Георг Борн - Записки штурмовика (сборник) Страница 2

– Посмотри на этого парня – какая у него, бездельника, испитая, пьяная рожа!

Вместо того чтобы вклеить ему оплеуху, я опустил голову, сгорбился и пошел дальше. Потом прохожу мимо Ролленхагена[6], к витрине тянет, как магнитом: жареные гуси, ветчина. Стою и смотрю. Подходит полицейский:

– Что здесь торчишь? Мешаешь выходить из магазина. Убирайся вон!

Я, правда, еще не голодаю по-настоящему, но при виде богатых витрин у меня текут слюнки. Дома лишь хлебная похлебка да картофель. Мать, накладывая в тарелку, ворчит:

– Жрать – это ты умеешь!

20 апреля 1932 г.

Не могу даже вспомнить, почему мне пришла в голову мысль вести дневник, тем более, что я никогда не видел настоящего дневника и не знаю толком, как его нужно писать. Думаю – все это от безделья и одиночества.

Вчера ходил по городу с Фредом. Начался дождь. У нас нашлось по десяти пфеннигов, и мы спустились в подземку у Штеттинского вокзала. В течение трех часов мы ездили взад и вперед, спокойно разговаривая. Фред согласен со мной, что социал-демократы рвачи и шляпы, коммунисты же смелые парни, но дурят голову своими книжками и рассуждениями. Фред правильно говорит, что он не желает разбираться в этих вещах. Пусть кто-нибудь ясно скажет, кого надо бить, а мы уж постараемся.

Фред уговаривал меня пойти на митинг к национал-социалистам. Чего они хотят, я не знаю. Юрги, оказывается, стал членом Союза гитлеровской молодежи и скоро будет принят в штурмовой отряд. Юрги рассказывал, что в этих отрядах выдают револьверы, ножи и даже, кажется, деньги. Члены отрядов ходят на учение, как солдаты, и у всех штурмовиков бывает масса интересных приключений. Потом Юрги что-то говорил о расах, о каких-то еврейских банкирах, древних германцах. Но Фред ничего не понял, да и сам Юрги очень путал. Он кончил тем, что предложил Фреду пойти в Спортпалас на национал-социалистский митинг. Там будет говорить Адольф Гитлер.

Все равно делать нечего, пойдем в Спортпалас, хотя, наверное, и там будет зеленая скука. О Гитлере я слыхал только, что он австриец и хочет быть нашим рейхсканцлером. Я знаю, что он командует всеми коричневыми рубашками, которых все больше появляется в Берлине. Когда видишь, как они маршируют по улицам, становится завидно. Надо будет посмотреть, кто такие национал-социалисты. Коммунисты говорят, что это фашисты. Почему же среди СА[7] есть рабочие парни? Потом коммунисты еще говорят, что Гитлер берет деньги у Круппа и Тиссена. В этой политике сам черт не разберется!

Только мы вылезли из подземки, чтобы идти домой, как увидели парня в коричневой рубашке, расклеивающего плакаты. Мы с Фредом подошли ближе. На плакате два ряда портретов: наверху – одна рожа противнее другой и написано: «Евреи и марксисты», внизу – здоровые красивые люди, и написано: «Национал-социалисты». Действительно, командиры СА хорошо выглядят, настоящие офицеры. Это не рейхс-баннеровцы, у которых командиры ходят брюхом вперед. Когда мы рассматривали плакат, к нам подошел другой штурмовик и дал нам бесплатно какие-то листки и тоненькую книжечку с надписью: «Куда ведет нас вождь?» Пришел домой, попробовал читать и бросил – отвык от чтения. В книжке говорилось о процентном рабстве, о Версале, о каких-то желтом, черном и красном интернационалах. Посмотрим, что завтра расскажет Гитлер.

22 апреля 1932 г.

Вчера я пережил самый интересный день в своей жизни. Я, кажется, многое понял, и у меня как бы раскрылись глаза. В 5 часов за мной зашел Фред, и мы отправились на митинг в Спортпалас. Как только мы попали в огромный зал, я догадался, что здесь не должно быть скучно. Вдоль стен и в проходах стояли вытянувшиеся ряды штурмовиков. Многие из них держали правую руку в кармане. Там, наверное, «конфеты от кашля»[8]. На моих глазах они здорово избили какого-то парня и выбросили его с окровавленным лицом на улицу. В публике говорили, что это был коммунист, которого узнал один из штурмовиков.

Передняя часть зала и трибуна не освещены. В зале шумно. Вдруг раздается сигнал фанфар. Немедленно устанавливается полная тишина, все с напряжением ждут. Я себя как-то странно чувствую. Хор поет песню Хорста Весселя. Я ее записал, чтобы запомнить:

Дорогу коричневым батальонам,Освободите путь штурмовику!На наше знамя смотрят миллионы.Наступит день и хлеба и свободы!В последний раз трубят тревогу,Мы все стоим, готовые к боям!..Вскоре Гитлера знамена загорятся над Берлином,Скоро наступит конец рабству и позору.Знамена выше, ряды сомкните крепче,СА идет все тем же твердым шагом.Друзья, убитые Ротфронтом и реакцией,Идут невидимыми среди нас.

Потом опять наступила тишина. Затем раздался гром барабанов, трибуну осветили яркими прожекторами. Впереди стоят штурмовики с красными знаменами; посредине на знаменах белый круг с черным – гакенкрейц[9]. Вдруг знаменосцы расступаются. Быстрыми шагами на трибуну подымается небольшой человек в форме штурмовика. В зале раздается невероятный рев:

– Хайль Гитлер, хайль!

Но некоторые, как и я, сидят спокойно. Сзади меня кто-то толкает кулаком в спину:

– Встань, свинья! Ты разве не узнал вождя!

Я встаю. Приветственные крики продолжаются несколько минут. Гитлер протягивает руку – все отвечают тем же. Гитлер опускает руку – все садятся. Полная тишина.

Гитлер начинает говорить. Он рассказывает о том, как, еще будучи простым солдатом, решил спасти Германию и немецкий народ, как он сидел в крепости, посаженный туда предателями и изменниками.

Я начинаю дремать – оказывается, и здесь скучища. Мой сосед, видя, что я клюю носом, толкает меня локтем и говорит:

– Подожди, дальше будет интереснее.

Через несколько минут Адольфа Гитлера как будто что-то подбросило, голос его стал пронзительным, лицо судорожно сжалось.

Гитлер говорил почти два часа, и, когда он кончил, многое мне стало ясным. Германский народ страдает потому, что его продали французам Эберт, Штреземан и вся их компания. Продавшие Германию предатели нанесли удар в спину германской армии. Если бы мы победили, тогда не было бы у нас безработицы и нужды. Вместо этого изменники согласились на Версальский договор, обязались платить дань – десятки миллиардов долларов. В германские земли были приведены негры, которые насиловали немецких девушек, чтобы испортить нашу кровь. Французы ничего не делают, живут за наш счет. Евреи вместе с марксистами устроили инфляцию и всех ограбили, еврейская рука схватила германский народ за горло. Если бы не было репараций, Германия не знала бы всех теперешних бед. Германский народ страдает и будет уничтожен, если не спасет себя сам. Три интернационала решили поработить Германию: красный – марксистский, желтый – ростовщиков и банкиров и, наконец, черный – масонов и папистов. Эти интернационалы притворяются, что борются друг с другом, в действительности же ими всеми руководят евреи. В результате Германия оказалась во власти мировой банды финансистов. В прежнее время промышленность находилась в руках настоящих немцев, которые стремились не к прибыли, а к славе Германии. Пока германские заводы находились в руках творческого капитала, страна процветала. После войны настоящими хозяевами заводов сделались хищные банкиры-евреи – Гольдшмидт, Вассерман, Мендельсон, Сольмсен. Для этих паразитов и грабителей на первом месте стоит прибыль. Им все должны, начиная от Борзига и кончая последним ремесленником. Мелкие лавочники разорены вконец, так как у них отбивают покупателей большие универсальные магазины, принадлежащие евреям. Все партии подкуплены французами и еврейскими банкирами, оттого в Германии с каждым днем делается все хуже и хуже. Приближается двенадцатый час: если германский народ не уничтожит своих врагов, то погибнет сам.

Только одна партия может спасти Германию – это национал-социалистская. Гитлер ее создал. Он не раз рисковал жизнью для спасения германского народа; он был простым солдатом, страдал в окопах; он был маленьким человеком, вырос в бедной семье. Если национал-социалисты получат большинство, они разобьют всех врагов германского народа, они уничтожат Версальский договор и создадут «третью империю», в которой не будет ни безработицы, ни нужды. Национал-социалисты уничтожат власть процента и банков, выгонят всех паразитов из страны, дадут безработным работу, откроют рабочей молодежи доступ в армию. Универсальные магазины будут разделены между мелкими лавочниками, фабрикантам запретят выделывать обувь и готовое платье. Благодаря этому улучшится положение ремесленников.

Германия вновь станет могущественной державой, ее будут все бояться. Германия потребует себе новые земли для заселения их немцами. Германия отомстит французам за все унижения и подлости. Если Гитлер получит власть, он спасет немецкий народ. К Гитлеру идут все немцы чистой крови, против него только преступники и изменники.