Ольга Горовая - Лавандовый декабрь (ознакомительный фрагмент) Страница 20

Господи, а она как хочет! И невероятно хорошо от его ласк, от ощущения его тела. От безумного и невероятного ощущения полного доверия между ними, которого не знала еще с мужчиной. Когда чувствуешь, что все сказать можешь, и он поймет. Заставил ее Женя в это поверить. Убедил.

- Я с тобой хочу! - протестует она, пусть и сама понимает, что не удержится, по самому краю удовольствия ходит, на последнем дыхании.

- У нас еще вся ночь впереди, Мила, любимая. И все утро...

Не выдержала. Это ласковое слово. Его нежность и напор в тоже время, оказались последней каплей. Сломили сознание и мозг первым делом, заставив все тело «взорваться», задрожать от удовольствия, застонать в голос, потеряв на секунду связь с реальностью. Обняла, обхватила его, сжала, не в состоянии отстраниться. А он ее в ответ держит еще крепче, и целует жадно, продолжая ласкать, но уже иначе, нежнее. Обнимает за плечи.

- Вот теперь, я пошел искать, - в самые губы прошептал, с нежность, с улыбкой, с восхищением, от которого она задрожала больше, чем от самого оргазма, кажется. - Блин, Мила, ты меня с ума сводишь, ни о чем думать не могу, только о тебе. И о том, как хочу тебя, - накрыл на мгновение всем телом, заставив ее задохнуться, ощутив его напряженную плоть своей чувствительной, взбудораженной его лаской.

Тело к телу, кожа к коже. И хочется плюнуть на все, забыть о безопасности и здравой предосторожности. Выгнуться, вобрать в себя всю его твердость и тяжесть...

- Отпусти, любимая, я попробую все твои желания исполнить, и презервативы найти, - шепчет уже он, с весельем и почти со стоном, хриплым, напряженным.

А она и не поняла, что обхватила его ногами, вцепилась в плечи, не в состоянии отодвинуться. И от этого его обращения, которого и сам будто не замечает, шепчет неосознанно, ей еще жарче, и сердце трепещет. Не думала и не искала больше. А сейчас - хочет. Чтобы сам понял, что говорит, а не просто ласковое обозначение использовал. Чтобы держал так же крепко, как сейчас - все время...

Позволила отстраниться, хоть все тело будто заболело от этого. Только что удовольствие испытала, а еще больше хочет. С ним такого - мало. Он сам нужен: на ней, в ней, со всех сторон. Его руки, его губы, его тело...

- Женя... - снова позвала протяжно и хрипло, уперлась локтем в матрас, приподнялась, чтобы его видеть.

- Нет, мне все-таки нравится этот номер, - буквально через несколько мгновений весело заявил он, снова обнимая ее. Опрокинул под себя, накрыл собой, как Мила несколько минут тому и хотела - И комплектация мини-бара... - весело и свободно говорил.

А она и представить себе не могла никогда до этого, что от такого тона, от такого доверительного общения, можно возбуждаться еще больше. И желать мужчину с такой силой! Хотя, не в тоне дело, наверное все же, а в самом Жене, от которого и она с ума сошла за эти недели. Которым очаровалась, еще хурму в подарок получив. И влюбилась после их первого свидания. А сейчас - что-то мощное и глубокое сжимало грудь, заставляло тянуться к нему не только тело, всю суть Милы. И дрожь от этого сильнее. Тело еще переживает отголоски его ласк и своего от них удовольствия. Так непривычно и мощно. Так насыщенно, потому что доверилась и открылась.

Но не страшно с ним... И жар между ними ни на грамм не ослаб. Возбуждение висит в воздухе, руками пощупать можно, кажется. Она и щупала. Только не воздух, а этого мужчину обнимала, ласкала, целовала, пока он упаковку из фольги вскрывал.

Сама помогла с презервативом справиться, ухватилась за плечи Жени, когда он целовать начал, медленно и осторожно проникая внутрь нее, раздвигая собой ее плоть. Раз, другой, будто позволяя к себе привыкнуть. Только руки его все плотнее обхватывают ее плечи, позволяя понять, как ему сложно сдерживаться. И дыхание Жени обжигает ее рот, который он уже алчно целует, лаская губы, щеки, шею. И все сильнее погружается, заставляя Милу цепляться за него от урагана страсти, которого она, если честно, не ждала. Нежного, ласкового, но бескомпромиссного, подавляющего этим удовольствием, не позволяющего избежать его. И чувствуется, что Женя и сам на пределе. Дыхание все резче, толчки его плоти сильнее, мощнее, и она не может молчать - стонет ему в кожу, а он с невероятной силой обнимает ее, продолжая двигаться.

Она снова не выдержала. Сдалась первой, запрокинула голову, вдавив затылок в подушку. И все тело в дрожь. Мышцы свело в пароксизме удовольствия. Не смогла бы отцепиться от него, даже если бы захотела. Только такого желания и в помине нет. И Женя прижался к ее шее ртом, втянул кожу в себя, вдавился бедрами в нее в последний раз, сам хрипло застонав. Навалился всем телом, всей тяжестью. А Миле от этого так хорошо, как ни разу еще не было, точно знает. И оба объятия расплести не могут. Сжимают друг друга руками, оплели ногами. Дыхание у обоих рваное, толчками. И губы сами целуют друг друга.

- Не напугал? Не больно? - немного встревожено прошептал Женя, все-таки пытаясь откатиться с нее.

Но Мила потянулась за ним, вернувшись к той точке, с которой начали: ее голова у него на плече, бедро через его пах перекинуто. И Женя ее обнимает за пояс, за плечи. А ее волосы по его руке, по груди рассыпались. Жарко обоим, а отстраняться никто не хочет.

- Напугал, - она рассмеялась, задыхаясь. - С ума свел, Женя. Я такого удовольствия в жизни не испытывала, - призналась.

А ему это в радость и приятно, чувствуется. И сильнее обнимает. Только Мила же правду сказала. Снова поцеловал ее в губы, будто оторваться не может.

- Я тоже, Мила. Я теперь тебя точно из своих рук выпустить не смогу, фея моя любимая. Есть все-таки какое-то зерно истины в этих сказках про волшебную пыльцу фей... - смеется, вроде бы.

И ее веселит словами. А сам держит крепко, обнимает сильно. И жар между ними не угас. Словно спал немного, но тлеет. И оба отодвинуться не в состоянии. Шевелиться не хотят. А от слов его - еще и душу будоражит. Протянула руку, накрыв пальцами его щеку, обвела контур его носа, скул, губ.

- Жень, ты потрясающий, - искренне прошептала, целуя его в подбородок. - Я даже не верила, что такие мужчины бывают. Что я влюбиться смогу после всего...

Он ее так обнял, что на себя вытащил почти.

- А что, смогла? - вроде и весело спрашивает, а чувствуется, что напряжен, и ждет ответа очень.

- Смогла, - и не пыталась скрыть ничего она. - И с каждой минутой, кажется, пропадаю в тебе все больше...

- Я не подведу, Мила, обещаю. И боли не причиню, - хрипло и серьезно прошептал, целуя ее пальцы, продолжающие гладить его лицо. - Сам в тебе потерялся, выхода искать не хочу. И отпускать тебя - не хочу. Ты мне с каждым днем все больше нужна...

- И ты мне, - так же тихо призналась она, понимая, что истома охватывает тело. Глаза закрываются.

И он это понял, похоже, а может, и чувствовал то же самое. Поцеловал еще раз в губы. И натянул одеяло, укрыв их обоих. Одно. И ее от себя не отодвинул, не отпустил. Так и уснули снова, переплетясь руками и ногами друг с другом.

ГЛАВА 9

Он сам не смог бы сказать точного дня или мгновения, когда Мила его так полно и плотно «взяла в оборот». И для самого себя неожиданным было вырвавшееся обозначение «любимая». Но сказав это, Женя понял, что так и есть. Она именно такая для него. За это недолгое время стала очень важной и дорогой. Хотелось называть «любимой». И не просто для «красного словца», а потому что чувствовал в душе такой трепет и дрожь, которого ранее в себе и не помнил. Какой-то бешеный эмоциональный подъем и дивное чувство полного умиротворения в то же время. Когда ощущаешь, что с ней все обсудить и обговорить можно. И поймет, и его услышит, и себя даст понять в нормальном общении, не требуя от него чудес и чтения мыслей. Непривычное взаимопонимание, будоражащее, и от этого хотелось ей в ответ еще больше дать. Про совпадение в постели и говорить нечего! Не просто зацепило его. До сердца проняло. И обнимать теперь хотелось Милу постоянно, целовать, и заставлять стонать так, как она стонала всю ночь...

Проснулся с ней, обнимая Милу так крепко, что между ними пространства нет, и хватает одного узкого одеяла, чтобы обоим укрыться. Потому что жарко от близости друг друга. Не утро, а сказка! Уткнулся носом в ее волосы, прижав к себе еще плотнее, вдохнул полной грудью.

Ему всегда дома легче дышалось. Бог знает, что такого было в воздухе родного города. И ведь не на улице, даже не в родном районе сейчас, в гостиничном номере, а дышится так, словно грудь нараспашку. В столице никогда такого ощущения не было. А от уютного тепла Милы рядом, от звука ее сонного дыхания - себя таким отдохнувшим чувствовал, в таком приподнятом настроении проснулся, словно в горы готов подъем совершить. Внутри все бурлило энтузиазмом и весельем. Желанием жить, а не просто делать час за часом то, что должен, потому что больше некому этим заниматься.

Честное слово, хотелось подскочить сейчас с кровати, Милу растормошить и потащить все-все ей показывать. Все места, которые сам с детства обожает и которыми гордится. И по площади «Рынок» провести, ясное дело, и по громадным паркам, у которых чуть ли не каждый кованый фонарь со своей историей; и по всем узким переулкам между нависающими над головами каменными домами, «помнящими» другие эпохи и империи... Ей понравится, он это точно знал!