Война мёртвых - Александр Михайлович Бруссуев Страница 19

Ну, в этом можно не сомневаться, — усмехнулся Охвен. — Друзей среди бесов нет по определению. Как и среди душ. Но у них нет и единомышленников, чего теперь нельзя сказать в отношении черных.

Ай, в любом случае, нам деваться некуда, — махнул огромной ручищей Илейка. — Коли не пойдем — помрем с голоду. Коли пойдем — еще повоюем.

Макс, не принимавший участия в беседе, сконфуженно вздыхал. Он очень боялся бесов: те выглядели, как самый худший кошмар из его детства. Они были страшнее даже самых страшных чученов, с коими ему довелось общаться с помощью автомата и гранат[30] на расстоянии выстрела или броска на поражение. В очередной раз он себя укорил: нахрена он сюда сунулся?

Но делать нечего. Теперь есть то, что есть только теперь. Так и дышать.

После краткого совещания решили идти вперед. И идти решили гуськом. Первым — Мортен, последним — Охвен. Между ними — как получится.

Зарева над Геенной не наблюдалось никакого. Понятное дело для марсианской атмосферы. Но и стоны, и вопли по мере приближения не доносились ни громче, ни насыщенней. Это было странно.

Встречные-поперечные души, которые бесцельно болтались по ходу движения, через одну голосили во все связки, через две — стенали во все легкие. Но в месте, где концентрация грешников была весьма высокой, и все они испытывали недюжинные физические страдания, и ор, стало быть, должен раздаваться — закачаешься! Однако — ничуть не бывало.

Почему? — спросил пытливый Макс, приотстав, у Охвена.

Ну так бесы первым делом язык калеными клещами вырывают, а вторым делом в горло смолу полуостывшую льют. Не больно-то покричишь, — совсем неохотно ответил тот.

Фашисты! — ахнул майор.

Менты, — поправил его старый викинг.

Макс, поперхнувшись, закашлялся. Понахватались грешники информации из последних дней Земли!

Ему довелось пережить Апокалипсис. Ну, или кару Господнию — Макс не особо ориентировался в названиях катастроф. Был Потоп в допотопные времена, точнее, после таковых. Выжили те, кто в рамках программы «каждой твари по паре» прошли фейс-контроль на ковчег под руководством капитана Ноя. Ну, по легенде, конечно. Выжило, поди, на самом деле гораздо больше народу. Но, следует признаться, гораздо меньше, чем жило до этого.

А потом случилась вторая катастрофа. Господь остановил время, как таковое[31]. Когда Он разобрался со своими делами, то время запустил обратно. Довольно много народу, оказавшееся по естественным причинам в несоответствующей для жизни среде, погибло. Оставшиеся в живых начали убивать друг друга.

Сначала он думал, что выжили — не те, кто должен бы. Но потом понял, что восставшие люди разделились на группы, которые вполне похожи на встречающиеся здесь: кающиеся и черные. Разделение на тех и других в природе неизбежно — и в мертвой, и в живой.

А как было просто думать, что во всем цивилизованном мире все хорошо. Это Ельцин, нехороший человек, подложил по слабости ума всему миру свинью, когда назначил бандита Путина своим преемником. Вот этот Путин и довел мир до каления, а потом до завершения.

Так считать было просто, но на самом деле — примитивно.

Весь мир начал изворачиваться в спазмах, когда ересь обозвали поганым словом «толерантность», женщины, не умеющие любить, начали рулить целыми государствами и разлагать эти страны, некогда пристойные для жизни.

Откуда вся эта дрянь всплыла? Оттуда, мой мальчик, сверху.

Сверху только Господь. Не, Он на такое не способен. Это Самозванец.

Макс отвлекал свой страх и свое же чувство голода от того, чтобы те выбрались на поверхность. Он больше не приставал с вопросами к Охвену, уныло шел след в след за Илейкой и не думал, что их ожидает впереди.

Пейзаж вокруг не менялся. Ни деревца, ни кустика, ни камушка под ногами. Красная пыль, поднимающаяся от миллионов миллионов бредущих куда-то ног. Встречные души с провалами ртов, открытых в крике, заломленными руками и безумным ужасом в глазах.

Чем ближе они подходили к закрытым вратам Геенны, тем меньше встречалось путников, прохожих, прогуливающихся. Макс, шагая, едва не налетел на широкую спину Илейки, когда тот остановился.

Товарищи, надо продумать наши действия, пока у нас есть право голоса, — это заговорил Тойво.

Я не вполне уверен в наших действиях, — сказал Охвен.

А я думал, но ничего не придумал, — поддержал его Мортен.

Ну, чтобы я не предполагал, но все упирается в доверие к этому Поту, — проговорил Илейко.

Но этой твари доверять нельзя, — добавил Макс. — Век воли не видать. Сдаст нас при первой же возможности.

Тойво поднял руку, призывая соратников к тишине. Это было невозможное занятие. Даже если бы люди не только замолчали, но и перестали при этом дышать, все равно несмолкаемый гул давил бы на перепонки.

Когда мы резали их благородия в снегах калевальских лесов, а потом я дорезал прочих «товарищей» из ГПУ в питерских болотах, мне на ум всегда приходило то, чему давно научили нас в школе шюцкора, — сказал Тойво, не дожидаясь всеобщего внимания. — Самое ненавистное качество врага — это высокомерие. То есть, гордыня, если по-библейски. Гордыня порождает либо глупость, либо трусость.

Потом он объяснил, что высокомерные и глупые верят в то, что они неприкасаемы и даже бессмертны.

Макс сразу вспомнил любых дэпээсников, пэпээсников, собровцев, омоновцев и иже с ними. Ума маловато, хамства многовато. Бессмертные и неприкасаемые.

Тойво меж тем прояснил, что высокомерные и трусливые предпочитают отдавать приказы и распоряжения, которые бы тешили их непомерное эго, сами же оставаясь в зоне недосягаемости для любых неприятных случайностей.

Макс ухмыльнулся: практически любой начальственный мент, либо начальник над ним, либо начальник над начальником, либо — ах, вовсе президент — все подают голоса из бункеров.

Вторых, трусливых, можно испугать, подкупить, либо смертельно заинтересовать, — сказал Антикайнен. — Первых же, бессмертных, можно только очень сильно испугать. Тогда возможно какое-то сотрудничество. Давайте прикинем, кто по жизни этот Потц?

Что? — удивились все без исключения.

Ну, Пот — Потц, какая разница? — ответил озадаченный Тойво.

Что? — повторили вопрос души.

А, в смысле не по жизни, а по манере поведения, — догадался красный финн.

Весь народ, включая и самого Тойво, принялся совещаться. Пришли к выводу, что бес — это ярко выраженный первый тип. То есть, типично просматривающийся первый архетип.

Что это такое? — спросил Макс.

Ну, как бы тебе это объяснить, мой друг, — сказал Илейко. — Просто слово такое красивое: архетип. Это то же самое, что тип.

Охвен и Мортен переглянулись между собой. Майор лишь махнул рукой: что тип,