Unknown - o 80a5fbb3c0cafda8 Страница 21

глотании (особенно в раннем возрасте). Зачастую я чувствую себя «достаточно хорошо» в

окружении людей, признанных «не достаточно хорошими» другими. Потому что вероятно нет

ничего хуже того чувства, когда вы не соответствуете чему-либо ─ когда вы не достаточно

хороши чтобы тусить со всеми остальными, с теми кто с удовольствием тусят с такими, как

они.

Когда Мози вошел в мою жизнь, он понял меня. Затем он вошел в мою семейную

трагедию и стал одним из нас. Не было никаких специальных действий и стараний, все было

мгновенно и естественно. С тех пор такого не происходило и навряд ли когда-нибудь

произойдет. Это был шанс, который дается раз в жизни и я по-королевски все испортила.

Часто ли я о нем думаю? Ну, «постоянно» может считаться как часто? Хочу, чтобы вы

знали, я не сумасшедшая и не одержимая. Но никто и никогда не вел себя так, как он. Ради

меня Мози пошел на крайности, это было дерзко, это было нагло, это было почти

демонстративно ─ то, как он вошел в мою жизнь. Мне не нравилось, что он действовал без

моего согласия, но я обожала то, что он инстинктивно знал то, как я нуждалась в нем.

Уверенна, вам интересно, что же произошло и думаю, я должна рассказать вам. Мози

женился на девушке из Эквадора и у них родился мальчик по имени Игорь.

Что?

Это не то чего вы ожидали?

Знаю. Это не мексиканское имя и даже не традиционное испанское. Вообще-то это

русское имя!

Ой, подождите. Вас удивило не это?

Ах, то, что он женился на ком-то другом! Правильно. Именно это.

Почему это должно было вас удивить? Потому что история должна была стать

историей любви?

Ну, так и есть. Я, в конце концов, влюбилась. Ну, вроде того.

Его звали Дэйл и он был из Аннаполиса. Он вырос в семье военных, но он, так же как и

я боролся за социальную справедливость и стал режиссером документальных фильмов. После

того как закрыли Pathways, я стала работать у него. Я была главным поставщиком, занималась

обеспечением питания, макияжем и редактированием. Я также выполняла несложную

операторскую работу, писала диалоги и иногда подрабатывала на стороне, когда у Дейла были

проблемы с финансированием. Мы жили вместе в квартире рядом с набережной Венис, у нас

был кот по кличке Китти и три разных вида горчицы в холодильнике для любого случая.

Достаточно хорошая жизнь, вы так не думаете?

Конечно, так и было. И я могу рассказать вам об этом, потому что пишу это у себя на

кухне.

Дейл и я решили никогда не вступать в брак, потому что лучше мы будет тратить

деньги на то, что по-настоящему важно для нас. Нам нравиться вместе смотреть зарубежные

фильмы, тереться ногами и есть еду на вынос. Не то чтобы мы не трахались, потому что

иногда и такое бывает. Но Дейл и я, как брат и сестра, которые дерутся за место для ног и

раздельно ведут свои финансы. Я больше не пью по пятницам и перестала злоупотреблять

случайными половыми членами. Мы больше команда, чем пара. Мы лучше как партнеры, а не

любовники.

Ну, если уж Мози женился, сделал ли он это по любви? И если я с Дейлом, то чем

закончится эта история?

Позвольте мне заверить вас, когда Мози ушел из Pathways, это был не последний раз,

когда мы с ним виделись.

И чтобы ответить на ваш вопрос ─ история направляется на юг. Она направляется по

дороге в Мексику.

Часть вторая.

Глава 14.

В шесть часов утра звонит телефон. Так получилось, что я уже проснулась и

упаковываю напитки, потому что у Дейла сегодня съемки в восточном Лос-Анжелесе. Я

готовлю ланч для него и всей съемочной группы, которая состоит из Дейла, стажера и его

приятеля из школы кино, Джима. Они снимают часть о временных рабочих, и им пришлось

начать съемку до восхода солнца, так как именно в это время приезжают рабочие, чтобы

занять места и получить распределение.

Я кладу сыр и салями на хлеб для тостов и смотрю на входящий номер, может, это они

что-то забыли и теперь звонят мне. Я не узнаю номер и позволяю звонку переключиться на

автоответчик, продолжая готовить восемь стоящих передо мной бутербродов.

Сперва я не узнаю голос на автоответчике.

Почему я лгу?

Забудьте.

Я моментально узнаю его. Но прошло так много времени с тех пор, как я слышала его,

и мне трудно поверить, что он действительно звонит мне.

─ Лана? ─ говорит он и мое сердце делает сальто. ─ Это Мойзес де ла Круз. ─ И мое

сердце делает сальто назад. ─ Возможно, ты не помнишь меня. ─ Теперь мое сердце может

получить золото по многоборью. ─ Надеюсь, что помнишь. Ну, я хотел узнать, не могла бы ты

мне помочь?

Он говорит что-то еще, или, во всяком случае, я думаю что это так. Затем он диктует

свой номер. Нож от горчицы падает на пол, забрызгивая меня желтым цветом. Я окаменела, превратилась в живую статую, глупо онемевшую на кухне. Думаю о том, что должна

подбежать, схватить телефон и не упускать этот шанс. Но я не могу вспомнить, где лежит

телефон, не говоря уже о том, как двигать ногами и дышать. Я стою здесь ошеломленная

потому что, что-то внутри меня говорит: Лана, это та часть, где начинается твоя

настоящая прекрасная жизнь.

Как видно, Мози Круз сам загнал себя в угол установленных границ. Получается, что у

него никогда не было времени привести в порядок свои документы, а теперь столько лет

спустя это создает ему проблемы. И если он звонит мне, это означает что ему больше некому

позвонить. Это означает, что он один.

Я везу бутерброды в восточный Лос-Анжелес, и когда приезжаю на съемочную

площадку, говорю Дейлу, что не могу с ним сегодня работать, потому что мне необходимо

найти способ вытащить задержанного из временного места задержания. Я говорю ему, что

Мози мой старый клиент и близкий друг Алексея. Дейл машет мне рукой на прощанье, жуя

бутерброд, и рассыпав картофельные чипсы на колени покрытые салфеткой.

На обратном пути в Венис, пока стою в пробке, я просматриваю в Гугле тарифы на

консалтинговые услуги различных адвокатов по вопросам иммиграции. В какой-то момент, когда во мне включается режим социального работника, я понимаю, что Мози, скорее всего, обратился ко мне из-за моих профессиональных навыков в этой области, а не из-за желания

увидится со мной, как я изначально предположила. Вероятнее всего он счастлив в браке и

звонит мне, только чтобы посоветоваться о том, как обойти систему. Осознание этого факта

бьет по мне больно, как удар животом об воду и я чувствую себя хищницей.

Моя задача помочь парню, а не предаваться романтическим фантазиям. У меня

отвращение к самой себе за то, что я такая взбалмошная и чересчур раздуваю наши

взаимоотношения до тех пор, пока они не приобретают какое то мифическое значение в моей

голове. Мози и я никогда не были несчастными любовниками. Ну и что если он спал в моей

постели? В подвале было холодно, а мы все ищем теплое местечко ─ даже дикие животные.

История Мози и Ланы ─ это не история любви. Это отношения, заключающиеся в помощи,

профессиональном обмене, говорю я себе, когда нажимаю на газ и наконец-то выезжаю на

скоростное шоссе.

При съезде с автомагистрали стоит знак «стоп» и я пристраиваюсь за седаном. Его окна

тонированы, так что я не могу видеть, кто сидит внутри. Я притягиваю ногу к груди и

переключаю радио. Мне так не терпится увидеть Мози и не только, чтобы снова услышать его

голос как на моем домашнем автоответчике, который гудит у меня в ушах, делая меня

безвольной. Седан дает немного назад и наконец-то выезжает на шоссе.

Кого я обманываю? Я ходячее, живое отрицание. За короткое время, что я его знала,

Мози Круз покорил мое сердце.

Ему предъявлено два обвинения в нарушении общественного порядка. Оба за

граффити. А вы не знали ─ его поймали и задержали за то, что считается незаконной

росписью? Мози хороший парень. Я поняла это в тот момент, когда впервые встретилась с

ним. Ну и что, если он член банды занимающейся живописью ─ это не похоже на

организованную преступность.

Оказаться в изоляторе, все равно, что оказаться в тюрьме. Вообще-то это и есть

тюрьма, менее охраняемая и без четких и соответствующих предписаний и наказаний. Люди

находятся здесь Бог знает за что, и черт знает на как долго. Некоторых просто ловят на

границе и депортируют в их страны для репатриации, не спрашивая, по какой причине они

оказались в стране. Здесь свое собственное государство, буквально чистилище, без окон и

дверей, и без надежды на будущее. Что за страшное чувство, считаться незаконным на кусочке

божией земли, на которой вам пришлось оказаться.

Я действую довольно убедительно, регистрируя себя как социального работника. У