Домуша из Заброшенки - Людмила Георгиевна Головина Страница 23

Ещё мы решили купить побольше продуктов. Мы внушали себе, что поражения нельзя допускать даже в мыслях. Мы обязательно победим! А после победы обычно бывает праздничный банкет, ну, или хотя бы, праздничное застолье.

Вот с таким настроем (запрятав свои сомнения в самой глубине души) мы и прибыли в Заброшенку.

Домуша встретила нас на пороге. Настроение у неё, судя по всему, было отличное.

— Ох, хозяева, какие же вы молодцы, что пораньше приехали! Надобно мне вас особо подготовить.

Платье на домовице уже было зашито. Но нашим подаркам она обрадовалась. Особенно долго она разглядывала нарядное золотистое платье. О чём-то размышляла. Но примерять не стала.

— Угадали вы, хозяева любезные. Очень мне это платье сегодня пригодится. Но чуток попозже. А пока, испейте моих отваров. Иные они сегодня. Тебе, Владюша, сокол мой, помогут мои травки ясную голову во сне иметь, как будто не спишь ты, а бодрствуешь. Всё помнить и всё соображать будешь. А тебе, Ульянка, дорогая хозяюшка моя, напиток мой не даст совсем от страха голову потерять. Верю, выдюжим, справимся. Ещё кое-чем я запаслась. Но об этом — молчок! Не должен до поры про это знать никто.

До сумерек ещё дважды поила нас Домуша своими зельями. Я глотал их через силу. Радовало только то, что каков бы ни был результат нашего противостояния с Бабаем, пить их мне больше не будет необходимости.

Течения времени не может остановить никто. И вот наступил момент, когда всё повторилось в третий раз. Я улёгся в постель, а Юлька уселась рядом и взяла меня за руку.

Скачок из яви в сон произошёл так осознанно, что я даже не ощутил его. Только я уже не лежал на кровати, а стоял на пороге какого-то дома и слышал, как за моей спиной захлопнулась дверь.

Я не стал оборачиваться, чтобы разглядеть дом, из которого вышел. Я знал, что там не было ничего хорошего. И знал, что мне надо идти вперёд.

Прямо передо мной начиналась поросшая травой деревенская улица. А по обе стороны выстроились бревенчатые избы. Я знал, где я. Но во сне имелись и кое-какие отличия от реальности. Во-первых, деревенская улица была очень длинной. Казалось, ей нет конца. Во-вторых, она всё время спускалась вниз. Как будто я шёл под гору.

Больше никаких дорог и тропинок в этом сне не было, поэтому я зашагал вперёд.

Меня совсем не удивило, когда я присмотрелся получше и понял, что строения справа и слева — это вовсе не деревенские избы, а многоэтажные здания. И даже не просто здания, а прямо-таки причудливые дворцы с колоннами, башенками и арками. Я прекрасно понимал, что все они — шедевры мировой архитектуры. Но одновременно они были и магазинами. И мне вдруг срочно приспичило что-то купить. Кажется, какую-то книгу. Я знал, что вход в книжный магазин находится с торцевой части дворца, который, как я был уверен, являлся знаменитым музеем. Итак, я распахнул дверь магазина и начал спускаться вниз по лестнице. Она показалась мне неожиданно длинной.

И вдруг что-то бросилось мне под ноги. Бросилось и завизжало.

Я наклонился и не поверил глазам. Это был щенок-подросток. И не просто щенок. Это был Джек. Живой.

Джек был моей радостью и моей болью. Мне было девять лет, когда нашёл его на улице, возвращаясь домой из школы. Маленький, грязный, голодный щенок неопределённой породы путался под ногами прохожих и время от времени жалобно поскуливал.

Я принёс щенка домой. Я уже говорил, что мои родители были мудрыми и добрыми людьми. Они разрешили мне оставить щенка, помогли отмыть его, накормили, сходили с ним к ветеринару. Единственное условие, которое поставили мне родители: я должен ухаживать за своим питомцем сам: выгуливать, вовремя кормить, следить, чтобы он не грыз мебель и не рвал книги. И, при этом, не забывать об учёбе. Я был согласен на всё.

Я назвал моего друга Джеком. Всё свободное время я проводил с ним. Мы играли, гуляли. Я учил Джека выполнять разные команды, и он всё схватывал на лету. Так прошло несколько месяцев. И тут случилась трагедия, в которой я был виноват сам.

Как-то я прогуливал Джека. К ошейнику был пристёгнут поводок, но я видел, как хочется Джеку поноситься, размять лапы. И я отстегнул его. Делал я это не в первый раз и беды не ждал. Джек помчался куда глаза глядят, обогнул дом, за которым находилась площадка для выгула, и побежал вдоль проезжей части улицы по газону. Я едва достиг угла дома, когда всё случилось. Из двора вылетел грохочущий мотоцикл. Он напугал Джека, и тот отскочил на проезжую часть прямо под колёса проезжавшей легковой машины. Мой пёс пролетел несколько метров и ударился о бордюр. Водитель немного затормозил, но когда разглядел, что сбил всего-навсего собаку, ударил по газам, и был таков. Я бросился к моему псу. Джек был жив, хотя встать не мог и только жалобно и пронзительно скулил. На боку зияла такая рана, что я не мог на неё смотреть. Я схватил Джека на руки. Тот был уже довольно тяжёлым, но я тогда этого не почувствовал. Я отнёс раненого пса домой, положил его на подстилку и не знал, что делать дальше. Джек уже не скулил, а только смотрел на меня глазами, полными страданья. Я стал звонить родителям и, захлёбываясь слезами, умолял их приехать и спасти Джека.

Папа приехал очень быстро, но Джек к тому времени уже был мёртв. Я никак не мог утешиться. Ведь если бы я не спустил Джека с поводка, то ничего бы не случилось! Родители понимали моё горе. Они ни в чём меня не упрекали. И даже предложили купить новую собаку. Но я отказался. Я понимал, что никто и никогда не заменит мне моего Джека.

И вот сейчас Джек снова стоял передо мной, живой и… я хотел сказать невредимый, но на боку пса виднелась рана. Однако, она, как видно, не причиняла ему неприятностей. Он радостно вилял хвостом и лизал мои руки, а я его гладил и ласкал.

Я хотел подхватить его на руки, но Джек вывернулся и помчался вверх по лестнице. Я последовал за ним. На улице я присел на корточки, и Джек облизал мои щёки и нос своим шершавым языком. Он был так же рад нашей встрече, как и я.

— Джек, старина, хорошая моя собака! — я