Павел Носов - Второй шанс Страница 23

  -Идите. - пошли. Ну все, теперь только до утра нам ждать остается.

  ГЛАВА 14.

  Подложив себе под спину мешок с мягким, валялся я на корме скользившей по реке долбленки, по сторонам посматривая, ища на водной глади, солнечными бликами подсвеченной, следы движения большого тела. Хотя меня и уверили, что в верховьях реки, до порогов, вероятность нападение большого крока на лодку исчезающее мала, но береженого, как говориться, Бог бережет. Лучше перебдеть, чем завтраком для зеленой ящерицы стать. Тем более, отбиться от такой напасти у меня теперь было чем. Впереди, на расстоянии вытянутых ног моих, махал веслом Борат, заслоняя мне перспективу и играя мышцами внушительными под тонкой льняной рубахой. Мои попытки самому управлять этим неуклюжим транспортным средством были решительно забракованы, и теперь я бездельно ехал пассажиром, любуясь красотами леса древнего, по берегам проплывающего.

  Первый десяток дней моего пребывания в этом диковинном мире, прошедший в сумасшедшем, не дающем остановиться и задуматься, темпе, был позади, и теперь я наслаждался заслуженным, как сам думал, отдыхом. У нас получилось невероятное - мы смогли, располагая крошечными, по сравнению с захватчиками, силами, отстоять людской анклав, прогнать завоевателей и подготовиться к будущей, дай Бог не понадобится, обороне. В голове лениво прокручивались картины последних, после ухода гоблинов из города, дней, наполненных суетой и, по большей части бестолковой, беготней по лесам. Вспомнился момент, когда мы, все наличные регулярные вооруженный силы города, в количестве девенадцати человек, стояли на холме, в километре от городских стен, и смотрели на бесконечную, казалось, ленту неандертальских воинов, тянущуюся из Больших ворот города по дороге по направлению к лесу. Как же их было много! Как же убого на их фоне смотрелась наша группа, состоящая из меня, Бората, Виля, и еще девяти, оставшихся от полусотни, латных конников, переживших вторжение. Все иррегуляры наши, во главе с Уваром, были в лесах, и должны были проводить захватчиков до границы степи.

  Да, мой план, авантюрный абсолютно, удался. Когда, на следующий день после удачной засады, утром рано, едва полоска света показалась над стеной леса на востоке, увидели мы выходящих из ворот городских четверых гоблинов, в нашу сторону направляющихся, у меня с души наковальней чугунной упал лежащий там груз. А когда эта четверка, во главе со знакомым Могучим Быком, к нам подошла, и свалила у ног коня моего тело недвижимое в НАТОвском пустынном камуфляже с шевроном, на котором изображена была стилизованная лапа медвежья и надпись буквами латинскими: 'Blackwater', кинув на него сверху совершенно футуристической формы кусок железа, я почувствовал, что такое счастье настоящее. После того, как расспросил освобожденных нами возниц обоза, я представлял уже, с кем дело буду иметь. Один из шоферов кобыльих настолько наблюдателен был, что рассказал мне, какая картинка была у чужака на рукаве, и попытался, как мог, буквы изобразить рядом с ней написанные. Лично я, конечно, не встречался с представителями именно этой организации, читал только про нее, но с людьми подобной профессии пересекался в своей жизни не раз.

  Наемники. Самое презираемое мною племя людей воинских. Ни принципов, ни веры, ни преданности - только деньги. Одинаково спокойно они могли и спасать заложников и вырезать накорню деревни, мучая и пытая жителей - все зависело только от контракта. И контракты им, в основном, доставались второго типа - спасение заложников не денежная работа. Сталкивался я с такими личностями неоднократно в своих командировках. И что характерно, всегда по разные стороны ствола автоматного. Вот потому то, когда узнал, с кем дело вести приходится, трясти меня стало основательно. Представлял я, что в случае неудачи нас тут ждет. И показательная казнь заложников, семей партизан, в лесу сидящих, была бы еще не самым страшным вариантом.

  Только вот явно перестарался славный вождь гоблинский, коллаборационист мой засланный, когда договор наш исполнял. Нет, сделал он все как и договаривались. Точь-в-точь. Сказали ударить чужака сзади по голове - ударил, какие претензии? Никто же не уточнил, с какой силой надо ударить, в каком виде передать чужака. А то, что помер он после удара - ну что ж, судьба такая. Забирайте. И железку егойную тоже забирайте. Нам чужого не надо. Мы пойдем? Э, нет, дорогие мои недочеловеки. Стойте тут, сейчас я среди вас буду разъяснительную работу проводить! Первым делом узнал я у них, как договор они наш исполнили в отношении населения городского. Ну что сказать - как могли, исполнили. С момента принятия моего ультиматума из жителей никто не пострадал. Эксцессов во избежание, всех собрали в общинном доме и заперли там. Так и сидят. Ладно. Оружие трофейное, и все остальное, уворованное и утащенное, сдали? Обижаешь, начальник, сдали, кучей на привратной площади валяется. Ну ладно, а теперь слушайте! И обрисовал я им варианты и перспективы жизни нашей с ними дальнейшей, причем варианты полярные: с полным уничтожением гоблинов, как вида биологического, с одной стороны; до мира, дружбы, и торговли пряниками между двумя нашими, несомненно, родственными, расами, с другой.

  А в то, что расы наши родственные, населению города, я думаю, убедиться придется в ближайшие девять месяцев. Ни за что я не поверю, что при любви гоблинской к людским женщинам в частности, и к процессу размножения в общем, оставили нетронутыми они горожанок после захвата города. Так что, если тут, как и у меня на земле, потомство совместное возможно будет, то скоро генофонд отдельно взятого людского города расшириться значительно.

  Так вот, в ответ на спичи мои зажигательные, почесав затылки свои могучие, ответили вожди славные родов орковских, что, несомненно, вариант дружбы сердешной выглядит в их глазах наиболее привлекательным. Договорились мы с ними о процессе взаимодействия, о сигналах опознавательных, о паролях и явках секретных. Но это все дела будущего. А пока же, понаблюдав за колонной захватчиков, вдали исчезающей, и взвалив на круп коня моего тело властелина неудавшегося, отправились мы в ворота города освобожденного. Что сказать по впечатлению первому? Четыреста гоблинов за двое суток производят очень много навозу. А так как с понятием 'туалет' они не знакомы в принципе, то вид города вы представить сможете. А дальше людей запертых мы освободили, и стали потери считать невосполнимые.

  А потеряли мы много. Всех пятнадцать ратников, в городе остававшихся, до конца свой долг воинский исполнивших. Более двух десятков мужиков-ополченцев, до оружия успевших добраться, и бой нападавшим дать. Ллод погиб. Рассказали свидетели, что не смирился старик с захватом города своего. Меч схватил, да так и умер с ним, на пороге дома, копьями истыканный. Женщин тоже нескольких убили, из тех, кто отпор посмел дать. Ну да я представляю себе, если характером вроде Айки ольдовской те были, то дрались за честь свою до последнего. Тел не нашли, сожрали всех гоблины. Только косточки на закате на костер погребальный положили.

  Про Айку. После того, как вернулись все партизаны, в лесу лагерем стоявшие, принялась эта дева достойная за мою осаду планомерную. А я, сам вовсе еще не определившийся с отношением своим к проблеме вышеозвученной, старался удирать со всех ног и прятаться. Поселился я опять в доме Морозова. Слава Богу, ни Сайка с детьми, ни Витька не пострадали. Оккупанты (а точнее - главарь их иномирский), мгновенно вычислив нужных им мастеров после захвата города, взяли их семьи в заложники. И берегли они этих заложников всемерно, заставляя отцов семейств работать на себя, в противном случае угрожая расправою. Так вот, стала Айка в доме морозовском постоянным жителем, на ночь к себе ее еле выгонять спадабливались. С одной стороны хорошо, конечно, Сайке помощь по хозяйству и с детьми, а с другой - достала! Я, правда, дома-то не сидел практически. После того, как вернулись следопыты наши славные, орду гоблинскую до степи проводив, взял я десяток охотников с Уваром вместе, и отправились мы поспешно к переправе, посмотреть, что там делается. Только ничего нам не обломилось. Кругом, даже в лесах, частой сетью посты стояли неандертальские - не подберешься. Так и вернулись, несолоно хлебав.

  После этого вновь накинулась на меня дева стройная, мешая энергией своей любовной, нерастраченной, работе продуктивной. Но один плюс в этом, все таки, был, и плюс немаленький. Будучи в очередной раз посланной вон из хаты, с совещания военного (а проводили его там из-за предельной зас..., испачканности, в общем, общинного дома), завернула молодица безутешная на конюшню, рядом с домом стоящую. И не в силах больше сдерживаться, кинулась на шею первому попавшемуся, обиды горькие свои ему высказывая. А шея эта первая, оказалась шеей скакуна моего верного, нравом, как известно, необычайно кроткого, и к людям терпимого. Скакун от такой наглости обалдел до невозможности. Только так я могу объяснить, что осталась Айка живая, целая и с полным набором симпатичных ее конечностей. И вот, плача ему в шерсть гладкую, и хлебной корочкой, в кармане оказавшейся, подкармливая периодически, изливала она ему душу девичью, объясняя, какая я скотина черствая, неблагодарная. За корку хлебную, Борзой с этим, в принципе, согласиться мог. Так и повелось у них в дальнейшем общение - конь, морковки да сухарики соленые употребляя, регулярно мукам любовным сочувствовал. А потом они вообще в шок меня ввергли неописуемый.