Неизвестно - Саласюк От июня до июня Страница 19

Ропот недовольства пронесся по строю.

Выждав минутку, Пранягин продолжил:

- Я понимаю ваши чувства, ваше стремление расквитаться с врагом в бою. И как командир я призываю, я приказываю вам - бейте фашистов, бейте, истребляй­те гонителей и убийц вашего народа, беспощадно, самоотверженно! Но чтобы по­беждать организованного врага, надо самим обучиться определенным военным премудростям. В помощь командиру роты Федоровичу я выделю еще трех кадро­вых офицеров Красной Армии. И как только они доложат, что слонимские под­польщики готовы к бою, - ни дня не будем вас сдерживать.

Из строя шагнул Зорах Кремень.

- Мы со всем, что вы сказали, согласны, товарищ командир. И обучаться будем старательно. Но посмотрите на нас - мы год ждали такой возможности - открыто идти на врагов с оружием в руках. Пусть мы плохо обучены наступательной так­тике боя, но нами движет ненависть к фашистам. Лишить нас права идти завтра в бой значит не признать за нами права умереть за свое человеческое достоинство. А именно это для нас сейчас главное в жизни.

Кремень вернулся в строй. Помолчал Пранягин. Зораха он лично знал давно. С ним, именно с ним встретился, когда они с комиссаром искали связь с подо­льем Слонима. Убеждался не раз, что характер этого человека соответствует его фамилии. Знал также, что боевой порыв в душах бойцов - сильнейший движитель к победе. Но знал он и то, что самое сильное воодушевление наступающей цепи смертельно гасится плотным пулеметным и минометным огнем. «Что ж, - поду­мал Пранягин. - Пулеметы придется брать на себя».

- Братья! - произнес Пранягин, сам еще не зная, что именно сказать упрямым слонимцам. И вдруг отчаянно махнул рукой: - А, будь по-вашему! Даешь Коссово!

И дружное «Ура!» грянуло над лесом.

В предрассветных сумерках партизанские роты подходили к Коссово, разво­рачиваясь в цепи. Отдельные подразделения перекрыли дороги со стороны Сло- нима, Ружан, Ивацевичей, чтоб фашисты не перебросили помощь коссовскому гарнизону. Перерезали провода телефонной связи. Все было заранее тщательно продумано, разведано, согласовано и подготовлено: операция планировалась за две недели.

Командный пункт Пранягина вместе с сорокапятимиллиметровым орудием расположился на ближайшей высоте к северу от Коссово. Вот заалел восточный край неба и светлее стало вокруг. Командир внимательно смотрел в бинокль на Коссово: шпили костела, дома обывателей - все тихо, спокойно. Перевел взгляд пониже, в поле. Вот его пятьдесят первая рота живой цепью ползет, крадется к городку. Вдруг он вспомнил, что рядом с ним должна быть переводчица - кажет­ся, так он понял ее сообщение о знании ею немецкого. Эта яркая, быстроглазая девчонка. Глянул вокруг - нет красавицы. Усмехнулся. Скажет, наверное, что про­спала. И тотчас забыл о ней. Небо становилось все светлее, и с каждой минутой все яснее обозначались цели.

- Сашка! - позвал Пранягин командира пушки. А артиллерийский расчет уже давно смотрит в его сторону: мол, когда? - Сашка, по комендатуре - огонь!

Бабах! И стальной чурбанчик ударился в каменную стенку немецкой коменда­туры. За ним второй, третий. Застучали пулеметы, и цепи людей, одетых кто во что горазд, со слабо доносящимися криками «ура!» волной покатились к Коссо- во. Пранягин в бинокль видел, как по улицам растерянно засуетились, забегали фигурки. Его отряд должен был атаковать здание жандармерии и немецких по­граничников. Пранягин опять глянул в бинокль на цепь 51-й роты. Слонимские подпольщики быстро подбегали к городским окраинам. Пранягин уже хотел снова направить бинокль на здание комендатуры и жандармерии, как взгляд его заце­пился за чью-то маленькую фигурку, вырывавшуюся вперед. Этот кто-то с белой головой, без шапки бежал, почти не пригибаясь, и не короткими перебежками, за­легая за кустик или кочку, а прямо и быстро, словно наперегонки соревновался со всеми остальными. Пранягин направил окуляры бинокля на самый край городка, на улицы, выходившие от центра к полю. И увидел, что как раз напротив его 51-й роты немецкие пограничники устанавливают пулемет.

- Сашка! - гаркнул Пранягин. - Возьми ниже, по краю - вон, видишь, пулемет ставят!

- Ага! - крикнул Сашка, и орудие с небольшого поворота ударило по пулемету.

Но еще раньше Пранягин увидел, что немецкий пулемет заработал и цепь за­легла, а этот, с белой головой, продолжал бежать. И тут по пулемету ударила пуш­ка - раз, другой. Тогда цепь поднялась, перекатилась через разбитый пулемет и устремилась вверх по улице. А впереди все бежал белоголовый.

«Неужели она?» - подумал Пранягин, уже почти уверившийся, что бежавший впереди цепи человек со светлой головой - это Дина. И вдруг почувствовал бес­покойство.

Дина бежала в цепи рядом с Эрихом Штейном. В ее глазах этот человек в воз­расте за тридцать выглядел почти стариком. Штейн из бойтелагеря принес для себя ручной пулемет и теперь бежал с ним, увешанный дисками. Тут же бежали Ликер, Кремень, Циринский, Голда Герцовская, Герц Шепетинский, Аншел Деля- тицкий - да все добравшиеся до отряда подпольщики. Но бежать таким черепа­шьим темпом, каким, в ее понимании, двигался Штейн, Дина не могла, она чув­ствовала, что не просто бежит, но словно летит на крыльях. Легкая, быстрая, она обогнала всех, не слышала, что ей кричали из цепи, и уже подбегала к ближней ограде крайнего огорода, когда увидела стреляющий по цепи пулемет и решила, что раньше чем пулемет повернет в ее сторону, она успеет добежать до огорода и окажется у пулеметного расчета во фланге. Но метров за десять до огородов па­раллельно наступающей цепи партизан оказалась мелиоративная траншея, и Дина с разгона ввалилась в нее. В этот же момент первый снаряд ударил по позиции пулеметчиков. Затем - второй. Высунувшись из траншеи, она тотчас поползла вперед. У огородов увидела, что пулемет разбит, два немецких трупа лежат рядом с ним, а третий немец, спотыкаясь и падая, все же удирает в город. Она тотчас вскочила и с расстояния в полста метров всадила в его спину длинную очередь из своего ППД. И - бегом вперед. Где-то на середине улицы ее догнал Ликер, бесце­ремонно схватил за руку и отшвырнул к забору.

- Ты не на соревнованиях по скоростному бегу, - тяжело дыша, сказал он ей. - Здесь же палят из-за каждого угла. Тебе что, жить надоело? По сторонам надо глядеть.

И тотчас из дома, мимо которого они только что пробежали, по приближаю­щейся группе ударил винтовочный залп. Ликер резко присел, покрутил головой и, пригнувшись к земле, вдоль забора вбежал во двор дома и прижался спиной к его стене. Дина, стараясь действовать таким же манером, следовала за ним. Ликер добрался до окон - из одного из них уже лупил по наступающим ручник - и с не­обыкновенным проворством метнул в окно две лимонки подряд. Дина заметила, что на нем специально пошитый для ручных гранат пояс, ячеек на восемь. Грох­нул взрыв, Ликер не побежал в этот дом, как ожидала Дина, а бросился вперед, к центру, но не по середине улицы, как это делала она, а вдоль забора. Дина - за ним. Пробрались к площади в центре города, там разгоралась перестрелка. Штурмовать засевших в каменных строениях немцев и полицейских было бессмысленно, все подходы к зданию простреливались плотным пулеметным огнем. Ребята залег­ли в укрытия и прицельно били по окнам из винтовок. Ждали, когда подтянется пушка. Дина, как человек, не переносящий бездействия, никому ничего не говоря, отошла немного назад и дворами пробралась на улицу, ведущую к костелу. Он по традиции находился в центре, но при этом немного в стороне от рыночной пло­щади. Перебравшись через невысокую, но мощную каменную костельную ограду, Дина поднялась на крыльцо. Дверь оказалась заперта. Вдоль костела, постоянно оглядывая дворы и улицу, она прошла к левому его приделу. Отсюда виднелась площадь и некоторые позиции партизан. Подошла к кованой небольшой костель­ной двери. Толкнула ее и вошла в придел. Стол, накрытый тяжелой лиловой ска­тертью, с серебряным распятием на нем, полукресла старинной работы, обитые алым бархатом. Полка, на ней книги Священного писания в кожаных переплетах с бронзовыми застежками, а рядом томик аббата Прево на французском. Мельком осмотрев придел, Дина через полуоткрытую дверь вошла в костел. Он поражал богатым убранством: бронза, позолота, скамьи красного дерева, множество леп­нины, скульптуры, иконы и картины на сюжеты Евангелия и, наконец, портреты шляхтичей старинного рода, построивших этот костел на свои средства. Шаги Дины гулко раздавались в пустом костеле и были услышаны - сверху раздался чей-то возглас. Встав за колонну, Дина направила автомат на хоры:

- Кто там, выходи, буду стрелять!

- То естэм мы, настоятель костела отец Доминик и второй ксендз Стефан Сте­фанович, - по-польски ответили с хоров.

- Мне надо подняться на высотную площадку левой башни, там открыто? - по-польски спросила Дина, выходя из-за колонны. На хорах она увидела двух по­жилых людей в сутанах.