Неизв. - Дай Андрей Поводырь в опале. Страница 22

А еще, я вдруг открыл для себя то, какой длинной оказалась народная память. Моему Герасику было всего четыре годика, когда Михаил Михайлович Сперанский умер от простуды. Гениальный, поистине Великий человек! Реформатор, изменивший систему управления в нечто вполне логичное и способное работать. Систематизировавший Свод Законов Империи. Превративший неподдающееся счету количество всевозможных указов, манифестов и уложений, накопившиеся в подвалах архивов, в несколько четко структурированных, доступно написанных томов. Один из организаторов Императорского Училища правоведения и воспитатель цесаревича Александра Николаевича.

Бытовали легенды, что будто бы, во время встречи Императора Александра I с Наполеоном, Корсиканец, оценив ум Михаила Михайловича, совершенно серьезно предлагал русскому царю поменять ценного царедворца на средней величины королевство в Европе. Любое, на выбор из германских. Впрочем, о маленьком капрале ходило много таких сказок в разных вариациях. То он, пораженный красотой русской княгини, давал относительную автономию ее мужу - немецкому герцогу, то вот Сперанского хотел чужими землями выкупить...

Двадцать пять лет прошло с тех пор, как сановник, жизненный путь которого изучали все молодые "чижики-пыжики" - студенты Училища Правоведения, ушел из жизни. А в народе память о нем все еще была жива. Больше того! Нашелся прирожденный аналитик, сумевший найти аналогии карьеры знаменитого на всю Европу деятеля, с моей карьерой. Припомнил о сибирском периоде жизни Михаила Михайловича. О его службе на посту генерал-губернатора в Тобольске.

Давным-давно, задолго до рождения Германа Лерхе, молодой чиновник Сперанский за четыре с половиной года сделал головокружительную карьеру - от, никому не известного, домашнего секретаря князя Куракина, до действительного статского советника. И вновь наблюдательный народ стал сравнивать это со стремительным взлетом Германа Густавовича Лерхе, в 1855 году поступившим в личную канцелярию Великой Княгини Елены Павловны титулярным советником, и спустя девять лет отправившимся начальствовать в Сибирь опять-таки действительным статским советником, как и Михаил Михайлович.

И жил-то Великий Реформатор последние годы, так же как и Гера, на набережной Фонтанки, в доходном доме Лыткиных. И пик волны крестьянских переселений за Урал при Сперанском был...

В общем, народ крестился и шептал, что "дух старого графа не иначе как в молодого Лерхе вселился". И "вот призовет Томского губернатора к себе Государь, да обнимет, так вы все увидите!"

Не знаю, что именно все должны увидеть, но и "призыва" я пока не слышал. Съездил к Якобсонам, но никого кроме слуг там не застал. Написал записку с просьбой перевести мое письмо на датский, и уехал домой. А там получил в руки коротенькое сообщение от дяди Карла, о том, что он ныне в казенном доме на Малой Садовой, в Министерстве Юстиции. Что Уложение "о принятии и оставлении иностранцами русского подданства" оказывается, уже существует, и мне желательно бы самому "тоже изволить полюбопытствовать".

Хорошо, лошадей еще не успели распрячь. Вернулся в карету и отправился в ведомство господина тайного советника, Дмитрия Николаевича Замятнина. Только чтоб убедиться в том, что есть в Отечестве люди и поумнее меня.

В начале февраля 1864 года, когда мой Герочка, открыв рот, слушал рассказы старшего брата о прошлогодней компании и о походе к Борохудзиру, в столице Император утвердил подготовленный министром иностранных дел, князем Горчаковым, законопроект. Отныне право иностранцев, невзирая на национальность, пересекать границу Империи и свободно, неограниченно долго, пребывать в стране по установленным паспортам, было закреплено Законом.

И этот же самый Закон ограничивал свободу доступа в русское подданство. Князь Горчаков выделил три способа приобретения имперского гражданства. "Всякое лицо, происшедшее от русского поданного, независимо от места рождения, считается подданным России до тех пор, пока не будет установленным законом порядком уволено из русского подданства" - это первое, по праву рождения. Теперь инородцы - эстонцы, латыши, латгальцы, финны, шведы, киргизы, калмыки, башкиры, народы Сибири, Средней Азии и Кавказа стали полными подданными царя. За ними, все еще закреплялись особенные права и обязанности - "вследствие происхождения и образа жизни". И все равно - эта статья Уложения прямо декларировала равенство всех народов Империи перед Законом. Тихая, незаметная, но невероятно важная реформа!

Можно было получить, или сохранить подданство вступлением в брак. Теперь иностранки, вступившие в брак с русскими подданными, а также жены иностранцев, принявших русское подданство, становились подданными России и не теряли его после смерти супруга. Эмансипация на марше! Ни один законодательный акт прежде не отделял супругу подданного от ее мужа. Еще одна тихая реформа - женщины России стали субъектом права, самостоятельной, относительно Государства, величиной. Фактически, статьей Горчаковского закона объявлялось равенство полов в Империи.

И наконец, самая интересная, для нас с дядей Карлом, статья нового закона - за номером 1538, гласила: "...для принятия иностранца в русское подданство требуется предварительное его водворение в пределах Империи". Иностранец, желавший водвориться, то есть - проживать, в Российской империи, должен был обратиться с прошением об этом к губернатору той местности, что его, этого иностранца, привлекла. В документе необходимо было указать вид деятельности, которым он занимался на родине, и чем намерен заниматься в России. Прошение регистрировалось и хранилось в канцелярии губернатора, а иностранцу выдавалосьСвидетельство о Водворении. С этого момента исчислялся срок проживания в Российской Империи. Форма прошения "О водворении в пределах Империи" также регламентировалась законодателем. А свидетельство даже облагалось гербовым сбором!

После пятилетнего проживания в стране иностранец мог просить о принятии в русское подданство. При наличии у иностранца особых заслуг перед Россией - достижений в науке, искусстве или инвестирования значительного капитала в "общеполезные" русские предприятия, этот срок мог быть значительно сокращен с разрешения министра внутренних дел.

Вот конфуз бы вышел, если бы мы с Карлом Васильевичем с нашим прожектом в канцелярию Государя бы сунулись. Вот смеху-то было бы. Слава Богу, дядя, с его немецкой дотошностью, решил прежде навести справки...

В общем, после краткой консультации с сотрудниками Минюста, решили переслать в Русское консульство в Копенгагене несколько тысяч специально отпечатанных, составленных на двух языках, бланков прошений. Срок водворения будет исчисляться с момента пересечения переселенцами границы, а гербовой сбор в Томское казначейство оплачен из средств выделяемых принцем Ольденбургским. Преград для датского "исхода" в Сибирь, за исключением конечно колоссальных по европейским меркам расстояний, больше не было.

Статьи о моем докладе появились в воскресных газетах. В трех столичных и в Московской, которая попала мне в руки только спустя еще два дня.

"Русский Инвалид" - такой... инвалид! Этакий лубочный, восторженно патриотичный дебил с плаката в призывном пункте. И материал о перспективах развития инфраструктуры и промышленности за Уралом, у них таким же вышел. Пафосным и оптимистичным. И снова, теперь уже с желтоватых страниц газеты, меня сравнивали с Михаилом Михайловичем Сперанским. Прямо - наказание Господне! Вот уж чью судьбу даже врагу не пожелаешь, так этого "видного деятеля". Так нет! Следом за базарными кумушками, теперь и "Инвалид" на меня камзол Реформатора пытался напялить.

Одно примеряло с предельно лояльной к Власти газетой. Только в ней сподобились каким-то образом напечатать два из пяти графиков, которые я демонстрировал в Николаевском зале. Комментарии к картинкам звучали полнейшей галиматьей, но ругаться в редакцию я поехать поленился. Мало ли - чего мелким шрифтом накарябано. Умные люди и так разберутся.

Со страниц газеты "Голос" на меня пахнуло родным двадцать первым веком. То так я за несколько десятилетий после Перестройки рекламные статейки от реальных информационных материалов отличать не научился?! Отметил для себя владельца и редактора - господина Андрея Александровича Краевского. Полезный, как говаривал капитан Принтц, тип. Сразу видно - за определенную цену напечатает вообще все что угодно.

Впрочем, статья, хоть и явно оплаченная, понравилась. Без лишнего пафоса, слюней и многочисленных, с большой буквы, проявлений верноподданичества. Безымянный, скрытый под псевдонимом "Ал.И", журналист вполне доходчиво перенес на газетные листы основные мои идеи. Кое-где, практически между строк, даже чувствовался легкий сарказм, когда речь заходила о попытках предсказания самого ближайшего будущего по странным, непривычным еще для обывателя графическим схемам. В целом - неплохо. Учитывая указанный тираж - почти тринадцать тысяч экземпляров - так и вообще хорошо.