Марк Твен - Приключения Тома Сойера (пер. Ильина) Страница 19

К этому времени Том уже добрался почти до конца Луговой улицы, и удары школьного колокола, сзывавшего учеников на урок, отдались в его ушах лишь легким треньканьем. Том заплакал, подумав, что никогда, никогда больше не услышит этих ударов, — как грустно, как тяжело, но ведь его же насильно вытолкали в холодный, пустой мир, и ему остается лишь подчиниться — и простить их всех. От этой мысли рыдания Тома и участились, и усилились.

Тут-то и ему и повстречался душевный друг Джо Харпер — глаза у друга были на мокром месте, а сердцем явно владела одна только цель, великая и мрачная. Ясно, что это была встреча «двух душ, охваченных мыслью единой». Том вытер рукавом глаза и залепетал слова о том, что он решил бежать от тягот домашней жизни, в которой не встречает никакого сочувствия, уйти в огромный мир, и даже в другие страны и больше сюда не возвращаться, — закончил же он выражением надежды на то, что Джо никогда его не забудет.

И сразу же выяснилось, что Джо как раз собирался попросить о том же Тома, что для того-то он друга и искал. Мать высекла его за якобы выпитые им сливки, которых он не только не трогал, но даже и в глаза не видел; дело ясное, он надоел ей, мать хочет избавиться от него, ладно, пускай, он исполнит ее желание, и надеется только, что она будет счастлива и никогда не пожалеет о том, что изгнала несчастного мальчика в бесчувственный мир, на страдания и верную смерть.

Некоторое время друзья шли бок о бок, делясь своими печалями, а затем остановились и заключили новый договор: всегда стоять друг за друга, быть братьями и не расставаться, пока смерть не избавит их от скорбей этой жизни. После чего каждый изложил свой план. Джо склонялся к мысли податься в отшельники — поселиться в какой-нибудь укромной пещере, питаться сухими корками и со временем помереть от холода, лишений и горя; однако, выслушав Тома, признал, что жизнь преступника обладает очевидными преимуществами, и согласился уйти вместе с ним в пираты.

Тремя милями ниже Санкт-Петербурга, там, где Миссисипи приобретает ширину чуть большую мили, находился длинный, узкий, лесистый остров с отмелью на верхнем его конце — то есть, самым подходящим местом для стоянки пиратского судна. Остров был необитаемым, лежал ближе к противоположному берегу реки, поросшему частым лесом, в который почти никто не заглядывал. Вот на него, на остров Джексона, и пал выбор будущих пиратов. Кого, собственно, они будут там грабить — этот вопрос в головы их как-то не пришел. Они отыскали Гекльберри Финна, и тот без промедления согласился составить им компанию, ибо ему было все едино, какой стезею идти по жизни. Мальчики разошлись, условившись встретиться в уединенном месте, — на берегу реки, в двух милях выше городка — и в излюбленный их час, то есть в полночь. Там стоял у берега маленький плот, который пираты решили захватить. Каждому надлежало принести с собой крючки, лесу и тот провиант, какой ему удастся похитить самым что ни на есть необъяснимым, таинственным образом. Еще и вечер не наступил, а они уже с упоением распространили по городку весть о том, что вскоре ему предстоит «кое-что узнать». И каждый, кто выслушивал их туманные иносказания, получал также предостережение касательно того, что ему надлежит «помалкивать и ждать».

Около полуночи Том, нагруженный вареным окороком и еще кой-какими мелочами, приблизился к густому подросту, тянувшемуся вдоль невысокого берегового обрыва, под которым находилось место встречи. Ночь стояла тихая, звездная. Могучая река лежала перед Томом, подобная спящему океану. Том прислушался — ни единый звук не нарушал тишину. Он свистнул, негромко, но отчетливо. Из-под обрыва донесся ответный свист. Том свистнул еще два раза — и на эти сигналы им тоже был получен должный ответ. А следом настороженный голос осведомился:

— Кто идет?

— Том Сойер, Черный Мститель Испанских Морей. Назовитесь и вы.

— Гек Финн, Кровавая Рука, и Джо Харпер, Ужас Морских Просторов.

Клички эти Том позаимствовал из любимых книжек.

— Хорошо. Говорите пароль.

И в задумчивой ночи два хриплых голоса произнесли страшное слово:

— Кровь!

Том спустил с обрыва окорок и сполз следом, по пути ободравшись и порвав одежду. Вообще говоря, к воде вела с обрыва удобная, простая тропа, однако она не обещала ни трудностей, ни опасностей, без которых пирату и жизнь не в жизнь.

Ужас Морских Просторов принес здоровенный кусок свиной грудинки и едва не надорвался, пока волок его к месту условленной встречи. Финн, Кровавая Рука, спер где-то большую сковороду и пачку недосушенного табачного листа, плюс несколько кукурузных початков для изготовления трубок, даром, что из всех пиратов курил и жевал табак только он один. Черный Мститель Испанских Морей сказал, что, не раздобыв огня, выступать в поход не стоит. Мысль была более чем разумная, поскольку о спичках в те дни почти никто еще и слыхом не слыхивал. В сотне ярдов вверх по течению стоял у берега огромный плот, и на нем горел костер. Мальчики прокрались к нему и стянули порядочную головню. Они обратили это предприятие в волнующее приключение, то и дело повторяя «Тсс!», замирая с прижатым к губам пальцем, хватаясь за рукояти воображаемых кинжалов и страшным шепотом отдавая друг другу приказы, суть которых сводилась к тому, что если «враг» шелохнется, должно будет «вонзить в него нож по самую рукоять», ибо «мертвые молчат». Мальчики, разумеется, знали, что плотовщики давно ушли в городок и слоняются сейчас по лавкам либо пьянствуют, однако не простили бы себя, совершив этот подвиг не на пиратский манер.

И наконец, их плотик отплыл от берега, — Том обратился в капитана, Гек правил кормовым веслом, Джо носовым. Том, стоявший в самой середке судна, насупив чело и скрестив на груди руки, негромким суровым шепотом отдавал приказы:

— Круче к ветру, по ветру держааать!

— Есть, сэр!

— Так держааать!

— Есть так держать, сэр!

— На румб впраааво!

— Есть на румб вправо, сэр!

Плот понемногу продвигался к середине реки, и мальчики, разумеется, понимали, что приказы эти отдаются только для шику, и ничего определенного не означают.

— На каких парусах идееем?

— На брифоках, топселях и бом-кливерах, сэр!

— Подняяять бом-брамселя! Эй, там, на реях, полдюжине матросов лиселя ставить! Да поживей!

— Есть, сэр!

— Грот-брамселя развернуть! Шкоты и брасы! Шевелись, молодцы!

— Есть, сэр!

— Клади под ветер — лево руля! К абордажу товьсь! Лево, лево! Ну, братцы! Дружнее! Так держааать!

— Есть, так держать, сэр!

Плот прошел середину реки, мальчики повернули его направо и налегли на весла. Вода в реке была невысокая, течение слабое — две-три мили в час. И в следующие три четверти часа на плоту едва ли прозвучало хоть одно слово. Вскоре на дальнем берегу показался городок. Лишь пара-тройка мерцающих огоньков указывала, где он раскинулся, мирно спящий за огромным, смутным, усыпанным звездами простором воды, ничего не ведающий о свершающемся на реке великом событии. Черный Мститель недвижно стоял, скрестив на груди руки, «вперяя прощальный взгляд» в места своих первых радостей и последних страданий и жалея, что «она» не может видеть сейчас, как он возвышается на палубе корабля посреди бушующих волн и бесстрашно смотрит в лицо опасностям и смерти, устремляясь с угрюмой улыбкой на устах в своему роковому концу. Для того, чтобы убрать остров Джексона подальше от городка — так, чтобы его и видно-то не было, — требовалось лишь малое усилие воображения, и Том, совершив его, «вперял прощальный взгляд» с сердцем разбитым и удовлетворенным сразу. Двое других пиратов тоже «вперяли», да так долго, что едва не позволили течению пронести их мимо острова. Впрочем, они вовремя заметили эту опасность и приняли меры, позволившие ее избежать. Около двух часов ночи плотик сел на мель в двух сотнях ярдов выше верхней оконечности острова, и пираты в несколько заходов перенесли свой груз на сушу. Среди прочего, на плоту имелся старый парус, — мальчики натянули его над проходом в кустах, так что получился навес для хранения провианта, сами же они намеревались, как то и пристало изгнанникам, спать, если позволит погода, под открытым небом.

Углубившись на двадцать не то тридцать шагов в суровую глубь леса, они отыскали большое бревно, разожгли близ него костер и, решив поужинать, поджарили на сковороде грудинку, добавив к ней половину своего запаса кукурузных лепешек. Прекрасное получилось пиршество — на свободе, в глуши девственного леса, покрывавшего не исследованный, необитаемый остров, вдали от людских жилищ, — мальчики заверили друг друга, что к цивилизации они теперь нипочем не вернутся. Пламя костра освещало их лица, отбрасывало красноватые отсветы на колонны подпиравших своды лесного храма стволов, на глянец листвы и на плети дикого винограда.