Александр Комзолов - Зов Прайма Страница 24

«Не слишком ли вызывающе? Хотя, он уже видел меня по пояс голой...»

На улице медленно падали снежинки, которые, впрочем, таяли быстрее, чем успевали добраться до земли. Герои могут переносить холод и непогоду гораздо лучше обычных людей, поэтому замерзнуть Экко не боялась. Наоборот, было бы приятно ощутить на голой коже ледяные уколы снежинок. Но Винсент-то человек. Немного подумав, Экко достала из комода белую шаль с кружевами, усеянную небольшими колокольчиками — так чтобы они слегка звенели на ходу.

«Да, это подойдет. И выглядеть буду по погоде, и вырез на рубашке останется виден. Интересно, какая теперь в Ардее мода? Боги, я, наверное, буду выглядеть ужасно старомодной в этих вещах».

Конечно, такой франт как Винсент быстро определит, в каком году была популярна такая одежда. Оставалось только надеяться, что мода на ее вещи иногда возвращалась, как это иногда бывает при дворе.

Голоса на улице между тем начали удаляться.

«Проклятье!»

Экко заметалась по комнате в поисках лака для ногтей. Туфли были светло-золотые, поэтому она искала лак такого же цвета. Но когда какую-нибудь вещь срочно нужно найти, она обычно как назло никак не находится.

«А пошло оно все!»

Героиня обмакнула указательный палец правой руки в краску, которую обычно использовала для рисунков на холсте, и провела им по ногтям на левой руке, затем отодвинула подальше, чтобы взглянуть на плоды трудов своих. Получилось неплохо. Экко удовлетворенно кивнула, наблюдая, как краска на ногтях застывает и меняет цвет на нужный.

«Хорошо хоть прическу не надо делать. С ней я бы точно полчаса возилась. Ну, все, я готова».

Экко подбежала к выходу и схватилась за ручку двери.

«Вот я кретинка! Про духи-то я забыла!»

Героиня снова метнулась к комоду, достала оттуда увесистый, но почти пустой стеклянный флакон, несколько раз сбрызнула волосы и шею, и выбежала за дверь.

— Если идти по этой улице до конца, то попадешь в зимний сад. Он, правда, сильно зарос из-за того, что наш маразматичный садовник не только стар, но еще и ленив.

Медленно прогуливаясь по городу под руку с Винсентом, Экко показывала новоприбывшему послу куцые городские достопримечательности, и вспоминала давно позабытые ощущения от общества другого человека. Вдобавок еще и мужчины — может быть, не самого симпатичного и не совсем в ее вкусе, но все-таки мужчины. Неожиданно Экко поняла, что очень соскучилась по общению, разговорам ни о чем и легкому флирту. Несколько раз героиня даже ловила неловко брошенный взгляд Винсента на своем декольте, и каждый раз при этом испытывала смешанное с гордостью удовлетворение.

Три года назад она почти добровольно пришла в Чертог покоя, чтобы обрести этот самый пресловутый покой и сбежать от преследующего ее горя. Тогда любое общество ей казалось в тягость, и каждый заговорившей с ней получал в ответ косой взгляд, бранное слово, а самые надоедливые — плевок в лицо или удар под вздох. И до сегодняшнего ей дня казалось, что так будет всегда.

— А вот эта улица повернет еще несколько раз и выйдет прямо к замку фарфоровой курицы.

— Не могу не отметить, что ты очень... экспрессивная девушка, — подобрал нужное слово Винсент.

Экко рассмеялась, позабавленная посольской дипломатичностью.

— И что с того? Ты что-то имеешь против? Или ты будешь защищать эту старую грымзу? Да она только и умеет, что сидеть в своей библиотеке и пялиться в окно, как тупая корова. А знаешь, что еще сделала эта...

Героиня остановила себя на полуслове, проглотив готовое сорваться с языка ругательство. К прогуливающейся паре вприпрыжку бежал Адам.

— Госпожа Экко, госпожа Экко!

Мальчик потянул героиню за рукав рубашки. Хотя этого явно не требовалось — Экко уже давно заметила Адама. Но ребенок, видимо, решил растянуть тщательно подвернутую ткань.

«Ну, за что мне это наказание! Мелкий пакостник меня, наверное, ненавидит!» — подумала девушка.

— Можно просто Экко, — разрешила героиня, пряча эмоции.

— Экко, а можно мне еще светящихся бабочек?

«Все что угодно, лишь бы ты оставил нас вдвоем!»

— Уже потухли?

— Нет, их Кирик напугал и они лазлетелись, — доложил Адама.

— Р-р-разлетелись! — вмешался отец. — Р-р-р! Ну-ка повтори.

— Р-р-р! — радостно зарычал Адам.

Слушая их веселое рычание, Экко погладила Адама по волосам, и там, где ее ладонь качалась детской головы, появлялись разноцветные сверкающие бабочки. Они сонно шевелили крыльями и неторопливо перебирались с места на место, сползая на шею, на плечи и дальше на куртку.

Закончив рассаживать бабочек, Экко случайно взглянула на свою руку и ужаснулась.

«Вот, проклятье!»

Ногти на правой руке так и остались не накрашенными. Надеясь, что Винсент ничего не заметил, Экко быстро схватил посла под руку, пряча свой позор в складках его пальто.

— А мне кажется, он очень мил, когда не выговаривает букву «Р», — похвалила Адама Экко, надеясь завоевать расположение отца.

— Это мило, пока он еще маленький.

— И еще у него очень необычный цвет волос. Они светлые, это большая редкость в Адорнии.

Винсент улыбнулся.

— Скажи мне, что такая яркая девушка как ты делает в такой дыре как Чертог покоя? — неожиданно перевел разговор посол.

«Он считает меня яркой!»

Экко почувствовала, как кровь приливает к щекам, и отвернулась.

«Он, правда, так считает, или просто ответил комплиментом на комплимент?»

— Прячусь от мира. А то как бы он не сгорел от моей яркости.

Упавшая на лицо снежинка приятно охладила пылающие щеки.

У леса тысячи глаз.

Никогда не думай, что ты одинок в лесу. Ворон на ветке провожает тебя своим взглядом. Белка скрылась в дупле сосны, напуганная вторжением. Листья шепчут за спиной, или ты слышишь только ветер в их голосе?

Чаще всего, лесу все равно. Ты — лишь мгновение, мимолетное сновидение в вековечной дреме. Ты уйдешь, а он останется. Потом придут и уйдут другие, а он все еще будет стоять. Очередной сон, который вскоре затеряется среди мириад себе подобных.

Но иногда лес просыпается. Разбуженной чьей-то волей, он открывает заспанные глаза, и начинает видеть. Сломанная ветка, сорванный цветок, примятая травинка — он помнит все нанесенные ему обиды. Безрассудные люди, безразличные, безответственные. Это не ваше место, вы здесь всего лишь гости, попирающие законы гостеприимства. Всем было бы лучше, если бы вы просто навсегда уснули. Нашли вечный покой в лишенном покоя лесу.

У леса тысячи глаз, и все они смотрят.

Молодая женщина бежит вниз по склону. Иногда спотыкается и падает в грязь, оглядывается назад, но потом встает и снова бежит. Ее дыхание такое частое, ее сердце бьется так быстро — в тысячу раз быстрее, чем сердце самого леса. За ее спиной лук с разорванной тетивой, ее колчан пуст. Она пахнет отчаянием.

Преследователя не видно, но он рядом. Лес знает его, чувствует его дыхание, слышит его нетерпеливую дрожь. Злой человек. Жестокий человек. Наполовину человек. Четыре руки крепко сжимают четыре меча, змеиный хвост на месте ног бесшумно подрагивает, лунный свет отражается в его угольно-черных лишенных зрачков глазах.

Однажды лес знал покой, и теперь разбуженный, он отчаянно желает его вернуть. Все эти люди такие суетливые, такие импульсивные. Их присутствие мешает впасть в благословенную дрему. Он приведет испуганную женщину к жестокому мужчине, и тогда вся эта суета закончится.

Так легко управлять человеком. Он думает, что сам выбирает свой путь, что именно его выбор определил направление. Не так. Не так. Совсем не так. Почему ты выбрала правый путь, а не левый? Ты видела, как еловые ветки выстраиваются в преграду или расступаются перед тобой? Ты чувствовала, в какую сторону подталкивает тебя в спину ветер? Ты все еще считаешь, что выбирала сама?

Женщина остановилась, прислонившись спиной к стволу дерева. Она устала бежать, ее грудь поднимается и опускается в такт вырывающему дыханию. Тяжелым паром оно оседает на звенящем холодном воздухе. Быстро темнеет, на лес опускается вечерний сумрак. Женщина еще не знает, что ее путь уже закончен.

Мужчина со змеиным хвостом совсем близко, замер с другой стороны того же дерева. Верхняя пара рук скрещена на груди, нижняя расслабленно опущена. Темные лезвия мечей неподвижно замерли, предвкушая кровь. Два врага стоят друг к другу спиной, и их разделяет один лишь древесный ствол.

Мгновение покоя заканчивается сиплым всхлипом. Два меча бесшумно пробивают и древесный ствол, и тело беглянки. Два острия с ликованием выходят из груди женщины, выбрасывая наружу кровавые капли.

Мужчина одним движением плавно обтекает расщепленное дерево и заглядывает в лицо своей жертве.

— Тридцать два, Каэлии. Уже тридцать два.