Домуша из Заброшенки - Людмила Георгиевна Головина Страница 17

— А кто ж вас разыгрывает? — возразила с некоторой обидой Домуша — И не шутка это никакая, а показ, чего я могу. Как раз о нашем деле и речь. Что ж ты думаешь, во сне твоём я тебе в своём обличье покажусь? Нет, милый! Там меня ужастеи в два счёта поймают и в острог забвения посадят. Посему придётся мне там, во сне твоём, перекидываться в то, что удобнее и незаметнее будет. А твоя задача: сообразить, чем, али кем я перекинулась, и за мной идти. Вишь, как там всё устроено: за один сон надо один кусок пути преодолеть, а в следующую ночь, уж с того места продолжить. А ежели замешкаешься или заплутаешь, тут тебе и конец. Значит так: попал в сон — ни о чём не думай, ни на кого не смотри, ничему не верь, ищи меня. А как найдёшь, за мной иди. И смотри, не глазей на меня в упор: ужастеи сразу заметят, и за мной охотиться начнут…

— Хорошо, всё уяснил, но, понимаете, Домуша, человек во сне не помнит, что наяву было, ну, то есть помнит, но не всё, и не совсем так, как в жизни. Как же я, когда засну, вспомню, что у меня за цель, и вас как найду? Вот что меня тревожит.

— А то я не понимаю! Есть средство, есть! Собрала я заветных травок, отвар сделала Ты его весь день пей сегодня. И ночью малая часть души твоей не уснёт, всё помнить будет. Это тебе поможет. Во что перекидываться в твоих снах буду, не скажу. Если вслух произнесу, ужастеи услышат. Сам догадаешься. Тебе, — обратилась Домуша к Юльке, — другой отвар. Поможет тебе всю ночь глаз не сомкнуть. Тебе здесь вообще глаз смыкать нельзя. Пусть молодец твой днём тебя увозит прочь из этих мест, чтобы ты безопасно выспаться могла. А к вечеру возвращайтесь.

Домуша вздохнула и продолжила:

— Терёшка, соседушка-то наш, отдышался, отмучился денька три назад. Жалко мне его, ох, жалко! Хороший был мужик, справный, непьющий, Параскеве моей что надо по хозяйству помогал, бывало, и денег не брал! Парашенька чаем его поила. А сейчас уж ни её нет, ни его…

Домуша загрустила, но потом встрепенулась и заулыбалась.

— Что же я вас в кручину вгоняю, милые мои! Вам иное требуется сейчас. Вы, покуда, погуляйте, а я на стол соображу.

Мы взяли корзинку (нашли её в сенях) и побрели к речке. Купаться не стали, вода после ночи была холодной. Но умылись в студёных чистых струях. Это нас взбодрило. Потом мы вброд переправились на другой берег и зашли в лес. Грибов там было ещё больше, чем в первый раз, и Юлька стала меня учить, как их различать и собирать. Оказалось, это довольно увлекательное занятие, и я вошёл во вкус. Когда корзинка наполнилась доверху мы направились домой. Наша домовица, тем временем, уже накрыла на стол. Всё выглядело очень вкусно и живописно. Домуша оказалась весьма хозяйственной особой. За время нашего отсутствия она обследовала окрестные сады и огороды, и ей даже удалось найти несколько одичавших кустов малины и смородины. И теперь Домуша угощала нам вареньем, сваренным по рецепту её незабвенной Параскевушки. Вот, всё-таки, нравилась мне её беззлобность и незлопамятность. Ведь перед смертью Параскева обозвала Домушу «нечистой силой», а та, хоть и огорчилась, но не держит зла и вспоминает прежнюю хозяйку неизменно с любовью.

Грибы Домуша одобрила и пообещала, что на обед сварит грибной суп, а на второе сварганит грибовницу с картошкой и сметаной. Благо, что все продукты, потребные для этого, мы привезли с собой.

— Дом без человека, всё одно, как человек без души, — рассуждала Домуша, пока мы завтракали. — Умирает дом без человека, потому что без него — какой в доме смысл? И человеку без дома тоже плохо. Где ему поесть, попить, голову приклонить, обогреться да с любимыми своими людьми пообщаться? Вот и выходит: друг для друга они — человек и дом! А у нас в Заброшенке, что получается? Стыд и срам. В нашей избе хоть я была, как могла берегла её, сохраняла. А те избы, что совсем пустые стоят, развалятся вот-вот.

Потом она продолжила.

— Ужастея снова намедни в наш дом наведывалась, меня, стало быть, искала.

— Не нашла? — спросил я.

— Если бы нашла, не говорил бы ты сейчас со мной, милок. Но я схитрила. В жучка мелкого чёрного перекинулась, да в трубу и залезла, — и Домуша кивнула на трубу от самовара. — А там копоть, дымом воняет. Вот ужастея заглянула в трубу, черного жучка на чёрной копоти не заметила, запаха моего не учуяла, запах гари его перебил. Всюду поискала, все вещи перетрясла, да и убралась восвояси ни с чем. Я потом цельный день порядок наводила.

Домуша с гордостью посмотрела на нас.

— Домуша, вы просто чудо! Не представляю, что бы мы без вас делали! — (Юлька молодец, всегда похвалит, поблагодарит). — Мы бы просто пропали без вас!

— Вестимо, пропали бы, тут спору нет. Да и я без вас пропала бы вскоре. Нужен этот дом Бабаю, а я помеха ему.

Потом Домуша преподнесла нам кружки с нашими отварами. Не знаю, как Юлькин, а мой на вкус был отвратным. Но я выпил и не поморщился. И не стал уточнять у Домуши, из чего она его сварила.

До обеда мы немного погуляли по окрестным лугам. Ни одно насекомое нам не встретилось, но цветы цвели исправно. Юлька сплела себе венок и водрузила его на голову. Ей очень шло. Мы сделали несколько фотографий на фоне окружающих пейзажей. Это было нужно для отчёта о нашем «походе» для родственников. Ну, и на память.

Мы, наверное, выглядели вполне беспечной счастливой молодой парой. Никто не мог догадаться, как боялись мы предстоящего вечера!

По избе разносился какой-то упоительный запах. Оказывается, излишки белых грибов припасливая Домуша нарезала тонкими ломтиками, нанизала на нитки и развесила по стенам на гвоздики. Грибы подвяли и начали источать умопомрачительный аромат. Теперь я понял, почему так ценятся сушёные белые грибы. Только вот, понадобятся ли кому-нибудь эти припасы…

Обед у Домуши удался на славу, но мы почти не замечали вкуса поедаемой пищи. Кусок в