Стивен Кинг - Конец Смены Страница 13

— А можно заглянуть в гараж?

— Конечно, только там ничего нет.

— Только взглянуть.

— Чтобы уже все точки над «і» расставить, да? Понятно! Сейчас найду ключ.

Только ключ ему не нужен: дверь гаража приоткрыта где-то на два пальца. Мужчины молча смотрят на щепки, торчащие из выломанного места вокруг замка. Наконец Том говорит:

— Вот и верь...

— Сигнализация не охватывает гараж, насколько я понимаю.

— Правильно понимаете. Здесь же нечего охранять.

Ходжес заходит в прямоугольное помещение с голыми деревянными стенами и наливным бетонным полом. На бетоне видны отпечатки подошв. У Ходжеса изо рта идет пар, но кроме пара он замечает еще кое-что. У левых гаражных дверей стоит стул. Кто-то на нем сидел и выглядывал на улицу.

В левой верхней части живота Ходжеса постепенно нарастает неприятное ощущение, выпускает щупальца в нижнюю часть спины — боль уже давно стала ему словно старый приятель, но сейчас волнение полностью заглушило её.

Кто-то тут сидел и смотрел на дом 1601, думает он. Готов поспорить на ранчо, если бы его имел.

Он идет в переднюю часть гаража и садится на то место, где сидел неизвестный. Посередине двери расположены три окошка, и с одного вытерта пыль. Прямо напротив — большое окно гостиной дома номер 1601.

— Слушайте, Билл, — говорит Том. — Там что-то под стулом.

Ходжес наклоняется и заглядывает, хотя от этого живот горит огнем. Видит там черный диск, примерно три дюйма в диаметре. Берет его за края. На диске золотыми буквами выбито одно слово: «ШТАЙНЕР».

— Это от камеры? — спрашивает Том.

— От бинокля. Полицейские участки с жирным бюджетом пользуются биноклями «штайнер».

С хорошим «штайнером» — а, насколько известно Ходжесу, плохих их не бывает — наблюдатель мог бы оказаться прямо в комнате Эллертон и Стоувер, если окна не зашторены... а когда они с Холли утром были в той комнате, шторы были раздвинуты. Черт, если женщины смотрели новости по Си-Эн-Эн, то наблюдатель мог читать бегущую строку внизу экрана!

У Ходжеса нет пакета для вещественных доказательств, но в кармане его куртки лежит пачка бумажных салфеток. В две из них он аккуратно заворачивает крышку от объектива и прячет во внутренний карман. Встает со стула (от чего желудок снова скручивает — что-то сегодня после обеда боль особенно дает о себе знать) и тут замечает еще одну деталь. Кто-то вырезал на деревянной стене одну букву между двумя гаражными дверями — возможно, перочинным ножиком.

И эта буква — Z.

12

Они уже почти вышли на подъездную дорожку, когда с Ходжесом происходит нечто новое: внезапный болевой импульс под левым коленом — такое ощущение, будто ударили ножом. Он вскрикивает и от удивления, и от боли, склоняется, разминает руками болезненный сустав, чтобы сдвинуть его с места. Или чтобы хотя бы немного полегчало.

Том наклоняется к нему — и ни один из них не замечает старый «шевроле», который медленно движется по Хиллтоп-курт. На его выцветших синих боках видны пятна красной грунтовки. Пожилой мужчина за рулем еще сбавляет скорость и разглядывает двух людей у гаража. Затем «шевроле» разгоняется, выпустив из выхлопной трубы облако голубого дыма, и минуя дом Эллертон и Стоувер, направляется к повороту в конце улицы.

— Что это было? — спрашивает Том. — Что с вами?

— Судорога, — цедит сквозь зубы Ходжес.

— Разотрите.

Ходжес болезненно улыбается из-под спутанных волос:

— А что же я, по-вашему, делаю?

— Можно я?

Том Зауберс, ветеран физиотерапии благодаря походу на одну ярмарку вакансий шесть лет назад, отодвигает руку Ходжеса в сторону. Снимает перчатку и берется пальцами за колено. Прочно.

— Ой, Господи! Бля, больно!

— Знаю, — говорит Том. — Тут ничего не поделаешь. Перенесите как можно больше веса на здоровую ногу...

Ходжес так и делает. «Шевроле-малибу» с пятнами бледно-красной краски снова медленно проезжает мимо них — теперь уже вниз с горки. Водитель снова одаривает их долгим взглядом — и разгоняет машину.

— Попускает... — говорит Ходжес. — Слава Богу за маленькие радости.

Ногу действительно отпустило, а вот живот горит и спина болит, как побитая.

Том обеспокоенно на него смотрит.

— У вас точно все в порядке?

— Да. Просто ногу свело, и все.

— А еще может быть тромбоз глубоких вен. Вы же уже не мальчик, Билл. Вам надо провериться. Если бы при мне с вами что-то случилось, Пит мне бы никогда не простил. И его сестра тоже. Мы так вам обязаны!

— Все под контролем, завтра мне как раз к врачу, — говорит Ходжес. — А теперь идем отсюда. Очень холодно.

Шага два-три он еще делает хромая, после чего боль под коленом отпускает его окончательно и он может идти нормально. Нормальнее Тома. Та апрельская встреча с Брейди Хартсфилдом в 2009 году наградила его хромотой на всю жизнь.

13

Когда Ходжес добирается до дома, желудку становится легче, а вот сам он устал, как собака. В последние дни он быстро утомляется и объясняет это для себя плохим аппетитом — но все же он в этом не совсем уверен. По дороге из Ридждейла у него в кармане дважды билось стекло и кричали дети, но за рулем он никогда не берет трубку, частично потому, что это опасно (не говоря о том, что законами штата это запрещено), а больше — потому, что не хочет быть рабом этой штуки.

К тому же не надо быть волшебником, чтобы знать, от кого пришло, по меньшей мере, одно из сообщений. Он берется за телефон только тогда, когда уже повесил пальто в шкаф в прихожей и слегка прощупал внутренний карман, проверяя крышечку от бинокля — действительно ли она на месте.

Первое сообщение пришло от Холли: Нам надо поговорить с Питом и Изабель, но сначала позвони мне. Есть ? к тебе.

Второе — не от нее: у доктора Стамоса к вам срочный разговор. Вы записаны завтра на 9:00. Пожалуйста, появитесь в указанное время!

Ходжес смотрит на часы и видит, что хотя кажется, будто с утра уже прошел месяц, только пятнадцать минут пятого. Звонит в приемную Стамоса, трубку берет Марли. Он сразу узнает ее по бодрому голосу чирлидерши, который становится серьезным, как только Ходжес называет свою фамилию. Он не знает, какие результаты анализов, но они, очевидно, не очень хорошие. Как некогда сказал Боб Дилан, для того чтобы знать, откуда ветер, синоптик не нужен.

Он переносит визит на полдесятого, потому что хочет сначала поговорить с Холли, Питом и Изабель. Он не хочет верить, что сразу после визита к доктору Стамосу надо будет ложиться в больницу, но он реалист и эта неожиданная боль в ноге не на шутку напугала его.

Марли просит его оставаться на линии. Ходжес некоторое время слушает мелодию группы «Янг Рэсколс» (сейчас они, видимо, уже далеко не «юные негодяи», а очень старые, думает он), после чего она возвращается.

— Мы можем перенести вас на полдесятого, мистер Ходжес, но доктор Стамос говорит, что вам совершенно необходимо прийти.

Ходжес не успевает сдержаться:

— А насколько все плохо?

— У меня о вашем случае информации нет, — говорит Марли, — но я бы сказала, что вам надо как можно скорее заняться тем, что плохо. Или вы так не считаете?

— Конечно, считаю, — с нажимом говорит Ходжес. — Безусловно, я приду. И спасибо вам.

Он разъединяется и смотрит на свой телефон. На экране — фотография дочери, когда той было семь лет, она, веселая и улыбающаяся, катается на качелях, которые он повесил во дворе, когда они жили на Фриборн-авеню. Когда они еще были семьей. Теперь Элли тридцать шесть, она разведена, ходит к психологу и пытается пережить мучительные отношения с мужчиной, который рассказал ей историю, старую как мир: «Я ее скоро брошу, но сейчас время неудобное...»

Ходжес кладет телефон и поднимает рубашку. Боль в левой части живота снова уменьшается до слабого фона, и хорошо, только вот не нравится ему это утолщение под грудной клеткой. Как будто он только что съел огромный обед, а на самом же деле он еле половину обеда осилил и бубликом позавтракал.

— Что с тобой творится? — обращается он к распухшему животу. — Мне бы не помешал какой-нибудь намек до того, как я завтра приду на прием.

Пожалуй, он мог бы какой-то намек получить, если бы включил компьютер и залез в Интернет на медицинские сайты, но он пришел к твердому убеждению, что самодиагностика через Сеть — это забава для дураков. Вместо этого он звонит Холли. Та хочет знать, не нашлось ли чего интересного в доме 1588.

— Ну, есть кое-что интересное, как говорили в программе «Лог-Ин», но сначала — давай свой вопрос!

— Как ты считаешь, Пит может узнать, не покупала ли Мартина Стоувер компьютер? Проверить ее карты или еще что? Потому что ее мать была старенькая. Если это правда, то, значит, она всерьез собиралась учиться на интернет-курсах. А если она серьезно собиралась, то...