Светлана Павлова - Гонка за счастьем Страница 14

Бессонница не проходит и начисто изматывает меня, сигареты не спасают, пью я больше обычного. Чувствую себя на пределе. Мне больше не хочется выяснять отношений, но все же небезынтересно понять — неужели ради сомнительного удовольствия ютиться со своими чемоданами в тесноте у Шарля можно было наплевать на взаимные обязательства, на ребенка, уютный дом, нашу общую историю и память, на секс, наконец? Какая-никакая, но это была отлаженная жизнь, теперь же начиналось что-то неизвестное…

Понимаю, что продолжаю толочь воду в ступе, пытаясь заниматься бесконечными анализами… Может быть, позже и научусь следовать материнским советам — смотреть на все мешающее сквозь стеклянную перегородку, но пока ничего не могу с собой поделать и продолжаю эти внутренние монологи…

Хоть решающие слова уже и сказаны, но как же это трудно — рвать в самом деле. Знаменитые парадоксы женской логики — в действии…

Вроде, начинали с ним одинаково, а заканчиваем — по-разному: он — решительно и бесповоротно, а я, хоть и понимаю неизбежность разрыва, раздираю себя на части, задавая себе этот вечный вопрос — а могло бы у нас с ним все сложиться по-другому?

Я ведь так же, как и он, училась постигать на собственной шкуре бесконечные метаморфозы бытия… Не знаю, как он, но я постепенно поняла, что чересполосица в семейных отношениях — неизбежна, а нежно-розовая, восторженно-романтическая прелюдия к ним — недолговечна… Она — лишь нежная памятная ниточка, которая связывает супругов с более глубокими чувствами и существенными обязательствами. В этих последующих взаимоотношениях так много всего замешано — нежности, дружбы, доверия, теплоты, и во всем этом многообразии столько разных оттенков, неповторимых в каждый отдельный день! И я уверена, при желании обеих сторон сохранить брак наскучить это не может.

А у нас с мужем взаимного стремления не случилось… Я нафантазировала себе любовь, думая, что дождалась любви ответной…

Но, хотя у меня тоже были свои ожидания, которые не оправдались, обиды и разочарования, особенно в этот темно-серый период, которые не слишком обнадеживали на изменения к лучшему, я все же старалась преодолеть свою неудовлетворенность и терпела, спускала ему многое, чтобы только не стало хуже. У нас никогда не было идеальной гармонии, даже в самом начале, наши вкусы, интересы и привычки порой расходились, но я не считала и не считаю до сих пор, что в брак должны вступать только однояйцевые близнецы и что разность характеров — причина для распада отношений.

Я не считаю, что брак способен полностью убить чувства. Многие заблуждаются, полагая, что если больше нет начального восторга, то все закончилось… Собственные печальные изыскания убедили меня в том, что оглядываться назад и сравнивать — не стоит; необходимо постараться воспринимать реальность такой, какая она есть, сейчас, а для этого важно сохранить барометр души, способный регистрировать все ее отклонения… Но и это еще не все — обеим сторонам нужно научиться умению не просто фиксировать меняющиеся фазы, но и вовремя перестраиваться в соответствии с ними — попросту говоря, стоит учиться ценить то, что осталось, и постоянно пытаться обновить, улучшить приевшиеся отношения… и делать это нужно до конца… Это, конечно, не слишком вдохновляющий рецепт, но ведь других-то возможностей нет… Я, по крайней мере, делала это постоянно, но не нашла понимания с его стороны…

Мы виноваты оба — слишком закопались в своем мирке, увязли в своих семейных ссорах, не сумев даже толком разобраться, почему все вдруг завертелось в таком бурном темпе… Да, если пытаться «дойти до сути», поймешь, что ее-то и не было — хотя мы постоянно и ссорились вплоть до его ухода, неразрешимыми проблемами наш брак не был отягощен, а происходило все по инерции, замешанной на необъяснимом взаимном раздражении…

Но ведь было же что-то, толкнувшее меня к нему, заставившее решиться на этот брак… Да, начало было прекрасным, особенно его короткие наезды в Москву. Вполне романтическим оказался и первый период совместной жизни… Потом все медленно покатилось вниз — он не выдержал наших совместных трудностей, связанных с болезнью дочери, и начал постепенно отдаляться. Но не все и тогда в семье было постоянно унылым, были и куда более приятные периоды — доверительности и даже нежности…

Мне казалось, что он тоже понимает — чувства с годами меняются. В них в определенное время обязательно начинается некий этап приземленности, но в этом есть и нечто позитивное — исчезает иллюзорность представления о бесконечной любви, как о единственной возможной основе брака; оказывается — такой бесконечности не существует, она начинает прерываться, возникая лишь от случая к случаю, превращаясь в отдельные памятные эпизоды…

Брак, в определенном смысле, — капитуляция, сдача собственных позиций, и его успешность зависит от того, насколько обе стороны могут и готовы отступать ради достижения общего покоя и согласия. Эта житейская мудрость, которую я успела постичь на собственном опыте, конечно, не сахар. Но и она совершенно не означает только пресность, скуку и инерцию безнадежности, потому что осознание этого и возникшие взаимные обязательства не исключают периодического обновления, которое достигается за счет более полного знания сильных и слабых сторон друг друга с вытекающим отсюда осознанным желанием — найти способ доставить друг другу радость, сделать что-то неординарное, тем самым скрасив однообразие и возвысившись над обыденностью… В этом и состоит, на мой взгляд, формула семейного счастья.

И ведь мы еще достаточно молоды и наши другие резервы для обновления далеко не исчерпаны… У меня какое-то время была тайная надежда на то, что наши отношения можно было бы изменить, заведя второго ребенка, уже сознательно, заново пройдя через все этапы… Кто знает, как изменилась бы тогда наша жизнь; а сколько радости это доставило бы Мари, которая обожала придумывать истории с неизменным присутствием младшей сестры или брата…

А может, все к лучшему, а то повязали бы себя еще на одно десятилетие… хотя кто знает… а вдруг все действительно изменилось бы…

Все, на сегодня — достаточно, пора спать… жизнь продолжается, а мне завтра вставать в семь утра.

Решительно выключаю свет и пытаюсь заснуть, но ничего не получается — мысли наплывают одна на другую, перемешивая прошлое с настоящим…

Когда же я перестану анализировать, метаться, сожалеть и привыкну к этой единственной мысли — мы разводимся, и это решение — необратимо? Наверное, не скоро… Неужели все женщины устроены таким нелогичным образом? Ведь, с одной стороны, я абсолютно ясно понимаю, что так жить нельзя, и уже решилась на развод, а с другой, немного поостыв, начинаю прокручивать в сознании и извлекать из себя разные позитивные воспоминания и ищу оправдание своему бездействию. Почему же Виктор с такой видимой легкостью избавляется от нашего прошлого? Неужели он и вправду ушел только потому, что осознал: нашим отношениям — труба и из них больше ничего не выйдет?

Бессмысленно отрицать очевидное — у нас начались заморозки, наступило полное охлаждение, но я никогда не поверю, что существуют браки, в которых не было бы охлаждения — когда выпивается все, что на поверхности, и уходит новизна, неизбежно наступает привыкание, и с этим ничего не поделаешь.

Но кроме этой неизбежности есть еще и другие измерения, более глубинные слои, связывающие супругов, и я все время ждала, была готова — прояви он хоть немного ответного желания — не рвать и перечеркивать, а пойти навстречу, попробовать снова и попытаться спасти пусть не самый удачный и безоблачный, но и не совсем уж безнадежный тринадцатилетний брак.

Вот и не верь после этого разным приметам — обручальное кольцо, подаренное им, оказалось не моего размера, а наш брак разваливается на цифре тринадцать.

На этой последней мысли я решительно обрываю себя и раскрываю книгу — может, смогу хоть за чтением отключиться от бесконечного разговора с собой.

Вскоре я узнаю правду — вот уж и впрямь все старо, как мир… Случайно встречаю в магазине Моник, бывшую подружку Шарля. Мне не хотелось общаться ни с кем из наших прежних совместных знакомых, но она первая окликает меня, узнав издалека:

— Привет, Изабель! Несмотря ни на что, выглядишь — великолепно! Похудела, побледнела, но это тебе идет. А как наш герой-любовник?

Внутри что-то обрывается. Так вот, оказывается, в чем дело! Но не подаю вида и говорю как можно небрежнее:

— Как? Не очень себе представляю… Могу лишь сказать — где… сейчас он временно, пока не снимет квартиру, живет у Шарля. Все давно уже шло к разрыву, и определенность всегда лучше. Кстати, ты ее видела?

— Да это же его прежняя пассия, страстная любовь молодости — Одиль. Не только видела, я ее давно и прекрасно знаю. Вернулась из Англии после смерти мужа, он был культурным атташе в Лондоне. Надеюсь, ничьих секретов не выдаю, об этом всем хорошо известно. Только не очень понимаю, зачем ему снимать квартиру. Теперь у нее роскошная вилла в Ницце, шикарная, недавно купленная квартира в центре Парижа — целый этаж…