Анна Орлова - Аромагия Страница 16

- Да? Очень любопытно, - холодно произнесла я, вставая. – И какое же больное место у меня, по-вашему?

- Говорят, у госпожи Мундисы муж погуливает... – задумчиво произнес он, сложив пальцы «домиком».

- И?..

- Простите меня, голубушка, но то же поговаривают и о вашем...

У меня попросту не было слов. Надо думать, леденцы сочли, что я совсем помешалась от ревности и вознамерилась отравить всех неверных мужей в окрестностях?! Боюсь, в таком случае Ингойя опустела бы почти наполовину.

- Инспектор, - я мило улыбнулась и гордо подняла подбородок (понимая, что бездарно подражаю бабушке), - во-первых, мои отношения с мужем – это не ваше дело. А во-вторых, если бы мне впрямь пришла в голову такая странная фантазия, уверяю вас, я бы выбрала такой яд, о котором дорогой доктор Торольв даже не подозревает. А если вы всерьез заподозрили, что я могла кого-то отравить... Что же, тогда я вас больше не задерживаю. И надеюсь, в следующий раз у вас будет ордер, потому что без него вас даже на порог не пустят!

Я выдохлась и замолчала, тяжело дыша. В клубах табачного дыма и слабом свете комната казалась нереальной, привычные запахи тонули в этом едком дыму, заставляя меня чувствовать себя почти слепой.

- Ну-ну... – протянул господин Сольбранд неодобрительно.

Он встал, прошествовал к выходу, взялся за дверную ручку и обернулся:

- Не злитесь, голубушка. Инспектор Берни требует от начальника полиции, чтобы вас сейчас же арестовали, а того пока удерживает авторитет вашего мужа. К слову, мне запретили вам об этом рассказывать... И еще. Господин Гюннар бежал из-под стражи, и я более чем уверен, что его сознательно отпустили. Хотелось бы знать, кто и почему, но в это дело велено не лезть... Поразмыслите об этом, голубушка!

И вышел, осторожно притворив дверь.

Я бессильно опустилась, почти упала, в кресло. В голове роем рассерженных пчел жужжали мысли.

Признаю, я вспылила и была слишком резка с инспектором. Мысль, что похождения Ингольва обсуждали в кулуарах, считая меня ярящейся от ревности клушей, заставляла меня внутренне корчиться от унижения. Не столько задевал сам факт – я давно с ним смирилась – сколько роль обманутой жены. Неудачницы. Достойной жалости...

Так, прекратить немедленно! Я сжала виски, до боли закусила губу, потом отправилась к себе в спальню и нашла пузырек с мускатным шалфеем. Глубоко вдохнула - раз, другой, третий... Пока не почувствовала, как отпускает напряжение.

Совсем другое дело! Теперь надо подумать всерьез. Разумеется, я не давала мышьяк госпоже Мундисе. Тогда что она сыпала в тарелку мужа? Масла никак нельзя сыпать, разве что капать, да и к этому времени она уже наверняка перестала потчевать любимого моими снадобьями...

Неужели глупышка действительно его отравила? Я покачала головой: нет, не верю. Тогда что?!

Довольно метаться по комнате, как мышь между двумя кусками сыра, нужно сейчас же отправляться туда и порасспросить прислугу, а также доктора и, по возможности, самого пострадавшего.

По звонку явилась Уннер (после давешней взбучки она стала необыкновенно прилежна и расторопна) и я велела ей найти кэб. Подумав, нанесла на виски и запястья немного ванильных духов – ваниль вызывает доверие – и велела передать господину Бранду, что не вернусь к ужину...

Передвигаться по Ингойе мне приходилось либо пешком, либо в кэбе, изредка в автомобиле.

Омнибусы так пропахли многочисленными пассажирами, что у меня моментально начинала болеть голова от одуряющей смеси запахов табака, кожи, духов, пота и бури чужих чувств. Проще уж переносить бензиновую вонь автомобиля! На обдуваемой ветерком крыше омнибуса дышалось легче, но там я всегда мерзла и, как следствие, простужалась. К тому же неприлично для порядочной женщины взбираться наверх!

Кэбы были немногим лучше, но в них мне хоть как-то удавалось дышать. Оставалось надеяться, что сын Утера, которого Ингольв изволил взять на место ординарца, также умел управляться с машиной и чинить постоянные поломки, к сожалению, типичные для этого транспорта.

Итак, оказавшись перед весьма помпезным домом госпожи Мундисы и господина Холлдора, я задумалась, что делать дальше. Нужно как-то представиться прислуге... Впрочем, всегда лучше говорить правду.

Дверь открыла особа неопределенного возраста.

- Что вам угодно? – заученно поинтересовалась она, глядя куда-то мимо меня воспаленными глазами.

- Здравствуйте, я – госпожа Мирра, подруга вашей хозяйки, - осторожно отрекомендовалась я, пытаясь говорить уверенно и одновременно мягко. - Я хочу помочь госпоже Мундисе...

При звуке этого имени из ее глаз вдруг хлынули слезы. Всхлипывая, она фартуком отирала покрасневшее лицо и безуспешно пыталась успокоиться. Я сориентировалась быстро: подцепила под локоток чувствительную служанку и шагнула через порог, увлекая ее за собой. Она покорно, словно лодка без руля и ветрил, последовала за мной. Откуда-то из глубины дома сногсшибательно пахло выпечкой, и я устремилась на запах.

При виде меня в глазах дородной румяной кухарки мелькнула настороженность. Но, увидев всхлипывающую служанку, она всплеснула руками и бросилась ее успокаивать...

Спустя десять минут мы уже, не чинясь, сидели за одним столом и пили чай. Приглашение госпожи Мундисы окончательно растопило лед. Помогла ли ваниль завоевать доверие поварихи или той просто хотелось выговориться, но она болтала вовсю, позабыв и о разнице в положении, и о необходимости держать язык за зубами.

- Хозяин, он-то так хозяйку любил, так любил! Прям на руках носил! – сентиментально вздохнула кухарка. Что любопытно, сказано в прошедшем времени. – Только...

- Только? – подбодрила я. Она явно колебалась, пришлось усилить нажим. – Я хочу вашей хозяйке только добра. Поверьте, я на вашей стороне.

Она кивнула с некоторым сомнением и, понизив голос, призналась:

- Только потом... это... у хозяина проблемы начались... ну это... по мужской части-то!

Поперхнувшись чаем, я отставила чашку и попыталась отдышаться. Поражаюсь, сколько интимных подробностей известно прислуге!

- И что дальше?

Повариха огляделась по сторонам, будто опасаясь, что в кухонном шкафу прячется шпион (несомненно, пытающийся вызнать рецепт ее фирменного кекса, а потом уж тайны хозяев дома).

- Ну... Он-то хозяин, но он же и мужик! Вот и начал дурить... – совсем уж тихо произнесла она. – Еще и с этой связался...

- Понятно, - кивнула я. Мои догадки на этот счет подтвердились, но в целом ситуация яснее не стала.

- Она его приворожила! Точно вам говорю! – повариха потрясла в воздухе лопаточкой для оладий.

Я с подозрением взглянула на почтенную управительницу поварешек и кастрюль: быть может, ее глаза блестят от лишней «капельки» бренди, влитой в чай для согрева?

Но она вовсе не казалась подвыпившей, напротив, ее маленькие бесцветные глазки горели любопытством и торжеством.

- Вы уверены?

- Ну да! – твердо подтвердила повариха, со стуком ставя на стол чашку, из которой только что со смаком потягивала крепкий чай. – Мы кое-чего нашли!

- И вы не сообщили в ИСА? – спросила я, уже догадываясь, каков будет ответ.

- В ИСА? Полиция никуда не годна! – презрительно провозгласила она, делаясь в гневе еще внушительнее. – Они заявили, дескать, хозяйка отравила хозяина! И рады-радешеньки! Как доктор сказал, что мышьяк то был, так увезли ее сразу, голубушку нашу... А та пава так и разгуливает на свободе, хорохорится небось! Поверьте-то моему слову, это она все подстроила!

- Пожалуйста, покажите, что вы нашли, - попросила я, крепко сжав ее руку.

Она старательно наводила порядок на столе, смахивая невидимые крошки и источая сомнение, словно пар над кипящим чайником.

- Это ради госпожи Мундисы, - напомнила я мягко, и она неохотно кивнула. – Кстати, вы ей об этом сообщили?

- Нет, - созналась повариха. – Мы ж нашли все, когда ее уже увезли, бедняжку! Доктор велел перенести хозяина в другое крыло-то, чтобы его не тревожил шум. Аснё послали навести порядок в спальне. Обед–то готовить незачем, а что ж ей без дела слоняться-то?! Вот она и отыскала. В постели хозяйской.

- Я хотела бы взглянуть, что вы нашли, - твердо заявила я.

Не став спорить, повариха послала мальчика за Аснё.

- Мы не трогали ту пакость, даже пальчиком не притрагивались, все как было оставили! – гордо сообщила она, расправляя крахмальный передник и объемистый чепец, венчавший ее голову, как паруса – корабль.

Вскоре появилась искомая «кухонная девушка», которой было велено показать мне ее находку.

- И смотри мне, чтоб ни слова! – сурово наказала повариха служанке. – Посмей только!

- Да-да, - часто кивая, пообещала та. – Молчать буду!

А глазки у нее любопытно поблескивали и язык, совершенно определенно, уже чесался.

Впрочем, на чужой роток не накинешь платок, как любил говорить инспектор Сольбранд...

Служанка казалась совсем не огорченной тем, что происходило в доме, напротив, она наслаждалась кипением страстей, подозрениями и всеобщим вниманием. Ей посчастливилось раздобыть важную улику – чем не повод для гордости? Авось и в газетах о ней напечатают...