Жар-птица - Арина Теплова Страница 21

Кирилл, который сидел тут же на софе и дергал струны гитары, вмиг отложил музыкальный инструмент и с ревностью в голосе спросил:

— Зачем она приходила к тебе?

— Оставь, Кирилл, это не твое дело, — отмахнулся от брата Александр, продолжая шарить глазами по просторной комнате.

— Не мое? Ладно, — набычился Кирилл и тихо добавил: — Сразу бы сказал, что ты с ней амуры имеешь, я бы не смотрел в ее сторону.

— Ты про кого? — поднял на него осоловелый взор Алекс, не понимая.

— Про Ольгу Трубецкую, про эту кокетку.

— Всё это глупости, она приходила не ко мне.

Наконец подхватив мундир, завалившийся за кресло, Александр направился в свою спальню наверх.

— Угу, так я и поверил, — прошептал удрученно Кирилл.

Он схватил лежащий рядом лист бумаги, исписанный им ранее, и быстро скомкал его, думая о том, что эта соблазнительница Трубецкая явно не заслуживала его стихов.

Глава X. Ночь

Что без тебя просторный этот свет?

Ты в нем одна. Другого счастья нет.

У. Шекспир

Не спуская глаз с распахнутого окна второго этажа ресторации, Александр стоял в темноте улицы, словно часовой на посту, и ждал. Он видел, как по ее спальне, едва озаренной отблесками свечей, хаотично перемещается Кудашев, размахивая руками в явно взбудораженном настроении. Он что-то говорил повышенным недовольным тоном, и обрывки его обвинительных фраз долетали до Измайлова через открытое окно. Ириши не было видно, только сухопарая фигура Виктора то и дело оказывалась в проеме окна.

Алекс не надеялся на удачу, но все же она улыбнулась ему.

Не прошло и получаса с момента, когда он занял свой наблюдательный пост, как Виктор покинул спальню жены. Сразу же появилась горничная княгини, потушив часть свечей, пару раз показалась у окна и также вышла из комнаты.

Желая убедиться в верности своих догадок, Измайлов поспешил внутрь сверкающей огнями ресторации. В ярко освещённом, сияющем чистотой и помпезной роскошью вестибюле играла негромкая музыка, привлекая постояльцев-гостей. Уже через пару минут он отыскал глазами князя Кудашева за столиком ресторана. В этот момент лакей подал Виктору Сергеевичу вино и закуски, а к князю подсел некий тучный военной в форме.

Пребывая в крайней степени волнения, а точнее, в безумной мучительной агонии, Александр лишь железной волей сдерживал себя, чтобы не натворить необдуманных глупостей. Пройдя в залу ресторана, молодой человек заказал дешевой водки и, сев за пустой столик, сделал вид, что пьет.

Его душа безумно рвалась прочь. Туда, наверх, в спальню Ирины, и каждый миг промедления его сердце отбивало мучительные глухие удары. Алекс понимал, что может не успеть и не увидеть ее до того, как она уйдет на тот свет. Как одержимый, всем своим существом он стремился наверх, в ее комнату. Но сейчас он не мог туда пойти. Он понимал, что даже перед лицом смерти и трагедии честь Ириши превыше всего. Он не мог допустить, чтобы ее имя было запятнано подозрениями в связи с другим мужчиной. Она бы никогда ему этого не простила.

Именно поэтому два часа назад он заявил этой взбалмошной красотке Ольге, что не придет к ее сестре, и сказал так громко, чтобы все слышали, и ни у кого не осталось сомнения в безгрешности княгини Кудашевой. После ухода Ольги он поднялся в свою комнатку в съемном доме, якобы спать, но спустя полчаса тайком выпрыгнул из окна спальни и стремительным шагом направился в центральную часть городка, а именно к ресторации, где пока еще снимали комнаты князья Кудашевы. И теперь по той же самой причине он не кинулся сразу к ней, а уже битый час, как коршун, следил за Виктором. Измайлову надо было удостовериться, что ее муж не вернется в ближайшее время в ее спальню.

Как он и предполагал, через полчаса князь направился в соседнюю залу и уселся за игорный стол с тем самым грузным военным. Алекс знал, что муж Ирины азартен и не может провести даже одного вечера без игры в карты.

Понимая, что настал нужный момент, молодой человек немедля рассчитался за водку, даже не притронувшись к ней, и стремительным шагом направился к широкой лестнице, ведущей на второй этаж ресторации.

Горничная, сидевшая в комнате рядом со спальней княгини, не остановила его. Он сунул девице два серебряных рубля. Та понятливо кивнула и, не задавая вопросов, сама отворила перед Александром дверь в комнату барыни. Второго слуги не было видно.

Гробовая тишина спальни испугала Александра.

Он прошел далее, обратив тревожный взор на молодую женщину на кровати. У изголовья на прикроватном столике горела тусклая свеча, отбрасывая тень на чело Ирины. Она лежала на спине и не двигалась. Измайлов быстро приблизился и склонился над больной. Его глаза пробежались по тонким рукам на ее груди, закрытым глазам, растрепанным разметавшимся по подушке волосам и влажной рубашке. Ему показалось, что она не дышит.

Он замер над ней, понимая, что пришел слишком поздно. И его сердце лихорадочно забилось, а в голову полезли самые страшные мысли. Его сознание вмиг воскресило воспоминания двухлетней давности, когда они вместе спасались от наводнения на чердаке заброшенного дома. И тогда ее лицо сияло такой свежестью и жизнью, а теперь поражало своей мертвенной бледностью.

— Ириша… — позвал он, чувствуя, как его накрыла душевная острая боль утраты.

Зная, что она уже не ответит ему, и он действительно опоздал, Измайлов весь сжался и думал только об одном — как несправедлива судьба, раз забрала ее на небо так рано, в самом расцвете звенящей юности.

Вдруг Ирина открыла глаза, и ее мутный взор остановился на молодом человеке, склонившемся над ней.

— Сашенька…— выдохнула она, не веря своим глазам, и пролепетала одними губами: — Ты все же пришел…

Опешив, Александр чуть отпрянул от нее, и его лицо озарилось радостью.

— Ириша, я не мог не прийти, — выпалил он над ней с горячностью, окидывая влюбленным взором милое изможденное лицо с синими кругами под глазами. — Что ты натворила, Ириша, зачем? Доктор что сказал? Тебе лучше? Ты поправишься?

Осторожно касаясь пальцами ее волос, он убирал влажные светлые пряди с ее бледного лица.

— Он был днем, — промямлила она, сглотнув горечь в горле, ей было трудно говорить. — Сказал, что все в руках Боженьки…

— Ленивый эскулап! — выругался он. — Давай я