Искаженный мир – Беглецы и Гончие - Марк Геннадьевич Кузьмин Страница 2

«Чернорук… Звучит забавно…»

Теперь главное не стать военным вождем орков и не пойти завоевывать мир. Смешно немного.

«Ладно, вернемся к другому вопросу. Как я тут оказался?»

Помню вчера был праздник, где отмечали успешную защиту города.

Сразу после битвы мы все отдыхали, после выпустили жителей из убежища и все вместе работали, устраняя последствия. Трупы убирали. Тварей или разбирали на органы, или сжигали или на удобрения пускали, а павших товарищей хоронили с почестями.

Никто из павших не будет забыт. Имена всех погибших защитников города будут выбиты на памятнике, что установят на площади к другим таким же. Там уже стоит несколько мемориалов павшим воинам, и их количество растет с каждым подобным инцидентом.

Конечно, именно такие события случаются крайне редко.

Тараска вообще просыпается только раз в десять-пятнадцать, а то и двадцать лет и к Новой Спате вообще не приближается, а потому оборона города всегда идет куда легче. Однако без жертв никогда не обходится.

Ну и спустя три недели с тех событий был объявлен большой праздник. Гулял весь город, ну и мы все отмечали в гильдии. Мы, охотники, а также многие стражники за одним столом и хорошо так отдохнули.

К нам там присоединилась и Бриэль, а дальше я слабо помню что случилось.

«А точно, мы же решили сходить-таки на свидание».

Потом мы с ней ушли гулять, ну и дошли до её дома.

И вот итог.

Лежим вместе, а уж, что было ночью…

«Да, это было неплохо…»

Не то чтобы мне было особо с кем сравнивать. Мой опыт на Земле ограничивался Наташкой, а потом, да еще парой моментов, но как-то ничего серьезного. У меня там должно было быть первое нормальное свидание, но на него я так и не попал. Та девушка, с которой я познакомился в кафе…

«А была ли она вообще?»

Не могу толком вспомнить её имени и лица, лишь голос иногда крутится в голове, да и все. Попаданцы часто забывают многое о прошлом и могут годами вспоминать. Я спрашивал у Наташи, когда встретил её тут, но она уже стара и сама мало что помнит. Забавно, что мой друг детства попала сюда на много лет раньше меня и успела прожить свою жизнь, состарится, родить детей и уже обзавестись внуком. И её внука я спас, когда был в плену у сектантов.

«Странные совпадения или чей-то расчет…»

Сложно сказать, где истина, а где лишь совпадения.

Да и гадать нет смысла. Все равно ничего пока не узнаю.

Я уже спрашивал Бри о том, может ли она помочь мне вспомнить что-то, но девушка лишь развела руками и сказала следующее:

— Твоя проблема с потерей памяти — обычное дело среди попаданцев, — сказала она. — Многие приходя сюда забывают часть прошлого и у каждого что-то разное. Иногда маленькие фрагменты, иногда целые куски жизни. Тут все индивидуально.

— И вспомнить никак нельзя? Ты помочь не можешь?

— Ты переоцениваешь способности менталистов, — покачала девушка головой. — Работа с сознанием вообще сложна. Люди разные, конфигурации нейронных связей тоже разные, и для того, чтобы установить соединение, обычно требуется ввести пациента в специальный транс. Или усилиями самого пациента, или контролем над эмоциями, или и тем и другим сразу… И того, по большей части, можно лишь смотреть да «нашептывать» разные идеи, маскируя их под мысли объекта воздействия.

— Я бы не сказал, что та суккуба нам «нашепытвала»…

— Била она в основном именно по эмоциям, — пожала Бриэль плечами. — Были бы у нее силы залезть вам в голову поглубже, она просто отключила бы способность распознавать кого-либо. Я бы, по крайней мере, так на её месте и сделала. Как думаешь, мог бы Барти остановиться, если бы он даже не понимал, что перед ним ты?

— Страшные вы, менталисты — протянул я, обнимая себя руками и изображая крупную дрожь. — С кем я только связался?

— Осознал-таки! — девушка ухмыльнулась. — Готов убегать в ужасе?

— Не, мне и тут хорошо…

Жалко, конечно, что забытое так и останется неясным, но вряд ли в моей голове есть хоть что-то сколько-нибудь ценное, чтобы там кто-то ради этого напрягался. Не той высоты полета я птица.

Ну и ладно, и так обойдусь.

— Уже проснулся? — послышался голос Бриэль.

— Да, только что, — ответил я, не отрываясь от созерцания потолка.

— Тогда я первая в ванну.

— Пожалуйста.

— Подай мне повязку, она рядом с тобой.

— Мне все равно на твой глаз.

— А мне нет. Давай.

Пришлось подать.

Девушка поднялась и, отвернувшись, надела на свой левый глаз повязку.

Суть в том, что у Бриэль, оказывается, есть левый глаз, но выглядит он, мягко говоря, не особо привлекательно. Больше правого, ярко-желтого цвета без радужки. Она назвала это «уродством Бершнейнов».

Когда дети, избранные, чтобы стать новыми членами семьи, проходят имплантацию, они часто начинают страдать приступами, очень похожими на Черную Ярость. В этом состоянии бедняги частично мутируют и едва не сходят с ума. Все же Ярость сильно связана с мыслями и эмоциями, а после того, как тебе в мозг засунули кусок чего-то чуждого, нервная система порой начинает серьезно сбоить. Так что даже если ты переживешь операцию, не факт, что ты переживешь её последствия. Те, кого эти приступы не убивают, приобретают какие-то нелицеприятные черты, которые с ними остаются на всю жизнь. У кого-то рука с хитином, у кого-то глаза или еще что. На их фоне моя черная рука смотрится не так уж и плохо.

Есть и те, кого сия проблема миновала стороной, но их не так, чтобы много.

Я солгал бы, если бы сказал, что меня совсем уж не волнует такая вещь, но я не тот человек, кто стал бы осуждать или брезговать