Неизвестно - Александр Лукашенко. Контуры белорусской модели. Страница 16

В условиях такого разброда весьма трудным делом было про­вести через Верховный Совет БССР любое решение. Испытанием для парламента стали уже выборы его председате­ля, который в то время еше не мог быть фактическим главой государства, а играл главным образом роль спикера. В ЦК КПБ было принято решение продвигать на этот пост одного из секре­тарей ЦК - 59-летнего Николая Ивановича Лементея. Оппозиция предложила кандидатуру доктора физико-математи­ческих наук, недавнего профессора БГУ физика-атомщика Станислава Станиславовича Шушкевича, известного в своей области ученого, имевшего несколько престижных премий. После Чернобыля некоторые из физиков-атомщиков получили как негативную, так и позитивную (в том числе С. Шушкевич) известность. Весной 1989 г. он был избран народным депутатом СССР, что увеличило его популярность. При голосовании с небольшим преимуществом и не сразу спикером белорусского парламента был избран все же Н. Дементей, а С. Шушкевич получил пост вице-спикера.

Заседания Верховного Совета БССР транслировались по белорусскому телевидению, и это создавало для всех народных депутатов огромную и заинтересованную аудиторию. Люди с ораторскими способностями могли тогда быстро обрести широ­кую известность и популярность. У оппозиции наиболее яркой фигурой оказался Зенон Позняк. У фракции КПБ таких ярких и харизматичных лидеров не появилось. Среди тех, кто позицио­нировал себя в качестве «независимого депутата», выделялся директор совхоза «Городец» Могилевской области Александр Григорьевич Лукашенко. Он быстро приобрел влияние как в Верховном Совете, так и вообще в Белоруссии, хотя и не вхо­дил тогда ни в какие политические группировки.

12 июня 1990 г. первый Съезд народных депутатов РСФСР принял по предложению Бориса Ельцина «Декларацию о госу­дарственном суверенитете Российской Советской Федеративной Социалистической Республики». Это был демонстративный шаг, направленный против союзного руководства, против ЦК КПСС, против первого Президента СССР Михаила Горбачева, а также первый крупный шаг к формальной ликвидации Советского Союза. Российская Декларация о государственном суверенитете противоречила Конституции СССР и многим союзным законам, однако Михаил Горбачев, органы власти СССР и руководство ЦК КПСС растерялись и не видели выхода из создавшейся ситуации. Между тем решение российского съезда породило так называе­мый «парад суверенитетов». Уже 20 июня 1990 г. свою Декларацию о суверенитете принял Узбекистан, 23 июня - Республика Молдова, 16 июля - Украина, 27 июля Декларацию о государственном суверенитете принял и Верховный Совет Белоруссии.

Не вдаваясь в подробности, следует сказать, что этот доку­мент не содержал многих резких формулировок, которые име­лись в других подобных декларациях. Не подвергая сомнению тот факт, что Белоруссия - одна из составных частей СССР, в нем не заявлялось о выходе из СССР. В статье 8 минской Декларации говорилось: «Белорусская ССР требует от прави­тельства СССР безусловной и срочной компенсации ущерба, связанного с преодолением последствий чернобыльской ката­строфы. Белорусская ССР имеет право на возмещение ущерба, нанесенного ей действиями союзных органов, союзных респуб­лик и других государств. Свою свободу и суверенитет Белорусская ССР в первую очередь использует на спасение наро­да Белорусской ССР от последствий чернобыльской катастро­фы». Националисты Грузии, Прибалтики и Украины уверяли всех, что как только их страны уйдут из-под власти Москвы, народы этих стран сразу же заживут богаче и лучше. У белору­сов и большинства их лидеров таких иллюзий не было. Если Белоруссия выйдет из СССР и перестанет признавать власть союзных органов, то кто и как поможет ей справиться с послед­ствиями чернобыльской катастрофы? Самостоятельно нести этот тяжкий груз республика не могла. Весьма мягко был сфор­мулирован в минской Декларации и вопрос о языке. «Белорусская ССР, - говорилось в документе, - обеспечивает функционирование белорусского языка во всех сферах обще­ственной жизни, сохранение национальных традиций и нацио­нальной символики».

Ответом на «парад суверенитетов» должен был стать, по мне­нию Михаила Горбачева и Верховного Совета СССР, первый в истории Советского Союза референдум, на который был выне­сен вопрос о сохранении СССР как единого Союза и как социа­листического государства. Эстония, Латвия, Литва, Грузия, Армения и Молдова отказались вообще участвовать в этом рефе­рендуме. Но Белоруссия приняла в нем участие, 83% ее граждан пришли на избирательные участки и 82,7% из них высказались за сохранение СССР. За его сохранение высказались и все вос­точные республики Союза, граждане самой Российской Федерации и Украины. Однако руководство СССР и КПСС не сумело практическими действиями реализовать результаты референдума. Распад Советского Союза продолжался, и все попытки заключения какого-то нового Союзного договора ока­зались неудачными. Ответом на возникшую в стране критиче­скую ситуацию стали события 19-21 августа 1991 г. в Москве - попытка создания ГКЧП. После провала этой попытки деятель­ность КПСС на территории Российской Федерации была прио­становлена, а Михаил Горбачев сложил с себя обязанности Генерального секретаря ЦК КПСС и призвал ЦК партии к самороспуску.

Конец августа 1991 г. был в Белоруссии временем политиче­ского хаоса и безвластия. 19-21 августа руководство ЦК КПБ не принимало никаких резолюций - ни за, ни против ГКЧП, что позволило радикалам из оппозиции развязать в Минске анти­коммунистическую истерию. Когда А. Малофеев попытался выступить с какими-то объяснениями в Верховном Совете, ему не дали говорить и стащили с трибуны. Секретарю ЦК КПБ Валерию Тихине, депутату Верховного Совета, даже не дали войти в здание. Собравшаяся здесь толпа довела его своими издевательствами до сердечного приступа, и подоспевшие дру­жинники отвезли его в больницу. Хотя большая часть депутатов Верховного Совета были членами КПСС, они дружно проголо­совали за приостановление деятельности партии на территории республики; Совет министров Белоруссии, возглавляемый В. Кебичем, принял решение о своем коллективном «выходе из рядов КПСС». Белорусская компартия, которая на протяжении многих десятилетий являлась несущей конструкцией государ­ственной власти, распалась за несколько дней, а новой несущей конструкции власти не возникло.

На протяжении нескольких недель (в конце августа - сентяб­ре 1991 г.) Верховный Совет БССР принял множество новых законов и деклараций принципиального характера, хотя далеко не все из них можно было воплотить в реальность. Так, 25 авгу­ста он принял постановление «Об обеспечении политической и экономической самостоятельности Белорусской ССР», в соо­тветствии с которым в ее собственность переходили «предприя­тия и организации союзного и союзно-республиканского подчи­нения, размещенные на ее территории, за исключением тех, руководство которыми в соответствии с законодательством рес­публики оставалось за соответствующими органами СССР». Однако каким образом можно было реализовать это постановле­ние, если в Москве прекратил работу Совет министров СССР, а в Белоруссии не было отраслевых промышленных мини­стерств? На многих крупных предприятиях республики рабочие в сентябре 1991 г. перестали получать заработную плату.

19 сентября 1991 г. Верховный Совет принял решение Белорусскую Советскую Социалистическую Республику назы­вать впредь «Республика Беларусь», а в сокращенных и состав­ных названиях - «Беларусь». В этот же день он принял законы «О Государственном флаге Республики Беларусь» и «О Государственном гербе Республики Беларусь». Эти законы были подготовлены в срочном порядке оппозиционной фракци­ей, ядро которой составляли активисты Белорусского Народного Фронта. События, происходящие в Белоруссии, России и на всем постсоветском пространстве, они воспринимали как празд­ник и готовились взять в свои руки власть, которая уже никому не принадлежала, - она «лежала на улице». Да, конечно, БНФ имел слишком мало сил, чтобы управлять всей республикой, но навязывать свою волю Верховному Совету он мог.

Вопрос о символах Беларуси как суверенного государства стал в 1990-1995 гг. предметом весьма острой политической борьбы, и поэтому следует остановиться на нем более поробно. Новым государственным флагом Республики стало прямоуголь­ное полотнище с тремя горизонтальными полосами одинаковой ширины: сверху и снизу - белого цвета, посередине - красного. Государственным гербом Беларуси должен был стать древний знак «Погоня», заимствованный из геральдики Великого княже­ства Литовского. Согласно преданию, под бело-красно-белым флагом белорусские воины сражались 15 июля 1410 г. в составе большой по тем временам 40-тысячной польско-белорусско- литовско-татарской армии близ деревни Грюнвальд с армией германского Тевтонского ордена. (Белорусские земли входили тогда в состав Великого Княжества Литовского; летописцы чаше всего их называли «русскими».) Эта битва, возвысившая князя Витовта и Литовское княжество, положила конец продвижению Тевтонского и других рыцарских орденов на Восток. Согласно хроникам и летописям, Грюнвальдская битва началась с успеш­ных атак тяжеловооруженных германских рыцарей против поль­ских и литовских конников. В одной из хроник говорилось: «В этом сражении одни лишь русские из Смоленской земли, построенные тремя отдельными полками, стойко бились с вра­гами и не приняли участия в бегстве. Тем заслужили они бес­смертную славу. И если один из полков был жестоко изрублен, и даже склонилось до земли его знамя, то два других полка, отваж­но сражаясь, одерживали верх над всеми мужами и рыцарями, с какими сходились врукопашную, пока не соединились с отря­дами поляков». В сознании же и идеологии радикальных нацио­налистов Смоленские земли - это часть древних белорусских земель. С легендами о Грюнвальдской битве связан и древний знак «Погоня», на котором изображен всадник с копьем. Считалось, что это изображение белорусского рыцаря.