No pasaran! Они не пройдут! Воспоминания испанского летчика-истребителя - Франсиско Мероньо Пельисер Страница 17

повозок, направляющихся в столицу и обратно. Правительство тоже перемещается в Валенсию. Министры перевозят свои семьи и родственников. Транспорта на всех не хватает, и поэтому каждый выкручивается как может. На дороге часто возникают заторы, и мы объезжаем эти места по обочине. Некоторые бросают свои машины и продолжают свой путь уже пешком, забросив тяжелые сумки за спину. Некоторые ведут за собой коз, несут кроликов, чемоданы, сумки, кур, кошек, собак. Все спасаются от фашизма. На обочинах валяются предметы домашнего обихода, одежда, брошенные сумки и чемоданы.

До Валенсии мы добираемся только к исходу дня. Позади остается предгорье с пологими, покрытыми лесом склонами. По петляющей дороге мы спускаемся вниз в долину, где в тесных берегах течет река Турия. Среди апельсиновых рощ виднеются типичные дома валенсийских крестьян — белые как снег, высокие и узкие, напоминающие старые шкафы, покрытые почти черной от времени рисовой соломой, с высокими кирпичными трубами и маленькими квадратными окошками. Во дворе — колодец с ведром и привязанной к нему веревкой. Кухня обычно расположена напротив входа в дом; а во дворе повсюду разбросаны предметы крестьянского труда. В тени ворот свисают сочные гроздья спелого винограда.

Справа от нас остается Пласа де Торос, Северный вокзал, Пасео. По узким, извилистым улочкам мы подъезжаем к площади Эмилио Кастельяра и останавливаемся на углу, где расположен бар.

— Ну что ж, выпьем чего-нибудь? — спрашиваю я у Мариано и Маноло, открывая дверь с противоположной от бара стороны.

— Почему бы и нет? Заодно и спросим, как добраться до Министерства военной авиации.

— Да что вы там забыли? — спрашивает Фернандес.

— Нам нужны документы, удостоверяющие нашу личность. Без них не докажешь, что ты военный летчик, а не какой-то дезертир.

— А что, документов, которые нам дали в Алькале, недостаточно, чтобы доказать нашу принадлежность к авиации?

—Но они ведь только на машину и действительны, когда мы в ней. Стоит тебе отойти от машины, и ты уже бесправный человек.

— Тогда нам нужно поскорее идти и искать министерство. Посмотрите, для этих людей словно и не существует войны. Они, наверное, узнают о последних фронтовых событиях только из газет.

В этот час хорошо одетые люди с аккуратными прическами и ухоженными чистыми руками наполняют местные кафе и ресторанчики. В отличие от Мадрида здесь нет никакой суеты, никто не носит с собой оружия. На улице не встретишь человека в форме, только в костюмах и элегантных дамских платьях. В парках и сквериках старички мирно играют в домино, а по улицам спокойно ходят юноши призывного возраста. Возле прилавков магазинов толпится народ, что-то обсуждает, шутит, выбирает товар на свой вкус. Все так, словно войны и вовсе не было — или была, но совершенно в другой стране.

— Ты ничего не напутал, Мариано? Мы точно в Испании? — шутит Маноло. — По-моему, мы как минимум в Париже. Смотри, даже пианино играет на углу!

— А магазины?! Прилавки просто ломятся от продуктов — овощи, фрукты, мясо, свежая рыба. И это в то время, когда в Мадриде люди умирают с голоду!

— Все это мне очень не нравится. На фронте знаешь, где находится враг, а здесь он незаметен. Здесь он может нанести удар исподтишка.

— Поехали отсюда!

— И поскорее! — говорит Мариано. — Посмотри, как на нас смотрят вон те. Я уверен, что они фашисты!

— Еще бы! Военная форма, пистолет на боку!

Посреди улицы мирно несет службу постовой. Мы спрашиваем его, как проехать к министерству, и, сопровождаемые любопытными взглядами, отъезжаем от тротуара.

Долго петляя по городу, несколько раз спрашивая дорогу, мы наконец попадаем в район высоких красивых домов. На широких бульварах растут апельсиновые деревья, пальмы, благоухают цветущие розы. У входа в одно из этих роскошных зданий стоит часовой, одетый в авиационную форму.

— Сомнений нет, нам сюда! — радостно вскрикивает Маноло.

Вместе с Маноло я поднимаюсь по лестнице из белого мрамора. Часовой, отдавая воинское приветствие, здоровается с нами, не спрашивая документов. Мы выходим в длинный коридор, устланный дорогими персидскими коврами. На широких окнах — занавески из розового тюля. У двери — два мраморных ангелочка в смиренных позах. Коридор ведет в большой зал, украшенный картинами, а в глубине — огромная карта Испании, на которой красными нитками отмечена линия фронта. Не успеваем мы ее рассмотреть, как в зал входят офицеры. Все они одеты с иголочки, сапоги начищены до блеска, белые рубашки, отлично сочетающиеся с черными галстуками, тщательно накрахмалены. Рядом с ними мы, обтрепанные и запыленные, выглядим неловко. На нас сразу же обрушивается лавина вопросов, на которые мы едва успеваем отвечать:

— Летчики?

— Да!

— На каких самолетах летаете?

— На «москас»!

— И сколько их у вас?

— Достаточно!

— А сколько «чатос»?

— И этих хватает!

— Приходилось сталкиваться с «Мессершмиттами»?

— Нет, на нашем участке фронта они еще не появлялись.

— Говорят, что «Мессершмитты» быстрее, маневреннее и лучше вооружены, чем наши самолеты.

— Посмотрим, из какого теста они сделаны, когда встретимся в бою!

— К тому же у них 20-миллиметровая пушка, два пулемета 12-миллиметрового калибра, кислородная маска для полетов на большой высоте и еще несколько новеньких штучек!

Первым от возмущения взрывается Маноло. Побагровев от злости, он переходит в атаку, рьяно защищая наше оружие:

— Наши самолеты тоже им не уступают. У нас также есть кислородная маска и четыре пулемета, вгоняющих в обшивку вражеских машин свинец со скоростью 1800 выстрелов в минуту. Попадись они нам, и посмотрите, как мы их изрешетим!

— Да, но у них полностью бронированная кабина, надежно защищающая летчика от ваших пулеметов.

Со всех сторон на нас то и дело сыплются аргументы, доказывающие превосходство немецких истребителей и фашистской тактики воздушного боя.

— Спасибо за ваши разъяснения, господа офицеры! Постараемся разыскать уязвимые места и в этих супермашинах!

— Вы уж наверняка здесь, в штабе, гораздо лучше осведомлены о том, что происходит на фронте! — укоризненно говорит Маноло.

Через несколько минут разговора с холеными офицерами, протирающими свои наглаженные штанины в кабинетах, отдавая приказы без знания реальной обстановки, мы понимаем, что нас просто пытаются запугать, но никак не поделиться важной информацией. Разгоряченные от злости и возмущения, мы устремляемся к выходу, совершенно забыв, зачем мы сюда пришли. Я беру Маноло под руку и громко, чтоб было слышно всем, говорю:

— Просто невероятно! Идемте отсюда!

Выйдя на улицу, мы бросаем злобные взгляды