Саладин. Султан Юсуф и его крестоносцы - Сергей Анатольевич Смирнов Страница 12

Затем я поспешил вперед, встал во главе отряда и повернул на восток, на Дамасский торговый путь, с которого нельзя было сбиться и безлунной ночью. Днем, до самого заката, у древней оливы, стоявшей на пересечении пути с Дорогой Одинокого Льва была привязана течная кобылица. Там мой жеребец заржал, я легко направил его на Львиную тропу. Он содрогнулся и помчался по ней во весь дух, увлекая за собой остальных. Казалось, в одно мгновение ока (а ведь у слепого ока - и вечность как один миг!) мы обогнули всю Масличную гору, спустились в Гееннскую долину*, пронеслись мимо Сиона. Город остался уже далеко позади, когда Яффская дорога откликнулась звонким стуком под копытами наших коней.

- Вот так скачка! - переведя дух, пробормотал рыцарь Джон. - Будто сам дьявол их нес!

Прочие подавленно молчали. Внезапная свобода, сытный ужин, одежды мамлюков и наконец бешеный галоп в темной ночи забывших про поводья коней - все эти чудеса заставили бывалых воинов растерянно смириться с любыми поворотами судьбы. Новая жизнь явно казалась кафирам необыкновенным сновидением, заставшем их в темнице. У меня даже и мысли не возникло пересчитать их, как овец.

Некоторое время отряд двигался спокойным шагом, пока вдали, справа от дороги, не замерцали огни и не появилось маленькое зарево, как будто кто-то за холмом разжег сильный костер.

Проехав еще немного, рыцарь Джон остановил коня, и у него за спиной разом стих цокот копыт остальных жеребцов.

- Пресвятая Дева! - прошептал он в испуганном изумлении, - Да ведь это же Эммаус!

Действительно, огни горели как раз в том месте, где, по преданию, пророк Иса после своего чудесного воскрешения явился на дороге двум своим ученикам.

С детства не страшась ночи, я, однако, и сам бы не на шутку встревожился, если бы в начале пути не прочел тех слов на маленьком куске пергамента.

- Там нас ожидает короткий привал и славное угощение, - попытался я успокоить доблестного рыцаря.

По неясному во тьме движению его руки, можно было угадать, что он перекрестился.

- Хоть райские кущи посули, я на милю не подойду! - пробормотал рыцарь Джон.

- Боишься, что твой пророк Иса накажет тебя за присягу королю-иноверцу? - не сдержавшись, уколол я рыцаря.

Мне всегда было любопытно испытывать христианские души, чтобы понять, как они устроены.

- Бог таких красных огней не зажигает, - твердо сказал рыцарь Джон, будто повидал уже все огни: и на небесах, и в преисподней. - Туда, верно, забрались бесы. Да и сам ты бес! Хоть убей, туда не пойду!

Остальные тоже уперлись на месте и угрюмо молчали. Хорошо, что хоть не блеяли испуганно.

Признаться, я растерялся, не зная, что делать. Однако великий султан, мир да пребудет над ним, оказался прозорлив. От Эммауса к дороге быстро потекла вереница факелов, и вскоре отряд был окружен двумя десятками всадников из личной стражи султана. На мою радость, их привел катиб аль-Исфахани. Он обратился к рыцарю Джону с такими словами:

- Великий султан, да возвеличит его Аллах над всеми властителями, велит кафиру, присягнувшему ему на верность, вместе со своими воинами посетить место, священное для всех христиан.

"Такое паломничество им и не снилось!" - пришла мне в голову веселая мысль.

В безлюдном месте, где когда-то находилось селение Эммаус, остались развалины христианского храма, построенного ромейской царицей Ириной* и разрушенного пять веков назад, в пору персидского нашествия на Палестину. В ту ночь сохранившееся щербатые стены были освещены огнями изнутри и снаружи, и перед входом в базилику был поставлен стол с нехитрым угощением - овечьим сыром и вином, уже разлитым по глиняным плошкам.

Всех оруженосцев задержали за две сотни шагов от того места, а благородным воинам велели сесть за стол. Место в его главе осталось пустым.

Кафиры сели и бессильно опустили руки: каждый из них боялся первым потянуться к вину, которого им не посылал Бог с первого дня заточения. Они опускали глаза и стыдливо глотали слюну.

Я сделал знак рыцарю Джону.

Тот неторопливо, но уверенно потянулся к плошке, также неторопливо пригубил, и, обведя воинов неясным взглядом, очень сдержано проговорил:

- Благословим Господа, братья! Прекрасное вино.

В следующий миг меня пронизал озноб, ибо даже мне происшедшее показалось чудом.

А произошло вот что: из мрака на свет внезапно и совершенно беззвучно выступил сам великий султан Юсуф и без церемоний сел во главе стола, как первый среди равных.

Лица кафиров окаменели, однако султана ничуть не разгневало то, что никто из них не только не вскочил с места, но даже не смог произнести ни единого слова приветствия.

Великий султан, только обвел их бесстрастным взглядом, потом мягко улыбнулся и рек:

- Вино создано для вас, кафиры. Без него ваша кровь стынет и замедляет свой ток по жилам. Пейте, и пускайтесь в путь наперегонки со своей кровью.

Воины повиновались, отхлебнули по глотку, и в их глазах сразу вспыхнули живые огоньки.

Однако мудрый султан не ждал и не требовал от них благодарности.

- Не сегодня, так завтра вы затеете между собой спор о том, зачем мне, султану, понадобилось спасать вашего малика, моего врага, - изрек он, - и этот спор затруднит ваш путь, как камни, что осыпаются на дорогу, проходящую через глубокое ущелье. Поэтому я сам, султан Египта и Сирии, решил заранее расчистить вашу дорогу. Слушайте и запоминайте мои слова. Ричард - самый доблестный малик и воин среди христиан. И он заключил со мной договор. И мы дали друг другу слово, что, когда он подавит смуту в своей стране и утвердит свой трон, он вернется. Тогда мы вновь станем друг перед другом и спросим Всемогущего Бога,