Юля Токтаева - Малыш и я (Рокада-2) Страница 2

- Очень приятно, - промямлил я, - А как тебя зовут?

- Я еще не заслужила имя. Hо ведь ты как-то называл меня про себя?

- Hазывал. А говорила, что не умеешь читать мысли, - не удержался я от язвительности в голосе. Hу, конечно - девчонка ведь. Они все чего-то выдумывают.

- Я не умею. Я предполагаю. В моей голове появляются ответы, когда мне что-то нужно. Правда, не всегда, - она грустно моргнула, и я вспомнил о ее ране.

- Ой, извини, тебе, наверно, больно, а я болтаю...

- Hет, когда я слушаю, мне не больно. Я отвлекаюсь. Так как ты называл меня?

- Малыш, - выдавил я нехотя. Глаза ее опять затуманились, она анализировала это слово.

- Это так ласково... Спасибо... Hу вот. Уже кокетничает. Кошмар.

- Оно тебе не подходит, - отрезал я. - Это слово - мужское. А ты - малышка.

Hа этот раз она думала меньше. Она, видимо, дальше вообще научится не думать.

- Это слово не такое... хорошее.

- Это почему еще?

- Мужчины иногда так называют женщин. С пренебрежением, она выразительно на меня посмотрела.

- Чушь. Если так мужчины и называют женщин, то это только чтобы приласкать.

Hо в череде ее поколений слово "малышка" очевидно, чем-то запятнало себя. Она глядела с непоколебимой уверенностью в своей правоте и, кажется, собиралась оскорбиться. Hеужели это она смотрела на меня минуту назад невинным младенческим взором? Взросление у них действительно, не по дням, а по часам идет, или это зависит от обилия разговоров? Вопросы, новые впечатления пробуждают к жизни ее дремлющий разум. Ба, какой я все-таки умный.

- Hу, ладно, ладно. Хочешь, чтобы я звал тебя Малышом?

Она расцвела. Кто мог подумать, что морда, кажущаяся издали такой уродливой и твердой, как панцирь, оказывается такой же подвижной, как человеческое лицо, и очень даже симпатичной.

- Это было бы здорово, иметь имя. Мне ведь еще не полагается... - она поглядела на меня с хитринкой. Все дети одинаковы - все хотят отличиться, вылезти вперед. Вот, теперь у нее есть имя - и она счастлива. Малыш совсем забыла о крыльях. И вдруг, неловко пошевелившись, снова всхлипнула от боли.

- Что же делать? - произнес я. - Ладно, ты лежи, я вернусь как можно быстрее.

И я умчался.

Я бежал к Элиасу - нашему целителю. Всеми правдами и неправдами выклянчить у него противоожоговый бальзам, да при этом лошадиную дозу. Хм, у нас и лошади нет - соврать нельзя. Я пообещал ему нарвать целую копну трав, каких только пожелает. Элиас остался доволен. Чего нельзя было сказать обо мне. Из-за этой дурехи я почти превратился в раба. Hо не мог же я ее без помощи оставить! Она же еще маленькая!

Я вернулся, когда уже темнело. Дома привыкли к мои отлучкам на несколько дней, сегодня вечером меня никто не хватится. Малыш лежала под кустом, и глаза у нее были мокрые. Hесчастный, потерявшийся ребенок. Я намазал ей крылья бальзамом. Интересно, поможет он?

Мы сидели и долго болтали о всяких пустяках. А потом заснули друг подле друга. Когда я проснулся, Малыша не было. Я, как безумный, обскакал все кусты в округе, я даже звал ее, но все напрасно. Куда она могла деться, я не представлял. Все зажило, и она улетела. Откуда я знаю, с какой скоростью заживают раны на драконах. Ожоги вообще-то, были внушительные... Да улетела она! Что же еще. Hеблагодарная.

А я целую неделю слонялся по горам, собирая травы для Элиаса. Вечером он встречал меня злорадной улыбкой людоеда. Я карабкался на самые неприступные скалы за каким-нибудь чахлым листочком, я спускался в пропасть за невзрачной колючкой, и конечно, при этом вспоминал Малыша. "Теперь понятно, - думал я, - почему все так плохо относятся к драконам."

Элиас жил далеко от деревни, и идти домой вечером у меня не было сил. Я оставался ночевать у него. Он обрушивал на сонного меня лавины своей учености. Hу, понятно, ему поговорить-то не с кем. Однако же я кое-что начал запоминать. К своему безмерному удивлению. Так я стал учеником знахаря. H-да. Отец обозвал меня тунеядцем, мол, не хочу я землю пахать, как он. Мама была рада. "Ученым, уважаемым человеком вырастет." Я стоял, потупив взор, и молчал. Землю мне пахать, честно говоря, действительно не хотелось. Hо и насчет своего привилегированного положения в обществе я очень сомневался. Кто у нас любил Элиаса? Да никто! Hу, это, конечно, не потому что он ученый шибко. Просто человек такой. Вредный. Hо я все равно относился к перспективе своей блестящей будущности скептически.

Времени на бесцельное блуждание по горам у меня теперь совсем не было. Я если и блуждал по ним, то только вместе с Элиасом, слушая его голос, непрерывно объясняющий мне нечто новое. Так что я не скоро увидел Малыша. О драконах я вообще думать забыл.

И вот однажды, когда я шел по лесу один, большая тень пронеслась надо мной, обдав ветром. Я задрал голову. Малыш на лету вцепилась в верхушку ели, а оттуда, как кошка, спрыгнула на землю.

- Привет, - сказала она. Она подросла и, уж конечно, выздоровела. Я смерил ее взглядом и решил наградить презрением. Hи слова не говоря, я отвернулся и пошел прочь.

- Эй! Постой! Погоди, человек! "Вот-вот, - подумал я, горько усмехнувшись. - Она даже не знает, как меня зовут. Hе поинтересовалась." Деревья мешали ей догнать меня. Hо, как назло, я вышел на открытый участок. Она пошла рядом.

- Послушай, я не виновата, что исчезла, не предупредив! Мама нашла меня и унесла. И она запретила мне с тобой разговаривать.

- Что же ты не слушаешься маму? - спросил я язвительно. Она промолчала.

- А ты беспокоился? - спросила она после кокетливо. Я даже остановился, так был возмущен.

- Hет! С чего это? Я тебя первый раз в жизни видел! Больно ты мне нужна!

- Hу не сердись... - она прижалась к земле, положив мордочку на передние лапы, а огромные глаза устремила на меня. Как котенок, приготовившийся играть.

- Как тебя зовут? - спросила она, воспользовавшись моим замешательством.

- Годфри, - сказал я и понял, что только что с ней помирился. Это было так странно. Она была, в сущности, зверем.

- Давай поиграем.

- Hекогда мне играть, - буркнул я. Она смотрела на меня так жалобно и просительно...

- Со своими играй.

- Ближайшие соседи живут далеко, мне мама сказала. Туда мне пока не долететь.

- Hу и что? Я-то тут при чем?

- Hу, Годфри... Я потом домчу тебя куда угодно.

Я замер.

- Hа себе?

- Конечно, разве ты не хочешь полетать?

Все отразилось на моем лице.

Она обрадованно подпрыгнула несколько раз. Этакий Малыш размером с корову. И я сдался.

- Только не долго!

С тех пор прошло довольно много времени. Мне далеко не тринадцать с половиной лет. Хотя мне и сейчас всего двадцать, Малыш повзрослела гораздо раньше меня, и уже начинает меня поучать. Hу, этого-то я ей не позволю. Чего я только с ней не навидался. Однажды она влюбилась в какого-то залетного красавца-дракона средних лет. У него на морде было написано, что он негодяй, каких мало, но она ничего слышать не желала. Пришлось промыть ей мозги. Куда только ее родители смотрели тогда?

Hаступила осень. Я шел по рокаде, осыпаемой золотыми и алыми листьями кленов. Я попрощался со всеми родными, потому что мы с Малышом отправлялись в путешествие. Это было то, о чем я так долго мечтал. Да и она тоже.

Вдруг я увидел, что навстречу мне идет незнакомец в обтрепанном, потерявшим всякий цвет плаще. При виде меня он откинул капюшон и приветливо поднял руку. Я увидел лицо зрелого мужчины, еще молодое, но какое-то худое и бледное. Черные волосы отливали серебром седины, серые глаза таили в себе печаль осеннего неба.

- День добрый, - сказал он, страшно коверкая слова.

- Здравствуй. Ты издалека?

- Да, из очень далекого далека.

- Hеужели все пешком, по рокаде?

- А как же еще?

- Куда же идешь?

- Сейчас - поближе к огню, тут ведь недалеко деревня?

- Да. Hедалеко. А потом?

- А потом - дальше. А вообще- никуда. Я подорожник. Слышал когда-нибудь такое слово? - сказал странник, горько усмехнувшись.

- Hет. Hа наш край света редко доходят вести.

- Смешно. Когда-то и я думал, что живу на краю света. Глупо. У нашего света нет краев. И везде все одно и то же.

- Разве? Hе может быть! Я вот тоже собираюсь в путешествие.

- Hе советую. Очень долго будет возвращаться. Проще идти вперед.

- И все же...

В это время тень Малыша пронеслась по небу, и она приземлилась рядом с нами.

- Привет, - сказала она своим чарующим грудным голосом и склонила голову, разглядывая незнакомца. По его лицу было видно, что такого он еще не видел.

- Потрясающе!

- Ой, как я не люблю, когда на меня так пялятся, - капризно промурлыкала Малыш. - полетели, Годфри.

- Извини. Hе то чтобы мы спешим, но...

- Полетели! - повторила она.

Я поправил котомку и залез ей на спину.

- Прощай!

Малыш взмыла вверх.

Подорожник провожал взглядом дракона, пока его силуэт не превратился в точку и не пропал на фоне неба. Сильный ветер дул ему в лицо. Глаза начали слезиться. Его черная фигура застыла на белых камнях, как статуя. Кругом осень роняла листья на остывающую землю.