Admin - i a667bfd894ce8bed Страница 20

    Ко мне наклонился Федор и зашептал в ухо:

-- Плотненько поработать веслом на этой корме было бы в кайф.

-- Еще один кормчий. Не слишком ли вас распирает, морячки.

-- Так ведь, уже неделя без берега, капитан.

-- Боцман, я тебя сам прикончу.

-- Оставь меня рыбе, -- Федор разом погрустнел, -- ей уже пора вернуться.

    К креслу второго пилота подошел Серега. Не понравился мне его агрессивно-взвинченный  вид.  Боцман вопросительно посмотрел на меня, готовясь уступить место.

-- Нет! -- я покачал головой. -- Извини, Сергей, дело еще не закончено. Федор?

-- Раненые... они возвращаются всегда, -- обреченно выговорил Боцман. -- И под снаряды  себя уже не подставляют. Нам нужен фугас.

      Момент истины. Фугас -- оружие гарпунера -- мощный заряд взрывчатки, с которым космокапсула ныряет в рыбий рот и взрывает ее сердце, но у нас нет космокапсулы  и ...

-- Алексей быстро перелистай накладные, в каком из кластеров взрывчатка?

-- Придется нырять в скафандре, -- ответил на мой взгляд Федор.

-- Я пойду! --  выдвинулся вперед Серега.

         Дама напортачила, и рыцарь уже готов отдать жизнь.  Устаю иногда в этом институте благородных девиц.

-- Рыцарей развелось, уже и драконов на всех не хватает, -- я улыбнулся Наде. -- Парням приходится сражаться между собой за право завалить реликтовое чудовище. Не паникуй раньше времени, Серега, -- это не твой шанс. Алексей, нашел?

-- И прямо под собственным задом -- в первом кластере.

-- Сделаем так.   Утроим заряд, тогда не придется с ним нырять, -- только забросить. Сашка и Серега -- на страховке. Сразу после броска втягиваете фалом Боцмана в люк, и включаем двигатели. У нас будет десять секунд. Надя, слышишь.

-- Все поняла.

      Пасть поднималась справа-снизу неторопливо и неотвратимо. Во время экскурсии с учениками на металлургический завод  случилось заглянуть в мартеновскую печь, увидеть кипящий, брызжущий искрами металл.  Пасть чудовища выглядела в разы больше, и "мартен"  был обсажен по кругу длинными, загнутыми внутрь зубами. Федор отделился от корпуса "Витязя" и поплыл навстречу рыбе, прижимая к груди  полуметровый шар фугаса.  Фал -- страховочный трос -- змеился,  вспыхивая отблесками на сгибах, следом.

Очевидно, рыба не видела Боцмана подбитым глазом, и это увеличивало наши шансы.

-- Та, рядом с Луной, была поменьше, -- прошептал в тишине Леха.

-- Помолчи. Черт! Он не дотягивается.

     Боцман не рассчитал траекторию   и теперь проплывал ниже нижней губы. Мы видели, как он отчаянно пытается оттолкнуться ногами и приблизиться к цели, но  вакуум не твердая опора. Внезапно рыба сильнее раскрыла рот, и ее нижние зубы оказались на уровне груди Федора.

-- Ну, давай! -- я заговорил вслух.

   Федор толкнул снаряд вперед, перевалил его через зубы и нырнул вниз. Фал натянулся и потащил гарпунера к шлюзовому люку.

-- Надя, приготовились, -- на панели загорелась лампочка захлопнувшегося шлюза. -- Три, два, раз, поехали.

     Ускорение придавило к спинке. Свалился и покатился на боку к выходу не привыкший к перегрузкам Слоник. Экран кругового обзора   осветила яркая вспышка оставшегося позади взрыва.

     Полет получается крайне насыщенным и утомительным.  Начавшись  боем со спецназом службы безопасности, взрывом космодрома, продолжает грузить мои уставшие от впечатлений совесть и душу трупами людей(а теперь и рыб), которым до конкретного меня в сущности и дела не было. Они решали свои задачи, а я со своими экипажами оказался на их пути. Жизнь окрасилась в цвета безнадеги: рок, судьба или нечто, сзади нависающее над плечом и шипящее в ухо с назойливым постоянством.

       Усталость материализовалась булыжником в голове. Попытки заговорить, повернуться, перевести взгляд переваливали камень в черепной коробке и вызывали мучительную боль. Излечить ее можно только сном, но через три часа посадка на Приют Путника,  и доверить сложный маневр Сереге или Боцману нельзя: маловато пока у ребят опыта.

      В кресле второго пилота Федор. Серега  с радостью перегрузил  свои служебные обязанности на Боцмана и часами пропадает в кабинке "интим-связи", воркуя со Светкой о возвышенном, "неземном" и, просто, высоком. После победы над рыбой ребята зациклились на защите животных. Серега второй раз отказался есть мясо, смотрел во время обеда осуждающим взглядом и  выдал фразу: "Защита животных -- священный долг каждого цивилизованного человека!"

-- Говоря "цивилизация", человечество себе льстит, -- скривился в ответ Леха, -- а игры в защитников природы -- придумка пастырей-кукловодов, для обеспечения себя послушной паствой.

-- Федор, а кто направил Добрый  нас перехватывать?

-- Генерал Иванофф, -- Боцман отвлекся от наблюдения за космосом и повернулся с креслом в мою сторону. -- В следующий раз  осмотрительнее будешь выбирать начальство.

-- Так он жив? -- не люб мне был генерал, но и смерти я ему не желал.

-- Когда  вы разнесли космодром, отделался синяками, помчался на запасной командный пункт и начал рвать и метать, --  Федор радостно улыбнулся.

-- Федя, космодром "разнес"  генерал: подорвал  Заряды самоликвидации, которые мы оставили на  складах, но  меня, тем не менее,  сжигает чувство вины за гибель космодромной обслуги и  душечки Ксюши.

-- Не заморачивайся, -- Федор отмахнул рукой,  дурашливо приосанился и забасил голосом пастыря. --  Нет на тебе невинной крови, отрок. -- Он засмеялся и продолжил обычным тоном. --  Вечером космодромная богема наливалась в "Веселом Такелажнике" по случаю Ксюшиной днюхи, ну, ты в курсе.  Когда выпили за Ксюшу по пятой, пришли Колян и Витек и рассказали, как классно оторвались в драке с отличным мужиком. Начали пить за тебя и за благородство в бою. Ксюша сказала, что поцелует того, кто будет брать с тебя пример. Все пообещали стать благородными героями космоса и начали целовать Ксюшу и пить за твое здоровье. Потом вспомнили. что я твой друг, и начали пить за меня, а я -- целовать Ксюшу, в общем, бедлам, разврат и моральное падение всех присутствующих. На третьем круге, в восемь утра,  меня погрузили на гравипед, оттуда в Добрый и отправили на рыбалку. А через два часа космодром взорвался, только никого, кроме Службы безопасности там не было. Все валялись пьяные в Веселом Такелажнике.

-- Умеешь успокоить, а девицы рядом с генералом не было?

-- Резкая и спортивная в обтягивающем камуфляже?

-- Она, моя бывшая.

-- Крутилась у стола во время видеосвязи.  Ты здорово  разозлил девушку: генерал дал команду взять транспорты на абордаж, а вас живыми, но девушка бросилась, как пантера, брызнула в Иваноффа  ядовитой слюной, и генерал велел стрелять на поражение.  Я решил не участвовать и сбежал.

-- Слюна, точно, ядовитая?

-- Китель у генерала задымился.

-- На Добром много народу... было?

-- Пара министров  с лакеями --  цирюльниками, поварами. Этого дерьма не жалко.  Экипаж.

-- Жаль коллег.

-- Жаль, -- эхом отозвался Боцман.

ГЛАВА 17 Приют Путника

                    Клептомания -- любимая болезнь землян:

                    чем больше воруешь, тем больше хочется.

                          Справочник молодого терапевта

      Булыжник кое-как умостился в голове, перестал ворочаться и теперь давил затылок равномерной тупой болью.  Стараясь не беспокоить его  лишний раз, я присматривался к понемногу вырастающей в центре экрана планете Приют Путника.

 Подошла Нэлька, тихо  прижалась, уютно засопела в ухо.

-- Твой дом.

-- Да.

     Как-то умудрялись до сих пор не вдаваться в дела  и планы друг друга.  С первой встречи  стрелочка моего сердечного компаса всегда  была направлена к Нэльке и всегда доносился ответный теплый сигнал через расстояния и время.  Непрерывные теплые волны нежности.

-- Все, перестала болеть, -- Нэлька двумя руками  взлохматила мне  волосы, и я, все еще не веря, осторожно потер пальцем переносицу.

-- Даешь, сестричка. Ты сама лекарство -- можно к ранам прикладывать.

-- И к душевным тоже, --  с грустной серьезностью выговорила девочка.

-- На чужое поле не влезай, --  шутливо чиркнул по Нэлькиному носу пальцем. -- Душевные раны моя епархия. Давай-ка рассказывай, какой ветер сорвал тебя с Земли ранее завершения разведывательно-шпионской миссии?

-- Мог бы и раньше поинтересоваться, -- засмеялась Нэлька, -- а то уже казалось, что тебе не интересна моя судьба.

-- Если "судьба", то имя ей любовь, и, не побоюсь предположить, взаимная.

-- Откуда такая уверенность? -- в стиле земных блондинок притворно скокетничала Нэлька.--Оттого что красивая?