Насу Киноко - Kara no Kyoukai: Chapter 03 Страница 14

ней дурную привычку ставить людей в тупик своими вопросами. Надо думать, результат

склонности к психологическим экспериментам. Что самое грустное, объектом

экспериментов она чаще всего избирала именно меня. Обычно я огрызался, но сейчас…

крыть было нечем. Вместо этого я мрачно уставился в пол и перевел тему.

– Тоуко-сан, получается, что невосприимчивость к боли и травмы позвоночника

как-то связаны между собой?

– Обязательно. Спинной мозг контролирует практически всю периферийную

нервную систему. Очень часто нарушение чувствительности – результат того, что с

позвоночником непорядок. Сирингомиелия – это название что-то говорит?

32

– Первый раз слышу.

Хотя Тоуко-сан едва ли предполагала, что я знаком со столь специфичным

медицинским термином, она укоризненно покачала головой.

– Сирингомиелия – наиболее распространенная причина нарушений болевой

чувствительности у человека. Слушай, Кокуто, и учись. Существует два типа сигналов, передаваемых органами чувств через нервную систему в мозг. Поверхностная

чувствительность дает тебе возможность ощущать такие раздражения как боль, температуру, просто прикосновение к объекту. Глубокая чувствительность сообщает в

мозг о движениях, совершаемых членами и прочих общих вещах. В нормальном

состоянии оба типа сигналов генерируются, передаются, воспринимаются и

обрабатываются совместно. Ты представляешь себе, что это значит – не иметь

чувствительности, то есть не воспринимать подобные сигналы вообще?

– Ну, не столько представить, сколько описать словами смогу. Человек не

ощущает, к чему прикасается, не воспринимает вкуса того, что ест, так?

Тоуко-сан кивнула с хищной усмешкой.

– Предсказуемый ответ – для человека, который обладает всеми этими

ощущениями. Полагаешь, что лишенный чувствительности человек такой же, как ты, раз

его тело отличается от твоего только ненормальной работой нервов. Это в корне неверно.

Если у тебя нет чувствительности, это значит, что у тебя нет ничего, Кокуто.

Нет ничего?.. Не может быть. Ведь даже у лишенного поверхностной

чувствительности человека должна оставаться возможность ощупывать руками предметы

и общаться с другими людьми, пусть он и не может ощутить касание физически. Почему

же он не может получать жизнь той же мерой, что и нормальные люди? Ведь организм

продолжает функционировать и повинуется приказам мозга, глубинная чувствительность

остается при них – он понимает, как конечности двигаются в пространстве. С моей точки

зрения гораздо хуже было бы лишиться руки или ноги, чем поверхностной

чувствительности.

Но в следующий миг я понял. Это означает – отсутствие ощущения тела?.. Даже

касаясь, этот несчастный не получает чувственного подтверждения. Он не может ни в чем

быть уверен. Да, зрение подтверждает контакт – но лишь визуально. То же самое, что

прочесть в книге: «он прикоснулся». Вся жизнь превращается в «чтение»… так, словно

кто-то другой рассказывает ему о ней – пусть даже эта история снабжена иллюстрациями

высокого разрешения. Ходьба превращается в простое сокращение и растяжение

мускулов, без ощущения движения, без твердой земли под ногами. Больной может

убедиться в том, что идет, а не стоит на месте, только глядя на собственные ноги, переступающие где-то далеко внизу. Отсутствие чувствительности практически равно

отсутствию физического тела. Человек превращается в призрака. Реальность для него

сосредотачивается исключительно в поставляемых через зрительные нервы видениях, и у

него не остается возможности подтвердить их подлинность. Он никогда не может быть

уверен в том, что его руки действительно касаются вещественных предметов.

– Невосприимчивость к боли… так вот что это значит.

Да, той ночью я действительно встретил девушку, которая не могла отличить явь от

сна.

– Рад, что ты понял. А теперь, пойдем дальше и предположим, что болевая

невосприимчивость, которой обладала Асагами Фудзино, временно пропала в результате

удара по позвоночнику. Теперь она снова познакомилась с болью, да еще с какой!

Никогда не испытанное раньше чувство стало спусковой кнопкой, импульсом, заставившим ее убивать.

Логично. Но… постойте. Узнав, что означает боль, эта девушка мгновенно

возненавидела ее всей душой, точно так же, как и тех, кто ее причинил? Не может быть – я

не могу себе этого представить, встав на ее место. Она не могла так думать. Живя – нет, влача существование – бесплотным призраком, я бы скорее испытал безмерное счастье, 33

пусть даже первым вернувшимся чувством стала жестокая физическая боль. Хотя…

наверное, до того она и не представляла себе, что такое настоящее счастье.

– Вернувшаяся восприимчивость к боли снова сделала ее человеком, а испытанная

острая боль научила новому чувству – ненависти. Ненависть же – прямая дорога к мести.

Какая ирония.

Тоуко-сан продолжала.

– Вот как было дело. Фудзино говорила, что мстит из-за того, что ее мучает боль от

раны в животе. Но в этом придется усомниться – раз Шики не видела повязок, порез

следует счесть несерьезным или зажившим. Если уж на то пошло, то проснувшаяся боль

заставила ее заново пережить ужас, который она должна была бы испытывать, когда ее

насиловали, будь тогда нормальной девушкой. Вот отчего в ней вспыхнула безумная

жажда мести. Хм, схема выглядит логично… хотя кое-что не вписывается. Прежде всего, Шики утверждает, что к Асагами вернулась ее изначальная невосприимчивость, так? Но

тогда исчезла бы и причина, заставлявшая ее мстить. И рана, да еще зажившая, как мы

выяснили, не должна была бы ее беспокоить.

– Нет, Тоуко-сан, вы неправы. Невосприимчивость означает отсутствие и

сексуальной стимуляции, так что едва ли она что-то чувствовала, когда ее насиловали.

Она воспринимала факт того, что ее тело подвергается насилию, а не ощущения. Но это не

значит, что ей было все равно. Ублюдки не могли причинить физическую боль, но вся

боль обрушилась на ее сознание. Думаю, изранено не тело, а душа. Память возвращает

боль, которой полно ее сердце.

Тоуко-сан не ответила, но вместо нее зло усмехнулась Шики.

– Ерунда. Нет никакой души. Как может болеть то, чего не существует?

Возразить было нечего. Доказать скептику существование такой эфемерной

субстанции, как душа – задача непростая. Но, пока я раздумывал, возразила Тоуко-сан.

– Человеческая психика, сознание, то, что вы называете сердцем, – очень уязвима.

Надеюсь, вы не станете утверждать, что то, что не имеет формы, не может быть

разрушено. Люди умирают из-за морального насилия. Даже если со стороны боль кажется

иллюзорной, для жертвы она более чем реальна.

Довольно неожиданно для Тоуко-сан встать на сторону столь двусмысленных и

неопределенных материй. Но меня такой ответ вполне удовлетворил, а Шики, видя, что

мы выступили против нее единым фронтом, рассердилась.

– Я не поняла, Тоуко, ты что, тоже на стороне Асагами Фудзино? Она не

заслуживает сочувствия.

– Хм, я тоже так считаю – но нужно понимать и противника. Впрочем, не думаю, что Асагми будет миндальничать с тем, кто неосторожно к ней приблизится. Она мстит, потому что изранено ее сердце? Ну и что? Для нас практически нет никакой разницы. Да и

вообще это еще не доказано – даст ли отсутствие чувствительности воспринимать

подобную боль?

Вот тебе и поддержка.

– Если хотите знать, личность человека научно определяется как «феномен

индивидуальной реакции на внешние воздействия». Эмоции – то, что мы называем

«симпатией» или «ненавистью» – не возникают изнутри нас. Они невозможны, если их не

стимулирует нечто из внешнего мира. Боль – неотъемлемая часть такой стимуляции.

Отсутствие боли значит, что личность лишена огромной доли своих естественных

реакций. Вы понимаете? Человек с нечувствительностью к боли неполноценен. Он не

может думать, как мы, не понимает наших склонностей или пристрастий, не знает, что

нравится людям, а от чего они страдают. Понятие « человеческий здравый смысл» для

него не существует. Именно поэтому я считаю, что бессмысленно пытаться ее уговорить.

Да, в этом была вся моя начальница – холодное и логичное, научно обоснованное

изложение. Мое робкое предложение поговорить с Фудзино было полностью

разгромлено, уничтожено и отметено. Но сейчас я не мог этого стерпеть. Безжалостная