Gradinarov - bratia Страница 13

– Не мели, а то сядешь на мели! – съерничал Спиридон Лаптуков и перевел разговор снова на пароход. – Мне в диковинку эта невидаль. Хочу поглазеть на него трезвым. А уж когда вас всех попотчуем, тогда и мы с Никитой выпьем. И похлопал по плечу своего напарника.

Разговор катился дальше.

Хоть и собрался в селе народ лихой и отчаянный, видавший и кочи, и парусники, и плашкоуты, но чтобы идти по Енисею против течения без паруса и весел и без бечевы – такого здесь еще не было. Многие из встречавших и не верили, что такое чудо где-то есть. Пожалуй, кроме енисейских засольщиков да минусинских плотников, никто из дудинцев в глаза не видел колесный пароход. Правда, молва докатилась до села, что енисейский купец Александр Кытманов со товарищи построил на судоверфи три парохода и открыл частное пароходство. И уже между Енисейском и Минусинском возят муку сахар, чай, крупу, картошку для таежных золотых приисков. Теперь торговым людям приходится реже трястись на подводах по Енисейскому тракту, пыль глотать да в оба глядеть, чтобы таежные разбойнички не позарились на их товары. На воде – на волнах – благодать и купцам, и старателям, и охотникам, и мастеровому люду! Кто уходит севернее Енисейска в тайгу, кто пересаживается на подводы и катит по тракту на Ленские прииски, а кто – на Иркутскую ярмарку. Все куда-то спешат. Сезон в разгаре. Большую подмогу оказала пароходная компания енисейцам, хоть и навлекла на себя гнев владельцев гужевого извоза. Дошли слухи о скорой прокладке чугунки, которая соединит чужие земли с Сибирью. Изыскатели чертили на бумаге тонкую линию будущей многоверстной железной дороги… Машина отца и сына Черепановых медленно, но уверенно пыхтела по железным и водным дорогам России.

И решил Кытманов в низовье сходить, воочию убедиться: смогут ли его суда до Гольчихи товары доставлять, а назад везти рыбу да пушнину? А еще хотелось ему увидеть не заходящее летом солнце, белые ночи и, если верить россказням купца Сотникова, залежи каменного угля да медной руды. Если уголь лучше хакасского, то его пароходы будут бункероваться в Дудинском, не буксируя за собой вниз баржу с минеральным топливом для возврата вверх.

Киприян Михайлович в прошлом году на Енисейской ярмарке пошептался с ним о залежах угля и договорился о фрахтовке пароходов для доставки его товаров в низовье. Кытманов на радостях обнял тогда Сотникова и троекратно расцеловал:

– Тебя, дорогой, будто Бог послал мне с доброй вестью. Я вот частное пароходство открыл, а не все докумекал. Уголь хакасский после двух перевалок мельчится, а потом тепло плохо держит. Расходы угля увеличиваются, дров тоже не напасешься, хоть и тайга кругом. Нанимало казенное пароходство изыскателей. Прошли берегом Енисея до самого Туруханска. Ни углинки нигде нет.

Киприян Михайлович смотрел на Кытманова с укоризной.

– Рано радуешься, Александр Петрович! Туда знаешь сколько золотых рубликов надо вложить. У… Уйма! Дешевле три парохода построить. Летом приходи сам. Сгоняем на залежи. На месте все обмозгуем. Я лет десять вожусь с этими залежами. Петр возил камни на Алтай. Там рудознатцы подтвердили: это медная руда. Я с инородцами вскрыл пласт медистого сланца саженей пятьдесят в длину и две сажени в глубину. Пробы возьмем. Пусть еще раз знатоки посмотрят. Надо будет по секрету застолбить эти места да к губернатору прошение подготовить.

– За губернатора не переживай! Я с ним на короткой ноге. Бумаги сделаем без промедления, летом приду сам на «Енисее». Гидрографов по участкам раскину. Пусть фарватер изучат вплоть до Дудинского. Створы поставят, бакены на отмелях. Сейчас уже бакенщиков набираю на службу. Избы им надо будет строить. Казенное пароходство что-то медлит с этим. А мне не хочется суда гробить.

– Приезжай, дорогой Александр Петрович! За честь буду считать. Встретим не хуже, чем губернатора. Ты и Михаила Фомича Кривошапкина возьми с собой. Четыре года как стал начальником Туруханского края, а в наших местах еще не бывал.

– Знаю его. Толковый мужик. Книгу пишет о нашей губернии. Нам бы втроем и посмотреть твой уголек.

Пообедали они тогда у Кытманова славно и расстались до лета.

Потому и ждал Киприян Михайлович пароход с особой надеждой. Кытманов богаче его. Ежегодно на его приисках по правобережью Енисея, от Ангары до устья Подкаменной, старатели добывают до ста пудов золота. Это по шнуровой книге проходит, а сколько оседает в карман самого Кытманова – никто не ведает.

Сотников относился к нему с почтением, но не завидовал. У Александра Петровича золотые прииски да пароходы, а у него рыба да пушнина, да тысячи полуголодных тунгусов, которых он кормит. И он, и Кытманов занимаются каждый своим делом в согласии с умом и способностями. Но и тот и другой все делают во благо людям. По крайней мере, конкурентами они никогда не будут, а вот компаньонами – дело наживное. Ежели с углем не получится, то пароходы фрахтовать Киприян Михайлович будет только у Кытманова, а не у казенного пароходства. Выгода есть выгода. У Александра Петровича дешевле и надежнее, да и расчеты можно вести и рыбой, и пушниной.

Купец, по случаю встречи жданных гостей, надел белую рубаху со стоячим воротником, черный короткий галстук. Примерил фрак, залежавшийся с тех пор, как несколько лет назад был он на балу купеческой гильдии в Енисейске. Фрак стал маловат, и Сотникову казалось возможным встретить Кытманова и Кривошапкина в кафтане. Но заботливая Екатерина быстро вывела из сомнения:

– Киприян Михайлович! Да ты на графа во фраке смахиваешь! Твоя стать и красота не купцу предназначались – графу, – подхваливала она, восхищенно оглядывая с разных сторон. – Появишься на берегу, люди кланяться станут. Фрак тебя красит.

– Мне он кажется кургузым. Ну ладно. Фрак дак фрак! А что стати графской касаемо, то, Катенька, запомни: все мы под Богом ходим. Сегодня – дворянин, завтра – дворник. Разор нагрянет – никакая осанка, никакая красота не спасет! Нищим – гордость не по карману.

– Ну об этом, батюшка, не ко времени. Сегодня праздник, а ты о разоре. Гости поймут, что ты от казаков ушел удачно, к купцам пришел надолго. И шапку ломать перед губернскими людьми не станешь. Сам себе хозяин и голова!

– Ты, Катюша, говоришь, как статский советник. Я думал, ты только кухню знаешь.

– Я конечно, не статский советник, но, по-бабьи, могу кое-чему и надоумить.

– Ладно. Пойду-ка я на крыльцо. Посмотрю на Грибанов мыс. Может, дымок увижу. Где бинокль?

Он вышел на крыльцо и сразу ткнулся головой в висячую тучу зудящих комаров.

– Гнусы уж ждут. Катя, приготовь четыре накомарника. Мне, себе, Кытманову и Кривошапкину. Возьми, которые со шляпами. Справные бери, чтобы комар носу не подточил, – крикнул он, улыбаясь. – А ну-ка, поищи деготь.

Катерина успела обрядиться в цветастую кофту да длинную ситцевую юбку. На зов Киприяна Михайловича шла мягкой торопливой походкой, встряхивая слежавшиеся шляпы.

– Ладно, не тряси. На головах распрямятся, если комары не сомнут.

Киприян Михайлович надел шляпу, откинул сетку с лица и приник к биноклю. Перед глазами проплыл Кабацкий, потом Малый Енисей, потом песчаная коса, и наконец вдали закачался Грибанов мыс. А за мысом, в стеклышках, черный дымок. Купец оторвался от окуляров и смотрел туда же просто так. Под дымком виднелось движущееся светлое пятно палубы парохода. Оно почти сливалось с водой, иногда блистало медью в солнечных лучах.

– Ура! – радостно закричал купец. – Катюша, взгляни! Вон он, мыс обходит.

Он протянул ей бинокль.

– Смотри, вон туда, далеко. Это верст двадцать.

Екатерина неловко припала к окулярам, крутила головой, пытаясь найти в двадцативерстной дали долгожданный пароход.

– Не могу я попасть на этот мыс, – горестно сказала мужу. – Мельтешит вода, а парохода не вижу.

– Да ты сначала так посмотри. Видишь, чуть подается вправо?

– Вижу.

– Это и есть мыс. А правее – черное пятно дыма. Это – пароход. Теперь – в бинокль.

– Вижу, вижу! – обрадовалась Екатерина. – Да, это он. Я такой в Енисейске видела, когда на воду спускали – народу было страсть. Еще Кытманов шампанское разбил. Как ты думаешь, – она опустила бинокль, – сколько тут ходу?

– Пожалуй, по течению часа четыре будет.

– Народ уже замаялся ожидаючи. Комары будто со всей тундры сюда слетелись.

– Иди, Катя, распорядись, пусть приказчики на чай да на баранки не жадничают. Проверь, все ли на столы готово. Надо гостей кормить нашими таймырскими закусками.

И она, по-хозяйски осматривая столы, направилась к приказчикам. Купчиха шла среди гуляющих, то и дело показывая рукой в сторону Грибанова мыса и приговаривая:

– Смотрите-ка, дымок!

Вверх полетели накомарники, послышались крики: «Идет!»

Киприян Михайлович из дому направился к крутой деревянной лестнице, ведущей с высокого угора прямо на песчаную косу, где сидели на пустых бочках около десятка бородатых сезонников, еще не успевших загореть под редким северным солнцем.