Савин Влад - Морской волк – 8. Сумерки богов Страница 2

   И у нас на борту появился Александр Михайлович Кириллов, старший майор госбезопасности, с тех самых пор наш бессменный куратор, человек очень умный, многоопытный, интеллегентный, ничего общего не имеющий с кошмаром мадам новодворской - как оказалось, именно он первым тут догадался о нашем "вневременном" происхождении. Так что охота на "Шеер" была уже совместным делом, нас и Северного Флота. Потопить, это слишком просто - а вот когда фашистский линкор, получив торпеды по винтам, спускает флаг перед "Сибиряковым", который, числясь сторожевым кораблем, был по сути вооруженным пароходом? Но фрицы знали, что мы рядом, и при первом же их выстреле получат полный залп торпед в борт, и мы точно не промахнемся, и шлюпок спустить не дадим, так что умрут все, а в ледяной воде погибать страшно. "Шеер" был записан на наш счет, в этой тетради за номером восемнадцать, но объявлено о том не было - и для Берлина ситуация выглядела запредельно позорно! А еще пропали без вести все ушедшие с линкором субмарины, U-209, U-456, U-601, U-251 - причем, поскольку наши компы легко взламывали немецкие шифры, мы сумели организовать радиограммы от лица одной из них, перешедшей на сторону "свободной Германии", и никто не мог опровергнуть, даже фрицы из экипажа "Шеера", которых тогда же, в Диксоне, погрузили на баржи и отправили в Норильск, добывать никель для нашей победы. И еще были лодки U-88, U-376, U-408, потопленные в проливе Маточкин Шар при попытке перехватить "Шеер", который наши тащили на буксире в Архангельск (а мы прикрывали этот процесс), а также U-355, U-378 у острова Колгуев, и затесавшийся в эту же компанию британец, "Си Лайон" (а нефиг следить за нашими действиями, без согласования с Северным Флотом), и U-591, у горла Белого моря, последняя наша добыча в этом походе.

   Итого двадцать четыре, числящихся за нами официально (и эти цифры были тогда нанесены на рубку). Англичанин по сей день считается пропавшим без вести в Баренцевом море от неизвестной причины.

   Мы пришли в Архангельск третьего сентября, завершив свой первый "межвременной" поход. И всего через два дня - снова в море. В этой версии истории "Тирпиц" вышел на перехват "восемнадцатого" конвоя, и не последнюю роль в этом сыграли мы, ополовинив 11ю (арктическую) подводную флотилию кригсмарине и оставив авиабазу Хебуктен (одну из ключевых) без опытных пилотов, топлива и боеприпасов. Но вместо конвоя "Тирпиц" столкнулся с нами - в итоге, на дне он сам, тяжелый крейсер "Хиппер", эсминцы Z-23, Z-24, Z-28, Z-29. Правда, "двадцать девятый" потопила работавшая с нами в паре К-22 Котельникова (знаменитый наш подводный ас, с которым я свел знакомство еще в Диксоне), эта же лодка добивала "Тирпиц", живучий же оказался, получив "гранит", и пять торпед, все не тонул, тут на сцене появились британцы и поспешили прихватизировать чужую собственность, причем нам был строжайший приказ не препятствовать - смысл мы поняли лишь узнав, что конвой PQ-18 беспрепятственно пришел в Мурманск, потому что вся немецкая авиация была занята тем, чтобы помешать англичанам утащить трофей!

   Итого двадцать девять официальных побед (не считая британской подлодки), на пятнадцатое сентября сорок второго года. Поскольку "Тирпиц" все же числится "групповой победой" нас и К-22, ну а англичане, это сбоку припека, не их же еще участниками писать? Именно наши эсминцы выловили из воды немецкого адмирала Шнивинда, и он прошел по улице Мурманска в главе "парада" в несколько сотен пленных. Еще столько же подобрали англичане - из пяти тысяч высококвалифицированного персонала, кадровых моряков кригсмарине, экипажей линкора, тяжелого крейсера и четырех эсминцев. И это было лишь начало пути!

   После была Москва. И разговор со Сталиным. После которого я окончательно сделал свой выбор.

   Я, гражданин Союза Советских Социалистических Республик, вступая в ряды Рабоче-Крестьянской Красной Армии, принимаю присягу и торжественно клянусь быть честным, храбрым, дисциплинированным, бдительным бойцом, строго хранить военную и государственную тайну, беспрекословно выполнять все воинские уставы и приказы командиров, комиссаров и начальников.

   Я клянусь добросовестно изучать военное дело, всемерно беречь военное и народное имущество и до последнего дыхания быть преданным своему народу, своей Советской Родине и Рабоче-Крестьянскому Правительству.

   Я всегда готов по приказу Рабоче-Крестьянского Правительства выступить на защиту моей Родины - Союза Советских Социалистических Республик и, как воин Рабоче-Крестьянской Красной Армии, я клянусь защищать ее мужественно, умело, с достоинством и честью, не щадя своей крови и самой жизни для достижения полной победы над врагами.

   Если же по злому умыслу я нарушу эту мою торжественную присягу, то пусть меня постигнет суровая кара советского закона, всеобщая ненависть и презрение трудящихся.

   Мы приняли советскую, сталинскую присягу. А после наш замполит Елезаров (в 2012 зам по воспитательной работе, но нет такой должности в РККФ) жаловался мне, что ему пришлось отвечать на вопросы личного состава, помнящего Присягу РФ - а когда и зачем из текста исчезло "быть честным, храбрым, дисциплинированным", "хранить тайну", "изучать военное дело и беречь имущество", "защищать Родину, не щадя жизни" и "если я нарушу" - зато вместо всего этого появилось про Конституцию и конституционный строй.

   (прим. - вот текст Присяги РФ. Сравните со сталинской!

   Я, (фамилия, имя, отчество), торжественно присягаю на верность своему Отечеству - Российской Федерации.

   Клянусь свято соблюдать Конституцию Российской Федерации, строго выполнять требования общевоинских уставов, приказы командиров и начальников.

   Клянусь достойно исполнять воинский долг, мужественно защищать свободу, независимость и конституционный строй России, народ и Отечество. - В.С.)

   И я принял Присягу, и перед Сталиным, и перед самим собой - чтобы в этом времени в 2012 году был жив СССР и не было никакой "перестройки".

   Тогда же в нашей команде появились "академики" - тогда еще не академики, будущие создатели советской атомной промышленности и атомного флота. Александров, Доллежаль, Перегудов, Базилевский, и конечно же, Курчатов. Группа, изучавшая нас, включала гораздо больше людей - но подлинной информацией владели лишь эти пятеро. Изучали серьезно - Сирый говорит, что еще неделя, и он бы доверил Курчатову вахту по первому дивизиону БЧ-5, конечно, под присмотром. С борта выгребли почти все документы, книги, ноутбуки. У нас появилось место у стенки Севмаша, залегендированное под "бригаду строящихся кораблей" и приспособленное, насколько это было возможно в этом времени, для стоянки атомарины. Мы "отдыхали" почти месяц, а затем...

   В этой реальности принесенная нами информация позволила осуществить освобождение Заполярья не в октябре сорок четвертого, а ровно на два года раньше. Но ключевым здесь было, что главной коммуникацией у немцев было море, сухопутные дороги от Петсамо на юг Норвегии отсутствовали как класс, а в Финляндию шла плохая грунтовка (немцы умудрились соорудить еще и канатную дорогу, но все равно этот путь не мог равняться с морем, не покрывая и малой доли потребностей немецкого фронта). Морем же в Германию вывозился стратегический груз, никелевая руда. И в наших силах было сделать гораздо больше, чем Северному Флоту. Вернее, Северный Флот при нашей поддержке получал совершенно иные возможности.

   Третий поход, десять дней в середине октября. Истребление немецкого конвоя, мы записали на счет лишь три транспорта из шести, еще один тральщик и подлодку U-703, прочее же, включая лодки U-403 и U-435, сработали эсминцы, по нашей наводке. Зато мы дважды еще ударили "гранитами" по аэродромам, Лаксэльв, и снова Хебуктен, в первом из них, как удалось узнать, погиб весь летный состав, собравшийся в казарме на какое-то торжество. Четвертый поход, короткий, от Полярного до Петсамо, и назад. Три транспорта с никелевой рудой были взорваны прямо в порту нашими боевыми пловцами из двадцать первого века, ну а мы на отходе потопили торпедами два сторожевика, бросившиеся нас ловить (и еще шесть на счету дивизиона эсминцев, нас прикрывавшего). Итого тридцать девять единиц на нашем счету.

   Пятый поход, на Седьмое Ноября. Наши штурмовали Петсамо, немцам срочно надо было подбросить подкрепления. Из Германии шел большой конвой, прикрываемый эскадрой - тяжелый крейсер "Принц Эйген", легкий крейсер "Нюрнберг", четыре больших эсминца-"нарвика", почти два десятка сторожевиков. И против этой силы были наши шесть эсминцев, и пять подлодок (первый, котельниковский дивизион), а еще мы в довесок. На этот раз мы начинали, а после лишь дирижировали оркестром, координируя атаки на ослабленную немецкую флотилию - "Эйген", "Нюрнберг", эсминцы Z-31, Z-32, Z-37, были потоплены нами, как и транспорт "Саксония" с солдатами на борту - и то, что осталось, уже не могло нам противостоять, с учетом радара и акустики следующего века, дающего целеуказания своим, и ставящего помехи чужим. Шесть наших побед - и последний раз, когда мы применяли "граниты", дальше мы воевали исключительно как торпедная лодка. На счету Северного Флота эсминец Z-25, две подлодки, все транспорта, кроме "Саксонии" и еще двух спустивших флаги, и десяток мелочи, спастись удалось лишь нескольким сторожевикам. И наши взяли Киркенес.