Georgia Carre - Sexy Beast Страница 21

Я отвечаю даже не задумываясь.

— Silver Lee.

— Разве ты не хочешь сходить куда-нибудь? Это большое событие.

— Неа. Я до сих пор полностью не видела твой дом, помнишь об этом?

Двойной удар. Я слышу его нежелание, как наждачная бумага, проходящая по моей коже. Он не хочет показывать мне весь свой дом. Почему черт побери?

— Если ты не хочешь, тогда хорошо не надо. — Боже мой! Я становлюсь тряпкой.

Молчание, а потом он говорит:

— Все нормально. Я устрою тебе экскурсию по дому. Заберу тебя в 3:00?

— Хорошо, увидимся.

* * *

Я проскальзываю на пассажирское сиденье черной как уголь Aston Martin Би Джея, закрываю дверь и поворачиваюсь к нему. Ух ты! У него сексуальная трехдневная щетина, которая делает его угрюмым и задумчивым. Он медленно скользит по мне взглядом, таким темным, что от его глаз невозможно оторваться.

— Привет, — говорю я, затаив дыхание.

Он наклоняется и целует меня. Я могу сказать только одно — мужчина умеет целоваться. Какое-то мгновение мне хочется обвить его шею руками, запустить пальцы в его волосы, перелезть к нему на колени и потереться о его массивный член. У меня даже начинает покалывать кожу, голова гудит. Рука сама собой дотрагивается до его твердой груди.

— Что? — шепчу я, потому что он смотрит не отрываясь.

Его глаза с поволокой желания. Он проводит пальцем по моей нижней губе и движется дальше вниз по моей коже. Его голос опускается до хриплого шепота, который ласкает кожу.

— Ты так чертовски красива.

Я опускаю глаза, потому что испытываю жар и начинаю краснеть от мимолетного счастья.

Он приподнимает пальцем мой подбородок вверх.

— Тебе не говорили такое, твои мальчики, которые не боялись твоего брата?

У меня ухает что-то внизу живота.

— Думаешь, есть еще парни, которые не боятся моего брата, как ты?

— Поскольку я пока не на передовой, позволь мне сказать тебе, Лейла. Ты потрясающе бл*дь чертовски красива.

— Ты тоже не так уж плохо выглядишь, — застенчиво отвечаю я.

— Я? Я противная морда. Ты совсем другое дело. Ты на самом деле одурманивающая и пьянящая.

— Это напоминает мне, что ты много знаешь о моем имени. Даже я думала, что Лейла по-арабски переводится как ночь.

— Я изучал это вопрос, Принцесса.

— Поэтому ты и купил булавку для галстука, на которой написана Лейла?

Он становится отстраненным.

Я хмурюсь.

— Что?

— Ничего, — он поворачивается и заводит двигатель. — Итак Лили настаивает на родах дома. И когда?

— Ну, — отвечаю, поудобнее усаживаясь на сиденье. — Ребенок должен появиться через три недели.

— И Джек согласился на домашние роды?

— Ах, ему естественно это совершенно не понравилось, но он решил осуществить тотальный контроль над этим капризом, поэтому договорился за бешенные деньги с лучшей акушеркой в Англии, которая после этого события сможет обеспечить и устроить прекрасную жизнь всей своей семье и 3 детям, но она должна жить у него в доме две недели до начала родов. Насколько я понимаю, бедная женщина будет фактически пленником до тех пор, пока не родится ребенок. Естественно, он также нанял целую бригаду медиков на случай, если возникнут какие-нибудь осложнения.

Он смеется.

— Это уже больше похоже на Джека, — потом он серьезно спрашивает:

— Когда ты собираешься рассказать ему о нас?

Теперь моя очередь стать серьезной.

— Я хочу сказать, но он выглядит таким счастливым сейчас. На самом деле, я никогда не видела его таким счастливым, и чтобы он столько смеялся. Ты можешь себе представить он поет своему ребенку?

Он поворачивается на миг, глядя на меня, удивленно приподняв брови.

— Я не хочу портить этот момент. Я скажу после того, как родиться ребенок, — я замолкаю на секунду. Потом, даже не знаю почему, возможно, чтобы испытать его, добавляю: — если мы по-прежнему будем вместе.

Его лицо никак не отреагировало на мое заявление, только руки сильнее сжали руль.

— Ладно, — жестко отвечает он. — Мы подождем до рождения ребенка, но, если я столкнусь с ним, и он прямо спросит меня об этом, я не буду лгать.

— Хорошо.

После этого мы говорим о разном, не касающемся непосредственно нас. Разговор течет легко и спокойной, и я много смеюсь, но в какой-то момент я ловлю себя на мысли, что Би Джей видит многие вещи в совершенно другом свете, нежели я. Гораздо драматичнее и более цинично. Он — полная противоположность мне во всех отношениях. У нас совершенно разные взгляды практически по всем важным аспектам жизни. Он не имеет привычки к чему-либо привязываться, то, что собственно делает большинство нормальных людей. Ну, к примеру, у него нет страницы на Facebook. Он считает, что все соцсети — это своего рода нарциссизм сошедших с ума мальчиков и девочек. Он считает, что там идет постоянный ничего не значащий треп, и иметь 865 друзей в интернете для него это смешно. И выкладывать, ожидая, когда он... вобщем он никогда не делал селфи!

Он говорит, что нужно вернуться к основам церкви, когда кто-то начинает ему объяснять, откуда произошли негры и, что существование ку-клу-клана началось со времен Адама и Евы. Он считает, что людям не следует доверять, поскольку самые сильные человеческие черты — это жадность, ревность, зависть и жестокость, являются врожденными и даже проявляются уже активно у детей. Людей надо учить доброте, щедрости, терпению и заботе. Би Джей говорит, что эти черты настолько тонки в человеческой натуре и как бы лежат тонким слоем в котле негативных эмоций.

— Так ты мне не доверяешь? — спрашиваю я кокетливо, но на самом деле мне очень интересно услышать его ответ.

Он бросает беглый взгляд на меня.

— Где твоя мама думает ты находишься сейчас?

— С Мэдди, — медленно говорю я.

— Я ответил на твой вопрос?

— У тебя нет никого, кому бы ты доверял?

— Джереми. Ему я доверяю.

— Это печально слышать, Би Джей.

Он небрежно пожимает плечами.

— Это твое право. Я считаю так, потому мне нравится.

— Би Джей, а твоя мать жива?

— Да.

— И ты не доверяешь своей матери?

— Не пойми меня неправильно. Я люблю свою маму, для нее я сделаю все, но она не дала мне повода доверять ей.

— Мой Бог. Какое детство у тебя было?

Он мельком смотрит в мою сторону.

— Не такое, как у тебя.

— Так ты никогда никому не доверял в жизни?

— Я доверял своему отцу.

— Почему?

— Потому что он всегда показывал свое истинное лицо. Все время я точно знал, кем он был, и чего мог от него ожидать.

Он сворачивает в Silver Lee. Заходим в дом, он молчит, но к моему удивлению обеденный стол накрыт для обеда, почти как в сказке. Как в «Красавица и Чудовище», когда ее отец находит заброшенный дворец с накрытым столом, достойным трапезы короля.

На столе же лежит записка. Би Джей берет ее и читает.

Я словно оказываюсь в фильме «Красавица и Чудовище», и мне кажется, что эта записка почему-то очень важна.

— Что там? — с любопытством спрашиваю я.

Он молча передает ее мне.

Высокий кувшин с мохито ожидает в холодильнике.

Марсель

Он смотрит на меня с сексуальной улыбкой на лице.

— Ну, что ты хочешь сделать в первую очередь? Поесть или потрахаться?

Если бы любой другой мужчина спросил меня подобным образом, я влепила бы ему пощечину и назвала бы его грубым придурком. Но Би Джей потрясающий герой в фильме, в котором я — режиссер, продюссер и главная героиня.

И Мой Бог! Я хочу его.

— Трахаться, — отвечаю я полу прикрыв знойно глаза. Развернувшись, я начинаю идти вперед, скидывая с себя одежду. Темно-зеленый верх снимаю через голову, бросая на пол. Лифчик идет за ним же. Я оборачиваюсь, он следует за мной, сейчас собственнически смотрит на мою грудь. Желание прижаться своим обнаженным телом к его сильному и накаченному торсу, ударяет по мне как кулак.

Я лежу на длинном сиреневом диване и пытаюсь освободиться от юбки и трусиков. Я как в лихорадочном огне, мне настолько он необходим. Смело я широко развожу ноги. Он опускается на корточки передо мной и проводит руками по моим ногам, двигаясь к моим мокрым припухшим половым губам. Он точно знает, что мне необходимо, поэтому потирает плоть вокруг клитора. Его действия заставляют меня извиваться и хныкать.

Мне никогда не приходило в голову, что я могу когда-нибудь стать настолько дикой от мужчины.

Он опускает голову, и я трепещу от предвкушения почувствовать его язык. Вместо этого он дует, и теплый воздух как удар проходиться по моей киски.

— Ааааааа, — хнычу я от изысканно-нежного ощущения, которое сродни, когда вы пьете хорошее вино и заедаете пастой из трюфелей, ощущая слабый земляной привкус маслянистой массы. Глаза сами закрываются, я хочу полностью насладиться этим ощущением. Его бархатный язык касается моего клитора, неожиданно и шокирующе жестко, я выгибаюсь, как лук. Он облизывает мою пульсирующую плоть, как котенок, глубже скользя пальцами внутрь, и неистово двигая ими. Мне становится жарко, выступает пот. Я хватаю его за волосы и обхватываю его огромное тело своими ногами, как он и научил меня.