Александр Афанасьев - Русские заветные сказки Страница 13

— Ну и мы, братец, покудова Бог грехи терпит, живем помаленьку.

Посадила его попадья за стол, наставила перед ним разных закусок, яичницу и водки, и ну угощать:

— Кушай, любезный братец!

Начали они все трое есть, пить и веселиться до самой ночи, а как стало темно, постлала попадья постель и говорит попу:

— Мы с братцем вот здесь ляжем да поговорим про наших родителей: кто жив и кто помер, а ты, батька, ложись один на казенке али на полатях.

Вот полегли спать; бурлак взлез на попадью и начал ее попирать своим х…ищем так, что она не утерпела — на всю избу завизжала. Поп услыхал и спрашивает:

— Что там такое?

— Эх, батька, ты не знаешь моего горя: мой отец помер.

— Ну, царство ему небесное, — сказал поп и перекрестился.

А попадья опять не выдержала да в другой раз еще пуще того завизжала. Поп опять спрашивает:

— О чем еще плачешь?

— Эх, батька, вить и мать-то моя померла!

— Царство ей небесное! Со святыми упокой!

Так-то вся ночь у них и прошла.

Поутру бурлак стал домой собираться, а попадья ну его угощать на прощанье и вином-то, и пирогами, так и суетится около него:

— Ну, братец любезный! Коли опять будешь в этой стороне, завсегда к нам заходи!

А поп вторит:

— Не обходи нас; мы тебе всегда рады!

Попрощался с ними бурлак, попадья вызвалась провожать братца, а за ней и поп пошел. Идут да разговаривают; вот уже и поле. Попадья говорит попу:

— Воротись-ка, батька, домой, что тебе идти, я и одна теперича провожу братца.

Поп воротился; прошел шагов с тридцать, остановился и глядит: далеко ль они ушли?

А бурлак тем временем повалил матку на пригорок, взлез на нее и ну отжаривать на прощанье; а чтобы ловчей надуть попа, надел ей на правую ногу свою шапку и велел задрать ногу-то кверху. Вот еб… ее, а попадья то и дело ногой да шапкой качает. Поп стоит да смотрит. «Вишь, — говорит сам себе, — какой родственный человек-то: далеко ушел, а все кланяется да шапкой мне махает!» Взял да скинул с себя шапку и давай кланяться: «Прощай, шурин, прощай!»

Отвалял бурлак попадью, да так ее утешил, что три дня под подол заглядывала; догоняет она попа, а сама с радости песни поет. «Сколько лет с ней живу, — сказал поп, — а доселева не слыхал от нее песен!»

— Ну, батька, — говорит попадья, — проводила я братца любезного, придется ли еще повидаться с ним в другой раз!

— Бог не без милости! Авось придет!

Добрый поп

Жил-был поп. Нанял себе работника, привел его домой:

— Ну, работник, служи хорошенько, я тебя не оставлю.

Пожил работник с неделю, настал сенокос.

— Ну, свет! — говорит поп, — Бог даст, переночуем благополучно, дождемся утра и пойдем завтра косить сено.

— Хорошо, батюшка!

Дождались они утра, встали рано. Поп и говорит попадье:

— Давай-ка нам, матка, завтракать, мы пойдем на поле косить сено.

Попадья собрала на стол. Сели они вдвоем и позавтракали порядком. Поп говорит работнику:

— Давай, свет, мы и пообедаем за один раз и будем косить до самого полдника без роздыху.

— Как вам угодно, батюшка, пожалуй, пообедаем.

— Подавай, матка, на стол обедать, — приказал поп жене.

Она подала им и обедать. Они по ложке, подругой хлебнули — и сыты. Поп говорит работнику:

— Давай, свет, за одним столом и пополуднуем и будем косить до самого ужина.

— Как вам угодно, батюшка, полудновать, так полудновать.

Попадья подала ка стол полдник. Они опять хлебнули по ложке, по другой — и сыты.

— Заравно, свет, — говорит поп работнику, — давай заодно и поужинаем и заночуем на поле. Завтра раньше ка работу поспеем.

— Давай, батюшка.

Попадья подала им ужинать. Они хлебнули раз-два и встали из-за стола. Работник схватил свой армяк и собирается вон.

— Куда ты, свет? — спрашивает поп.

— Как куда? Сами вы, батюшка, знаете, что после ужина надо спать ложиться.

Пошел в сарай и проспал до света. С тех пор перестал поп угощать работника за один раз завтраком, обедом, полдником и ужином.

Поп ржет, как жеребец

В некотором селе жил-был поп, великий охотник до молодых баб: как только увидит, бывало, в окно, что мимо двора его идет молодка, сейчас высунет голову и заржет по-жеребячьи. В том же селе жил один мужик, у которого жена была оченно хороша собой. И ходила она каждый день за водою мимо поповского двора; а поп только усмотрит ее — сейчас высунет в окно голову и заржет! Вот баба пришла домой и спрашивает у мужика:

— Муженек! скажи, пожалуй, отчего это: иду я за водой мимо попова двора, а поп на всю улицу ржет по-жеребячьи!

— Эх, дура баба! Это он тебя любить хочет! А ты смотри, как пойдешь за водой и станет поп ржать по-жеребячьи: иго-го — ты ему и сама заржи тонким голосом: иги-ги! Он к тебе сейчас выскочит и попросится ночевать с тобой; ты его и замани; вот мы попа-то и обработаем; пусть не ржет по-жеребячьи!

Взяла баба ведра и пошла за водой. Поп увидал ее из окошка и заржал ка всю улицу: иго-го! иго-го! А баба в ответ ему заржала: иги-ги! иги-ги! Поп вскочил, надел подрясник, выбежал из избы и к бабе:

— Что, Марьюшка! Нельзя ли того?..

— Можно, батька! Вот муж сбирается в город ка ярмарку, только лошадей нигде не добудет.

— Ты давно б сказала! Присылай его ко мне — я дам свою пару лошадей и с повозкой: пусть себе едет!

Воротилась баба домой и говорит мужу: так и так, бери у попа лошадей. Мужик сейчас собрался и прямо к попу, а поп давно его ждет.

— Сделайте милость, батюшка, дайте пару лошадок на ярмарку съездить.

— Изволь, изволь, свет.

Запряг мужик поповых лошадей в повозку, приехал домой и говорит жене:

— Ну, хозяйка! Я выйду за деревню, постою немножко, да и назад. Пусть поп приходит к тебе гулять, а как я ворочусь да постучу в ворота, он испугается и станет спрашивать: где бы спрятаться? Ты и спрячь его в этот сундук, что с голлан(д)ской сажей стоит; слышь?

— Ладно!

Сел мужик в повозку и поехал за деревню; поп увидал и сейчас бросился к бабе:

— Здравствуй, Марьюшка!

— Здравствуй, батюшка! Теперь нам своя воля — погуляем! Садись-ка за стол да выпей водочки.

Поп выпил рюмочку, и не терпится ему; поскидал с себя рясу, и сапоги, и портки — собирается на постель ложиться; вдруг как застучит у ворот. Поп испугался и спрашивает:

— Кто это, Марьюшка, стучится?

— Ах, батька! Ведь это мой муж домой приехал, кажись, что-то позабыл!

— Куда же мне-то, свет, спрятаться?

— А вот порожний сундук стоит в углу, полезай туда!

Поп полез в сундук и прямо попал в сажу; улегся там, еле дышит; баба сейчас закрыла его крышкой и заперла на замок. Вошел мужик в избу. Жена и спрашивает:

— Что воротился?

— Да позабыл захватить сундук с сажею; авось на ярмарке-то купят! Пособи-ка на повозку снести.

Подняли они вдвоем сундук с попом и потащили из избы.

— Отчего он такой тяжелый? — говорит хозяин. — Кажись, совсем порожний, а тяжел!

А сам тащит-тащит, да нарочно об стену или об дверь и стукнет; поп катается в сундуке и думает: «Ну, попал в добрый капкан!» Втащили на повозку; мужик сел на сундук и поехал на поповых лошадях в город; выехал ка дорогу, как стал кнутом помахивать да коней постегивать — помчались они во весь дух! Вот едет ему навстречу барин и говорит лакею:

— Поди, останови этого мужика да спроси, куда так шибко гонит?

Лакей подбежал и кричит:

— Эй, мужичок! Постой! Постой!

Мужик остановился.

— Барин велел спросить, что так шибко гонишь?

— Да чертей ловлю, оттого шибко и гоню.

— Что ж, мужичок, поймал хоть одного?

— Одного-то поймал, а за другим гнался, да вот ты помешал! Теперь за ним не угонишься.

Лакей рассказал про то барину: так и так, одного черта мужик поймал! Барин сейчас к мужику:

— Покажи, братец, мне черта; я сроду их не видывал!

— Дашь, барин, сто рублей — покажу.

— Хорошо, — сказал барин.

Взял мужик с барина сто рублей. Открыл сундук и показывает, а в сундуке сидит поп весь избитый да вымазанный в саже, с растрепанными патлами!

— Ах, какой страшной! — сказал барин. — Как есть черт! Волосы длинные, рожа черная, глаза так и выпучил!

Потом мужик запер своего черта и опять поскакал в город. Приехал ка площадь, где была ярмарка, и остановился.

— Что, мужик, продаешь? — спрашивают его.

— Черта, — отвечает он.

— А что просишь?

— Тысячу рублев.

— А меньше как?

— Нечего меньше! Одно слово — тысячу рублев.

Тут собралось около мужика столько народу, что яблоку упасть негде! Пришли двое богатых купцов, протолкались кое-как к повозке:

— Мужик, продай черта!

— Купите.

— Ну, что цена будет?

— Тысяча рублев, да и то за одного черта — без сундука; сундук-то мне нужен: коли еще поймаю черта, чтоб было куда посадить.