Джед МакКенна - Во сне: теория заговора Страница 13

А если они скажут — семьдесят процентов? Значит, только тридцать процентов отделяют всю затею от вечного национального позора и автоматической победы Советского Союза. Как насчет восьмидесяти процентов? Значит, один шанс из пяти, что любой взгляд на Луну напомнит о тех симпатичных ребятах, которыми Америка пожертвовала ради национального тщеславия. А если скажут — девяносто процентов на успех? Поскольку ты не полный идиот, то отнесешься ко всему, что говорят эти ангажированные эксперты, с достаточной долей скепсиса. Девяносто процентов на успех, понимаешь ты, выглядят скорее как ноль целых девять сотых.

Так какие шансы для тебя приемлемы?

Попробуй учесть дух того времени, реалистичные шансы на успех, насколько ты доверяешь так называемым экспертам и ужасающие последствия ошибки. Когда ты взвешиваешь все эти факторы, выбора на самом деле не остается. Итак, теперь ты, Президент Соединенных Штатов Америки, даешь единственный возможный ответ.

«Черт возьми, нет, — говоришь ты, — плевать на наследие Кеннеди. Категорически против, все отменяем. Я не знаю, тупые вы или безумные, парни из NASA, но если вы думаете, что я позволю двигать дальше этот смехотворный прожект и выставлять свою страну на посмешище для всего мира и бесчисленных поколений, то, вероятно, вы все же тупые, как ящик с лунным грунтом. Нет абсолютно ни одного шанса, что эта штука сработает, и когда последствия провала обернутся против нас, то страна уже никогда не восстанет из-под своих гротескных руин. И честно говоря, я бы вам, яйцеголовым, не доверил бы даже часы мне заводить. Вы ведь только что поджарили трех наших мальчиков в одной из своих жестянок. Если мне понадобится коллекция идиотов, я вас позову. А теперь убирайтесь к черту из моего офиса!»

^ ^ ^

Но они не убираются из твоего офиса, верно?

Нет. На самом деле, головастый парень, который сидит наискосок, даже не удивился твоему решению. «Да, сэр, — говорит он, — но упоминал ли я о плане Б?»

Теперь до тебя, как Президента, наконец дошло. Эти ребята никогда и не думали, что ты одобришь план А. Они не хуже тебя знают, что вся идея — попросту бессмыслица и заоблачные мечтания. Эта техника называется «меньшее зло»: они делают предложение, зная, что ты хлопнешь дверью, а потом выдвигают другое предложение, настоящее, которое на контрасте с предыдущим выглядит довольно не так уж плохо. Ты видишь, что все представление послужило всего лишь подготовкой к предложению настоящего плана.

«И какой план Б?» — спрашиваешь ты.

«Ну, сэр, — отвечает он, — план Б состоит в том, что мы просто фальсифицируем весь проект. Наймем киношников и устроим постановку. Всего несколько человек будут знать правду».

«Вы совсем с ума посходили?» — резонно спрашиваешь ты.

«Ммм, довольно странно, но нет, сэр, — говорит он. — Не думаю. План Б — это примерно сто процентов успешного исхода и ноль шансов захламить ночное небо мертвыми американцами. План Б уже много раз осуществлялся без ошибок, и, разумеется, у нас есть Голливуд. План Б предполагает только выигрыш и никакого риска. Вы совершенно правы, что настоящая миссия на Луну с астрономически большой вероятностью провалилась бы, но в очковтирательстве мы знаем толк. В конце концов, г-н Президент, мы правительство, и это наше основное занятие».

И вполне возможно, что ты найдешь смысл в очковтирательстве. Может, единственная причина принять такое решение заключается в том, что ты попал в этот офис в результате госпереворота, который был полностью сфальсифицирован. Может, ты начал войну на основе информации, которая, и ты знал об этом, была сфальсифицирована. А теперь тебя, как президента, просят одобрить не полоумную миссию на Луну, а старое доброе американское очковтирательство, которое обещает идеологический и космический триумф. Теперь все и ежику понятно: ты даешь зеленый свет, а они соглашаются назвать центр управления полетами в твою честь.

^ ^ ^

Вот какова моя маленькая теория и как она пришла мне на ум. (Тебе надо увидеть мой список «Тридцать три разумно разумных причины усомниться в высадке на Луне», который я решил не включать в приложение к этой книге, потому что, ну правда, кому до этого есть дело?)

Возможно, в первый раз подделка удалась так хорошо, что они пошли дальше и организовали еще одну, но больше никто не заинтересовался, так что финансирование иссякло, и им пришлось подделать очень драматичный, тщательно спланированный несчастный случай в космосе, чтобы все могли поерзать на узком стуле, но с чудесной голливудской концовкой.

А потом было еще четыре посадки на Луну, всего шесть, тысячи замечательных фото лунной поверхности, которые можно подделать, но ни одного фото звезд, которые подделать нельзя. Почему бы не настроить выдержку, стать в тени и нацелить камеру? Бах! Вот доказательство. В каком еще качестве может быть интересна Луна, если не в качестве небесной обсерватории? Если вы можете притащить туда багги для езды по дюнам, то, вероятно, смогли бы доставить и фототелескоп, и потом показывать что-то еще помимо камней. Я не эксперт, разумеется, но я бы решил, что если ты шесть раз был на Луне, то это можно доказать, учитывая насколько легко было бы просто сделать фото звездного неба.

^ ^ ^

Моя теория полетов на Луну нравится мне больше, чем общепринятая история, хотя в 60-е, будучи ребенком, я был чрезвычайно увлечен этими событиями. У меня на стене висели портреты астронавтов, была подборка книг о NASA и миссиях «Аполлонов», и я очень внимательно следил за этой темой. В 1969-м я был таким же поклонником лунных миссий, как и футбольной команды «Метс», что показательно.

Сейчас я интересуюсь этой темой только ради развлечения. Уверен ли я, что на Луну высаживались люди? Это царство сна, ты ни в чем не можешь быть уверен, но интересно же заглядывать за кулисы, и кто знает, может быть, даже написать целую главу об этом. Разгадывать загадки, смотреть свежим взглядом — это увлекательно. Видеть короля во всей его бесславной наготе неприятно, но поучительно.

Небольшие заговоры вроде «Аполлонов», 9/11 или убийства Кеннеди — как и большие заговоры науки, пропаганды, религии, рекламы, политики и других форм массовой массовой промывки мозгов и заблуждения — могут многому нас научить, если мы возьмем на себя труд присмотреться к ним.

И вот каков сухой остаток. Мы можем сделать шаг назад, отключить наши эмоциональные привязанности и попытаться увидеть вещи такими, какие они есть. Нелегко всматриваться в туман. Мы должны хотеть всматриваться, знать, куда всматриваться, и быть способными на это, пусть даже мы будем вознаграждены не ясным видением объекта нашего внимания, а осознанием, что единственное, что скрывается за клубящимся туманом, — еще больше тумана.

(13) Что на обед

Пусть, пусть я болтун, безвредный, досадный болтун, как и все мы. Но что же делать, если прямое и единственное назначение всякого умного человека есть болтовня, то есть умышленное пересыпанье из пустого в порожнее. (Ф. Достоевский, «Записки из подполья»)

О чем это я думал? Ах да, обед. Что там будет вкусного? Фондю? Фондю. Фондю? Можно сделать фондю. Люди еще готовят фондю? Мы готовили фондю, когда? В семидесятых? Семидесятые, боже. Картер, власть, отключение света. Форд, газ, Никсон. Диско. Боже. Сыр? Сырное фондю? Фу, гадость. Мясное фондю? Гадость. Шоколадное фондю? Не думаю, что делали шоколадное. С чем, с пастилой? Звучит отвратительно. Мы правда это ели? Я нет.

«О черт, я ключи забыл?»

Нет, идиот, вот они, висят на чем-то. У нас была эта красная эмалированная фондюшница с такими длинными острыми заточенным штуками. Она работала на спирте из жестянок, который бомжи пьют.

Правда? Звучит как-то неправильно. Никогда не смотри в глаза бомжам со станции, сынок, иначе они от тебя не отцепятся. Бомжи уже не те.

Нужны новые полотенца. Горячее масло и шампуры, боже, фондю правда опасно. Детей к такому и близко нельзя подпускать. Не в наши дни. Интересно, где это. Вероятно, в подвале, на полках, в ящике с пометкой. Мы пользовались ей тем вечером, когда на маме было зеленое платье. Мясо. Фу. Другая одежда тоже была зеленая, или синяя, а может серая. В подвале, в ящике с пометкой. Пропало. Куда пропало? Новый дом. Помойка. Свалка. Она еще существует? Сломалась. Заржавела. Может, и нет ее больше. Просто исчезла. Как и не было. Исчезла. Пропащая пропажа. Ее не было, потом была, потом опять нет. Просто память, просто мысль. Довольно глубокие мысли. Я могу быть глубоким. Этот парень собирается возвращаться?

«Давай, приятель. Первый день? Ты справишься. Молодец».

Может, где-то на полке, среди старья. На ней должно быть предупреждение для детей. Не проливайте кипящее масло на колени. Иск.

«Не ждите их, идите. Ой, извините. Это я виноват».