имею в виду. — И он несколько раз покачал головой.

— Если уж разговор зашёл о том, кто на какой стороне, — сказал Эдмунд, — откуда мы знаем, что вы — друг?

— Не сочтите это за грубость, мистер Бобр, — добавил Питер, — но вы сами понимаете, мы здесь люди новые.

— Вполне справедливо, вполне справедливо, — сказал бобр. — Вот мой опознавательный знак.

С этими словами он протянул им небольшой белый лоскут. Ребята взглянули на него с изумлением, но тут Люси воскликнула:

— Ах, ну конечно же! Это мой носовой платок. Тот, который я оставила бедненькому мистеру Тамнусу.

— Совершенно верно, — подтвердил бобр. — Бедняга! До него дошли слухи о том, что ему грозит арест, и он передал этот платок мне. Он сказал, что, если с ним случится беда, я должен встретить вас… и отвести. — Здесь бобр замолк и только несколько раз кивнул с самым таинственным видом. Затем, поманив ребят еще ближе, так, что его усы буквально касались их лиц, он добавил еле слышным шёпотом: — Говорят, Эслан на пути к нам. Возможно, он уже высадился на берег.

И тут случилась странная вещь. Ребята столько же знали об Эслане, сколько вы, но, как только бобр произнёс эту фразу, каждого из них охватило особенное чувство. Быть может, с вами бывало так во сне: кто-то произносит слова, которые вам непонятны, но вы чувствуете, что в словах заключён огромный смысл; иной раз они кажутся страшными, и сон превращается в кошмар, иной — невыразимо прекрасными, настолько прекрасными, что вы помните этот сон всю жизнь и мечтаете вновь когда-нибудь увидеть его. Вот так произошло и сейчас. При имени Эслана каждый из ребят почувствовал, как у него что-то дрогнуло внутри. Эдмунда охватил необъяснимый страх. Питер ощутил в себе необычайную смелость и готовность встретить любую опасность. Сьюзен почудилось, что в воздухе разлилось благоухание и раздалась чудесная музыка. А у Люси возникло такое чувство, какое бывает, когда просыпаешься утром и вспоминаешь, что сегодня — первый день каникул.

— Но что с мистером Тамнусом? — спросила Люси. — Где он?

— Ш-ш-ш, — сказал бобр. — Погодите. Я должен отвести вас туда, где мы сможем спокойно поговорить и… пообедать.

Теперь уже все, исключая Эдмунда, испытывали к бобру полное доверие, и все, включая Эдмунда, были рады услышать слово «обед». Поэтому ребята поспешили за новым другом, который вёл их по самым густым зарослям, да так быстро, что они едва поспевали за ним. Они шли около часа, очень устали и проголодались, но вдруг деревья перед ними стали расступаться, а дорога пошла круто вниз. Через минуту они оказались под открытым небом — солнце все ещё светило — и перед ними раскинулось великолепное зрелище.

Они стояли на краю узкой, круто уходящей вниз лощины, по дну которой протекала — вернее, протекала бы, если бы её не сковал лёд, — довольно широкая река. А прямо под ногами реку перерезала плотина. Взглянув на неё, ребята сразу вспомнили, что бобры всегда строят плотины, и подумали, что эта плотина наверняка выстроена мистером Бобром. Они заметили также, что на его физиономии появилось подчёркнуто скромное выражение: такое выражение бывает на лицах людей, когда они показывают выращенный собственными руками сад или читают вам написанную ими книгу. Простая вежливость требовала, чтобы Сьюзен произнесла: «Какая прекрасная плотина!» На этот раз мистер Бобр не сказал «Ш-ш-ш». Он сказал: «Ну что вы, что вы, это такой пустяк. К тому же работа ещё не закончена».

Выше плотины была глубокая заводь, вернее, была когда-то, — сейчас, естественно, они видели ровную поверхность темно-зелёного льда. Ниже плотины, далеко внизу, тоже был лёд, но не ровный, а самых причудливых очертаний — пенный каскад воды, схваченный морозом в одно мгновение. Там, где раньше вода переливалась струйками через плотину или просачивалась сквозь неё, сейчас сверкала стена сосулек, словно цветы, венки и гирлянды из белоснежного сахара. Прямо посредине плотины стояла смешная хатка, похожая на шалаш, из отверстия в её крыше поднимался дымок. Он сразу наводил, особенно если вы были голодны, на мысль об обеде, и вам ещё сильнее хотелось есть.

Вот что увидели ребята. А Эдмунд углядел ещё кое-что. Немного дальше вниз по реке в неё впадал приток, текущий по другой небольшой лощине. Взглянув туда, Эдмунд приметил два холма и был почти уверен в том, что это те самые холмы, которые ему показала Белая Колдунья, когда он прощался с ней у фонарного столба. Значит, между этими холмами, всего в полумиле отсюда, подумал он, стоит её замок. Он вспомнил о рахат-лукуме и о том, что он станет королём. «Интересно, как это понравится Питеру?» — подумал он. И тут в голову ему пришли ужасные мысли.

— Ну, вот и добрались, — сказал мистер Бобр. — Похоже, что миссис Бобриха уже поджидает нас. Идите за мной. Будьте осторожны, не поскользнитесь.

Верх плотины был достаточно широк, чтобы по нему идти, но удовольствие это было маленькое, ведь дорога вела по льду, и, хотя замёрзшая заводь с одной стороны была на одном уровне с плотиной, с другой был крутой обрыв. Так вот они и шли гуськом за мистером Бобром, пока не добрались до середины плотины, откуда можно было посмотреть далеко-далеко вверх и далеко-далеко вниз по реке. И когда они добрались до середины, они оказались у дверей бобриной хатки.

— Вот мы и дома, миссис Бобриха, — сказал мистер Бобр. — Я нашёл их. Вот они — сыновья и дочери Адама и Евы. — И ребята вошли в дверь.

Первое, что услышала Люси, — негромкое стрекотание, а первое, что она увидела, — добродушную бобриху, которая сидела, прикусив зубами нитку, и шила что-то на швейной машине. От этой-то машины и