Душеприказчик поневоле - Лев Котляров Страница 2

Я пожал плечами: тут у всех были свои тайны, и не все мне следовало знать. Пусть и очень хотелось.

Меня только заинтересовали, завихрения у Михалыча за спиной. Хотя это вполне могла быть тень от вешалки в прихожей.

Михалыч у нас известный плотник, руки у него золотые! Да еще и способность правильная, подходящая. Ходят слухи, что он может уговорить деревянную бочку лет пятьдесят не портиться, чтоб ты с ней ни делал.

Мысль о магии напомнила мне, что нужно спешить к бабке Анфисе. Едва она меня увидела, то быстро выхватила сверток, сунула мне в руку монету и буквально вытолкала за порог.

Точно магичить будет. Она у нас ведунья, будущее может увидеть. Правда, ее всегда, да и точность хромает, но время от времени, что предсказывает с пугающей точностью.

Не успел я повернуть к дому, как меня окликнули. Я обернулся, уже зная, кто меня зовет. Василий Петрович, будь он неладен! Он числился старостой нашей деревни. Хотя какой из него староста?

— Виктор Викторович! Есть минутка?

Особой любовью у меня он не пользовался. Да и с чего бы? Хитрый, пронырливый, но если что-то нужно найти, то он это мог и из-под земли достать. Наверное, поэтому вечно ходил с таким лицом, будто он здесь главный. Ага, конечно.

— Да, Василий Петрович, что случилось?

Если он опять про деньги, ей-богу, ругаться буду! Достал уже вечным нытьем. Но тут ничего не поделаешь, мне приходилось решать и такие вопросы. Шутка ли, единственный сын хозяина деревни. Хоть и бастард. Только вот как это родной бабке объяснить? Она негласно тут всех в своем сморщенном кулаке держала.

— Тут такое дело, не поймите меня неправильно, — староста снял с головы фуражку и смял ее в руках. — Батюшка ваш снова прислал письмо. Пишет, что мы не все деньги ему выслали. Мол, по новому указу, теперь на три процента больше надо. Но вы же сами знаете, мы тут и так впроголодь живем! Напишите ему. Вы же слова умные знаете. Он послушает вас! Родная кровь все-таки.

Мне захотелось сплюнуть. Родная кровь! Родная кровь, да без капли магии, графу Васильеву не нужна.

— Василий Петрович, деньги я вам достану, но Виктору Семеновичу писать не буду, — я сложил руки на груди.

Староста после моих слов бросился мне в ноги. Его морщинистое лицо исказилось, и из глаз потекли слезы.

— Спаситель вы наш! Какая же у вас душа добрая! Век не забудем доброты вашей!

— Встань уже, — угрюмо сказал я. — Сколько не хватает?

Василий Петрович ловко поднялся с колен, отряхнул штаны и, глядя мне в глаза, назвал сумму.

Я аж обалдел от такого заявления.

— Да граф там в своем поместье ополоумел уже⁈ Откуда в нашей деревне такие деньжищи-то⁈

— Вот, а я о чем, Виктор Викторович, — моргнув, ответил он.

— Постой, что-то не сходится, — я на мгновение задумался, а староста затаил дыхание.

В этот момент я понял, что он наврал мне с три котомки. Я недобро глянул на него и произнес:

— Ты же мне полную сумму сейчас назвал, а я спросил, сколько осталось собрать.

Поняв, что обмануть меня не получилось, староста начал многословно извиняться, сетовать на старость и плохую память. Резко оборвав его, я грозно рыкнул и сразу же получил новую цифру.

— Василий Петрович, ну вот зачем ты так? — с укором спросил я. — Думаешь, раз его сын, то можно обманом выпрашивать через меня деньги? Почему ты каждый раз пытаешься провернуть со мной такое? Будут тебе деньги. Но только после того, как покажешь письмо отца и новый приказ.

Староста что-то заблеял, но я его уже не слушал.

Я развернулся и пошел в сторону дома, но Василий Петрович не унимался и крикнул мне вслед:

— Виктор Викторович, всеми силами…

— Я все сказал, — зло бросил я, повернул голову и моментально забыл про старосту.

Потому что по дороге ко мне шла Лада, первая красавица деревни. На ней сегодня был легкий сарафан, плотно облегающий стройное тело. Светлые волосы выбились из-под косынки, сверкая в лучах солнца. До чего же хороша девчонка!

Сердце сразу сбилось с ритма, и я как завороженный залюбовался ее плавными движениями.

Она подошла ко мне, лукаво закусив губу. Но я не успел и слова ей сказать, как вдруг голова резко закружилась.

И мир погрузился в темноту.

* * *

Непонятно, сколько я был в отключке, но когда снова оказался посреди дороги, услышал, как Лада обиженно мне выговаривала:

— Как ты мог мне такое сказать⁈ Если не мила, то еще понятно, но зачем же оскорблять⁈

Я сморгнул набежавшие слезы и удивленно понял, что у меня противно горит левая щека.

Еще секунду Лада зло сверкала глазами, а потом резко развернулась и поспешила прочь.

Что вот это сейчас было? Ничего не понимаю!

Затылок медленно наливался свинцовой тяжестью, во рту пересохло, будто я выдал длинную тираду, а спину свело от напряжения. Да еще несуразные круги, как солнечные зайчики прыгали перед глазами.

Со мной что-то не так.

Додумать я не успел, как меня окликнул Санек, мой приятель и дальний родственник. Сын сколько-то юродного брата моего отца. Магия у Санька хоть и была, но очень слабенькая. Вполне хватало, чтобы мошек от лица порывом ветра отгонять. Собственно из-за слабых способностей, его родители и переехали в Васильевку.

— За что она тебя так? — спросил он, улыбаясь от уха до уха. — Опять поцапались?

— Сам не понял, — честно ответил я. — Перед глазами потемнело, моргнул, а она уже убегает.

— Потемнело? Моргнул? — заинтересованно спросил он, глядя на меня снизу вверх. — Может, это магия просыпается?

— Ой, брось, какая магия? — отмахнулся я. — Я уже и не надеюсь. В моем-то возрасте.

— Зря ты так, Вик. До двадцати одного смело можно надеяться, — философски заявил он. — Времени еще много. Считай, три года еще.

Здесь я даже спорить с ним не буду. Вторую инициацию способностей проводят как раз в этом возрасте. Хотя я за полгода пребывания в графском поместье отлично запомнил, что если я в шестнадцать ноль без палочки, то и в двадцать один результат не изменится. Мне об этом из каждого утюга кричали.

— Слушай, а бабка Анфиса опять колдовать собирается? — заговорщически спросил Санек. — Вдруг,