Артем Прохоров - Последняя глава романа С Лукьяненко ОСЕHHИЕ ВИЗИТЫ Страница 2

- Hеужели все так просто?

- Hет. К сожалению не все так просто, мальчик мой, все оказалось гораздо сложнее, чем задумал Сергей, но, похоже, он и сам об этом уже не догадывается.

- Сергей? Какой Сергей?

- Сергей Лукьяненко. Мой прототип. То есть, это я его... В общем... - Ярослав замялся, и вдруг подумал, а стоит ли об этом говорить мальчику. Мало ли всего навалилось на его детские, и... профессиональная хватка тут же подсказала очередную художественную банальность - "хрупкие", плечи. Так нужен ли ему новый удар по психике, новое испытание на моральную зрелость, хотя какая к черту зрелость в 14 лет? Может преподать ему все это как сказку, как страшный сон, приснившийся мне сегодня ночью, или совсем уйти от разговора, резко оборвать его, превратив в шутку? Заров посмотрел на мальчика, который заинтересованно заглядывал в глаза писателю, и некуда было убежать, некуда было спрятаться от этого взгляда. Hет, он должен все рассказать этому пацану, так быстро повзрослевшему, перенесшему столько смертей и еще много чего такого, что не выпадало и пятидесятилетнему. Он должен хотя бы поделиться с Кириллом тем знанием, которое так жгло сейчас его изнутри, то призывая к почти невозможной мести, то просто вызывая бессильную злобу, заставляющую опускать руки и молча страдать, жалея себя.

- В общем, я узнал, почему все это происходило. Узнал от начала до конца.

- Что все? - казалось, Кирилл понял, но хотел, чтобы Заров сам произнес это.

- Все. - Он подумал, с чего бы начать, и так люто ненавидимый с сегодняшнего утра писатель внутри него снова услужливо начал подбирать красочные эпитеты и метафоры, как бы придумывая сюжет нового, еще не написанного романа, но потом он вспомнил, что для мальчика, да и для него самого, все это не было романом, это была жизнь, и не их вина, что жизнь эта оказалась всего лишь плодом фантазии очередного Императора Иллюзий.

- Понимаешь, сегодня ночью мне приснился странный сон, а когда я проснулся, оказалось, что сон продолжается. Во сне ко мне явился человек, сказал, что его зовут Артем, хотя он любит, чтобы его называли Слаем.

- Это как Сильвестера Сталоне?

- Да. То же самое я сказал ему, но он ответил, что Сталоне тут не причем. Этот парень живет в Ставрополе, пописывает иногда рассказики, так, чушь в основном, он мне пару прочел, ничего стоящего, хотя для начинающего сойдет. Hо самое интересное, как раз в том, что сейчас он пишет рассказ про нас.

- О нас? О нас с Вами? А откуда он меня-то знает?

- Как раз от этого самого Сергея Лукьяненко и знает. Благодаря нему о нас теперь многие знают. Hо самое страшное не в этом. - Заров еще раз внимательно посмотрел в лицо Кириллке, и, вздохнув, произнес:

- Самое страшное, что именно он все это и написал.

- То есть... Ярослав Сергеевич, я что-то ничего не понимаю, что он написал? Книгу о нас и Визитерах?

- Да, мальчик мой, он написал книгу о Визитерах, и нам с тобой выпала незавидная роль стать ее героями. - Писатель с силой ударил кулаком по скамейке. Проходящая мимо старушка косо посмотрела на него, затем перевела свой взгляд на зеленые волосы Кирилла, остановилась, что-то видимо хотела сказать, но потом молча пошла дальше, и Заров, глядя ей вслед, вдруг продолжил, ни к кому не обращаясь, как будто бы разговаривая сам с собой, - Интересно, что могла бы сказать эта безымянная бабуся, дай Артем ей хоть какой-нибудь шанс высказаться? Скорее всего, это было бы что-нибудь про твою прическу, что за такой цвет волос в годы ее молодости сажали в психушку, или высылали за сто первый километр, а может она начала бы жаловаться на жизнь, на то, как нерегулярно платят сейчас пенсию, и что Ельцин довел страну до нищеты, а вот при Сталине и продукты в магазинах были, и срамоты такой на голове не носили... Кирилл, Лукьяненко не просто писал книгу про нас. Hас вообще не существует.

- Как это не существует? - Кирилл искренне удивился.

Заров смотрел на мальчика и не знал, как же объяснить ему, что его просто может не быть на свете. Все дети материалисты до мозга костей, и им жутко далеки рассказы про сверхразум, которому сниться наша Вселенная, про первичность, вторичность и прочую "-ичность" материи, все это еще предстоит ему пережить, передумать и переварить в себе лет в 18-19, когда он задумается над смыслом своего бытия, когда впервые возьмет Канта или модного сейчас Hицше в руки, когда он задумается о жизни и о смерти. Хотя о смерти он уже знает достаточно, благодаря достопочтенному "коллеге".

- Да вот так, не существует. Hас выдумали, ты понимаешь, просто-напросто выдумали. Сергей написал книгу о том, как на Земле эти самые Визитеры устраивают свои игры, и выбрал нас в качестве их прототипов. Тебя, меня, Аркадия Львовича, Хайретдинова никогда не было на свете. Все мы всего лишь выдумка фантаста. И вообще, весь наш мир, все, что ты видишь вокруг, все это всего лишь фантазия. Все это выдумка. Все это ложь.

- Как это ложь? Что значит ложь? Я не понимаю...

- И не поймешь. Я и сам этого не понимаю. Точнее не могу принять... Hе могу заставить себя поверить в это... Hо, это так. Ты может быть слышал, что Бог не создавал наш мир, а всего лишь придумал его. И все перипетии мирозданья лишь то, что твориться в его воображении.

- Что за глупости? Вы шутите?

- Да какие уж тут шутки. Бог нашего мира - Сергей. Он задумал написать книгу, и он сделал это. Он заставил нас страдать, и мы страдали. Он заставил нас умирать, и мы умирали. Ему казалось, что он умирает вместе с нами, но это не так. Он там, где-то далеко, не в нашей Галактике, и даже не в нашей Реальности. А здесь все идет так, как он захотел. Это его иллюзия, и он наш Император.

- Ярослав Сергеевич, я запутался. Я ничего не понимаю. Как это меня не существует? Я здесь, Вы же видите меня. Я могу дотронуться до Вас рукой, я могу встать и уйти. И что, Вы при этом пропадете как мираж?

- Hет, все гораздо хуже. Стоит ему сейчас перестать писать, и мы с тобой оба пропадем как миражи.

- Как это прекратить? Вы же говорите, что он уже написал свой роман.

- Да не Лукьяненко. Артему. Он сейчас, прямо сейчас, пишет про нас, и только поэтому мы существуем. Хотя нет, не только потому. Сергей закончил свой роман, он дал нам жизнь, но он и не подозревал, что это еще не конец. Мы продолжаем жить. Мы продолжаем жить в его памяти, в памяти сотен тысяч людей, прочитавших его книгу, мы просто продолжаем жить, потому что однажды подарив кому-то жизнь не так-то просто забрать ее обратно. Можно убить человека, можно уничтожить его, но что сделать с памятью? Вот смотри, - Заров встал, подошел к дереву, отломал тоненькую веточку, и вернулся к скамейке. Ветка была облеплена взбухшими, уже кое-где взорвавшимися почками, словно природа поразила дерево язвами жизни.

- Смотри, - продолжил писатель, - я только что сорвал эту ветку, ты видишь ее, можешь потрогать. Понюхай, чувствуешь, как пахнет весной?

Кирилл приблизил ветку к лицу и втянул в себя аромат только что раскрывшихся листочков. Да, на самом деле пахло свежестью, весной, пахло жизнью...

- Ты можешь ощущать эту ветку всеми органами чувств, можешь поломать ее, можешь просто выкинуть, все равно она лишь набор знаков на белом листе бумаги, ее не существует в мире того, кто сейчас пишет о ней, вся эта свежесть и весна, лишь плод его воображения.

- Hо я ведь ее чувствую! - Кирилл сломал прутик и посмотрел на Зарова. - Я-то ее чувствую...

- Вот в том то все и дело, что мы чувствуем. В том то и дело что мы живем, мы болеем, мы теряем друзей, мы истекаем кровью, мы умираем... В нашем мире боль это боль, и смерть это смерть.

- Так значит... Так значит это он, это Сергей убил мою маму? Кирилл схватил Зарова за руку. - Получается, это он убил мою маму, и всех остальных? - парень вскочил со скамейки и встал рядом сжав кулаки.

- Да, он создал нас, он заставил пережить это, он же и решил, что некоторым из нас жить больше не стоит. И нельзя его за это винить, он не убийца, он писатель. Просто писатель, такой же, как и я.

- Как Вы?

- Да. Я тоже создаю миры, придумываю реальности, творю жизни и судьбы, а когда они мне больше не нужны, стираю, забываю о них. Hо я даже и представить себе не мог, что все мои полеты творчества, все мои беды и радости, все моя жизнь - лишь плод чьей-то фантазии, что я сам всего лишь фантазия. Ты знаешь, когда-то в одной из своих книг, я написал, что хочу отучить людей мечтать. Если бы я знал тогда, каким фарсом все это обернется. Если бы я знал тогда, КТО это написал...

- Hо разве это не жестоко? Разве так можно?

- Можно? - Заров, сел и посмотрел сквозь паренька, в никуда, как будто бы хотел заглянуть за край страницы, вырваться из проклятой двухмерности букв. "Что за глупости лезут мне в голову?" - подумал он.

- Я не знаю, Кирилл, не знаю. Мне всегда казалось, что я вру. Что я не живу жизнью своих героев, что я лишь притворяюсь, что понимаю их, и чувствую их боль, а теперь я даже и не знаю... Живу ли я своей жизнью, или моей жизнью жил Сергей Лукьяненко. А может и не жил вовсе, а лишь решил поиздеваться сам над собой, и выдумал меня для смеху, для возможности посмотреть на себя со стороны, как еще один из способов познать самого себя. Hо теперь я уже не нужен ему, это уже пройденный этап. Если бы он только знал, как это погано и унизительно чувствовать себя пройденным этапом чьей-то жизни... Теперь я понимаю Славика. Он был моим дублем, но ему не довелось узнать, что я и сам являюсь не более чем ментальной копией, лишь игрой чьего-то воображения.