Златан Ибрагимович - Я — Златан Страница 20

Фанаты «Юргордена» были просто переполнены ненавистью. Такого психологического давления я не испытывал еще никогда. Они скандировали: «Мы ненавидим Златана!». Вокруг меня словно бушевал ураган, а я ощущал себя находящимся в его эпицентре. Весь стадион был настроен против меня. До меня доносилась маеса всякого дерьма, и я узнал много нового о себе и своей матери.

Прежде я с подобным приемом не сталкивался, но, все же, в какой-то степени могу понять всех этих людей. Фанаты ведь не могут непосредственно повлиять на ход событий на поле. Так что же им остается? Правильно — подвергать нападкам лучшего игрока в команде соперников. И вполне естественно, что они пытались вывести меня из равновесия. Увы, но так уж принято в футболе. Но в этот раз они явно перегнули палку и завели меня. Следовало поставить их на место, и я играл, скорее, не против соперников, а против зрителей. Правда, как и в матче с АИКом, я не сразу «включился» в игру.

Меня с первых минут начали плотно опекать. Те самые трое громил с газетного разворота словно приклеились ко мне. И первые двадцать минут «Юргорден» владел преимуществом. Но у нас в составе был парень из Нигерии — Питер Идже. Его купили изза его репутации голеадора. И, действительно, в следующем сезоне он стал лучшим бомбардиром чемпионата. Но на тот момент он находился в моей тени. А кто, собственно, не находился?! На 21-й минуте Идже получил пас от Даниэля Майсторовича (впоследствии он станет мне близким другом) и открыл счет — 1:0. А на 68-й минуте Идже ассистировал уже другому нашему африканскому приобретению — Джозефу Эланге. Эланга оттеснил защитника и сделал счет 2:0. Трибуны свистели и негодовали, а я ощущал себя никем. Я так пока и не забил, словно эти защитники решили, что так и должно быть. Хотя, если объективно, до поры до времени я был не так уж хорош.

Так — пара финтов, да пас пяткой где-то у углового флажка. В остальном же, на поле пока солировали Идже и Майсторович.

Однако пару минут спустя я получил пас в центре поля. Пока ничего особенного. Но сначала я попытался обвести одного соперника — получилось, — следом второго, и, к своему удивлению, увидел, что путь к воротам свободен. И я продолжил свой рейд.

Это напоминало танец с мячом, и по пути к цели я прошел всех тех защитников со страниц газеты, а завершил все точным ударом по воротам с левой. Это была не просто радость от забитого гола. Это было чувство свершившегося возмездия. Вот вам всем, освистывавшим и поливавшим меня грязью! А еще мне казалось, что этот поединок со зрителями не закончится и после матча.

Мы разгромили «Юргорден» со счетом 4:0, и вы только представьте, что случилось после игры! Фанаты «Юргордена» окружили меня, но никто и не собирался выяснять отношения и проявлять агрессию. Они просто хотели заполучить мой автограф. Я просто поразил их. По правде говоря, вспоминая тот случай, я и сейчас удивляюсь, как с помощью одного забитого гола или эффектно исполненного приема можно все перевернуть. Знаете, в одном из самых моих любимых фильмов — «Гладиаторе» — есть такая всем известная сцена, когда император появляется на арене и приказывает гладиатору снять шлем, а тот подчиняется и произносит:

— Мое имя — Максимус Деций Меридий...И я отомщу, в этой жизни или в следующей.

Так же чувствовал (или хотел бы чувствовать) и я: находиться здесь перед всем миром и показать всем сомневавшимся во мне, кто я такой на самом деле. И я не представляю, кто был бы способен остановить меня.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

«Это «Хай Чаппарел»!», как я любил говорить (подразумевается тематический парк в Швеции, воспроизводящий ковбойскую атмосферу — прим. пер.). В общем — цирк-шапито. Это когда я позволял себе говорить всякую чепуху. Как, например, что «если бы я входил в состав сборной Швеции на Евро-2000, она непременно стала бы чемпионом Европы». Возможно, это звучало вызывающе и смешно, но когда я действительно получил вызов в сборную, было уже не до шуток. Это произошло в том же апреле 2001 года. Я только что отметился голом в ворота «Юргордена», и газеты вовсю превозносили меня. В то время я был героем новостей, и думаю те, кто читал обо мне, уж точно не считали меня скромнягой. Что и вызывало во мне определенное беспокойство. А что если такие авторитеты, как Патрик Андерссон и Стефан Шварц (лидеры шведской сборной того времени — прим, пер.) придерживаются того же мнения? Вдруг они думают, что я всего лишь наглец?

Одно дело — быть звездой «Мальмё», и совсем другое — национальной сборной. Все-таки здесь были люди, выигрывавшие еще бронзу чемпионата мира (1994 года — прим. ред.)\ Хотите верьте, хотите нет, но я был в курсе, что в Швеции не принято выпячивать себя, тем более если ты еще и новичок в команде. И, решив, что перебесился еще в юношеской команде, я хотел понравиться.

Я желал влиться в коллектив, стать, так сказать, «членом банды». Но сначала все было не просто. Мы отправились на тренировочный сбор в Швейцарию, и журналисты не отходили от меня ни на шаг. Я чувствовал неловкость. «Черт, — хотелось сказать им. — Здесь сам Хенке Ларссон (Хенрик Ларссон, выдающийся шведский нападающий — прим, пер.) — ступайте лучше к нему». Все напрасно. А на пресс-конференции в Женеве меня спросили, сравниваю ли я себя с кем-нибудь из великих звезд мирового футбола.

— Нет, — как ни в чем не бывало ответил я. — Есть только один Златан.

Это прозвучало так дерзко, что оставалось только подтверждать сказанное делом.

После этого громкого заявления я постарался притихнуть, «залечь на дно». Не нужно было заводить себя. Я испытывал такой пиетет перед всеми этими громкими именами, за исключением, пожалуй, Маркуса Альбека, с которым делил номер. В команде я был немногословен и старался держаться в сторонке. «Он — странная личность. Он предпочитает быть один, — писали газеты, и это звучало интригующе. Вроде, какой загадочный этот Златан!

В действительности, я элементарно был не уверен в себе. И не хотел досаждать своим присутствием окружавших меня людей. Особенно Хенрика Ларссона, которого я боготворил. Он блистал в «Селтике» и в том же 2001 году завоевал «Золотую бутсу» как лучший бомбардир национальных чемпионатов европейских стран. Хенрик был величиной. И я был горд, когда узнал, что составлю ему компанию в линии атаки в матче со Швейцарией.

Перед этой игрой случилось еще кое-что любопытное. Некоторые газеты выпустили большие материалы обо мне, желая получше познакомить читателей со мной накануне моего дебюта в сборной. Так вот, в одной из таких статей директор школы «Соргенфри», той самой, где ко мне приставили персональную воспитательницу, поведал о том, что я был самым неряшливым учеником за все тридцать три года (или около того), что он там проработал. В «Соргенфри» я был просто отпетым хулиганом. В общем, цирк, да и только. Пустая брехня. Хотя были и положительные моменты: многие верили, что в сборной меня ждет большой успех. Во мне хотели видеть и хулигана, и звезду одновременно. И я чувствовал на себе этот прессинг.

Однако в дебютном матче успех мне не сопутствовал. Меня заменили во втором тайме, а затем и вовсе не вызвали на два следующих ответственных матча отборочного турнира чемпионата мира против сборных Словакии и Молдовы. Тренерский тандем Лагербек — Сёдерберг предпочел выставить в атаке Хенрика Ларссона и Маркуса Альбека. Это заставило меня еще больше притихнуть. Раз уж я даже не основной игрок сборной. Однако и это не сработало. Вспоминаю свой первый матч за сборную в домашних стенах — в Стокгольме. Мы встречались с Азербайджаном на «Росунде» (до 2012 года основная арена проведения матчей сборной Швеции — прим. пер.). В состав тогда я еще толком не пробился. А Стокгольм был для меня, как другой мир, будто Нью-Йорк. Здесь я чувство-

вал себя потерянным и каким-то беззащитным. Правда, в городе было много классных девчонок. Я только и делал, что оборачивался им вслед.

Я начал матч на скамейке запасных. «Росунда» была переполйена (ну, или почти переполнена). Тридцать три тысячи человек пришли посмотреть игру. Наши основные игроки выглядели уверенными в себе и готовыми ко всему. Однако через пятнадцать минут после начала матча начало происходить нечто необъяснимое. Зрители принялись скандировать мое имя. Я был ошарашен, а по коже побежали мурашки. На поле присутствовало целое созвездие: Хенрик Ларссон, Улоф Мельберг, Стефан Шварц, Патрик Андерссон... Но их имена никто не выкрикивал. Они кричали мое, а меня даже не было на поле! Это было даже слишком. Я этого не понимал. Что такого я сделал?

Ну, выдал я пару матчей в Аллсвенскан, и что с того?! А оказалось, я пользовался большей популярностью, чем более заслуженные футболисты, бронзовые призеры чемпионата мира, поигравшие в ведущих европейских чемпионатах. Вся команда стала смотреть в мою сторону. А я не мог понять, радуются они за меня или нет. Знаю только, что происходящее стало для них полнейшим сюрпризом. Это что-то совершенно новое, чего раньше не случалось. Спустя некоторое время публика принялась скандировать традиционное «Давай, Швеция, давай!» и только тогда я пришел в себя и принялся зашнуровывать бутсы (оттого, что мне больше нечем было заняться, или просто от нервов). Я словно пережил электрический шок.