Rozhnov - Gipnoz ot drievnosti do nashikh dniei [1 Страница 24

Итак, слава Парацельса как целителя с помощью магнетической силы растет и ширится. И только преждевременная его смерть обрывает ее торжественное шествие. Умер он кстати, хотя и в расцвете сил: отцы церкви уже начали поговаривать, что настала пора серьезнее заняться этим так называемым врачом. Уж очень стал чадить в угоду дьяволу дым его алхимической печи... Что до его медицинских занятий, то тут не только благочести- вым'христианам, но и, кажется, самим еретикам ясно, что все его снадобья и мази, настойки и отвары изготовлены на дьявольской кухне. А вот и последние фокусы философствующего колдуна — лечение магнитами, этим орудием бесовского притяжения. Он говорит, что вытягивает своими подковами болезни из людей. Но это явная чушь! Любому известно, что болезни — божья кара. Бог насылает их за грехи, и лишь в его могучей воле простить виновного и взять у него болезнь, исцелить его. Нет, колдун Парацельс не болезни вытягивает из людей, а их души в угоду своему хозяину-дьяволу, чтобы расплатиться за полученное от него могущество. Вытягивает душу человеческую, этот величайший дар божий, и отдает ее дьяволу, чтобы тот вдосталь мог поглумиться над создателем и его совершеннейшим творением!

Филипп Ауреол Теофраст Бомбаст Парацельс! Изведать бы тебе всеочищающего огонька аутодафе, замешкайся ты еще годик-другой в этом грешном мире! Не забыли бы о тебе отцы инквизиторы...

После смерти Парацельса о магнетизме понемногу стали забывать. Этому немало способствовала инквизиция, предавшая троекратному проклятию безбожный магнетизм и тех, кто им лечит и лечится. Магнетизм опять ушел в сферу, далекую от земных реальных дел — в астрологию и астрономию. Опять о нем спорили между собой лишь ученые-философы. И вновь реяли магнетические волны в далеком мировом пространстве, застревали между хвостами комет, носились от одной

8 Гипноз от древности до наших дней

113

планеты к другой, и не стало им никакого дела до бренной Земли, до мыкающихся на ней людишек с их вечными горестями и страданиями, с их неизлечимыми недугами и болезнями!

Именно с таким магнетизмом—магнетизмом астрономическим— и познакомился впервые венский врач Франц Антон Месмер. В 1766 году он представляет к защите на степень доктора медицины свою диссертацию, озаглавленную «De planetarum influxu» — «О влиянии планет». Вот здесь-то и дал Месмер полную свободу астрологическим представлениям средневековья. В строгом соответствии с мистикой того времени излагает он учение о влиянии планет и даже далеких созвездий на человека. И доказывает, будто бы природа этого влияния есть не что иное, как своеобразное магнетическое всемирное тяготение.

Образованнейший человек своего времени и один из богатейших людей Вены, меценат, музыкант, музицирующий с Леопольдом Моцартом — отцом и его гениальным сыном маленьким Вольфгангом Амадеем, удивляющий их своей искусной игрой на стеклянной гармонике, Месмер в боковом кармане своего франтоватого бархатного камзола носит диплом доктора медицины, подписанный знаменитейшим медиком того времени, придворным врачом Ван-Свитеном, и еще два докторских диплома — права и философии. Изредка, в свободное от занятий науками и любительских концертов время, он практикует как врач.

Случай сделал Месмера свидетелем удачного излечения магнитом одной больной. В роли целителя выступил не медик, но это не смутило Месмера, и он решил тоже попробовать этот способ врачевания. Как и Парацельс, он без особого разбора прикладывал магниты к самым различным людям, к самым различным больным. Женщины и мужчины, старые и молодые, дети и подростки, жертвы тяжких недугов и слегка недомогающие— все становятся объектами его лечения. В точности повторяется то, что за два столетия до него наблюдал Парацельс. Из 15—20 человек двум-трем становится лучше; один-два совсем поправляются. Снова люди говорят и разносят молву только об исцелениях, и скоро дом Месмера стали осаждать большие толпы страждущих и верящих в его могущество людей.

В разгар успеха Месмер подмечает один странный факт, с несомненным постоянством повторяющийся при практиковании его метода на самых различных боль

114

ных. Факт загадочный и, кажется, опровергающий все собственные магнетические теории Месмера. У некоторых больных облегчение и выздоровление наступает совершенно независимо от прикосновений целебных магнитов. Больных так много, что Месмер просто не успевает прогуливаться своими чудодейственными подковами по лицам, рукам и ногам всех к нему обращающихся. Но у части людей еще до начала лечения, только при одном виде чудесного целителя, при самой краткой отрывочной беседе с ним или просто от сознания, что они у него в доме, что им удалось попасть в сферу хотя бы и самого отдаленного внимания этого «волшебного доктора»,— наступает заметное улучшение.

Вот группа оглохших и потерявших голос женщин. Они объединились по признаку однородности их страдания. В основе его — внезапный испуг, страх за свою жизнь, за жизнь близких. И достаточно им было вчера увидеть Месмера и протянуть к нему в суеверном экстазе с безграничной верой и мольбой свои руки, как сегодня у двух полностью восстановился слух и появился голос, а у трех других столь заметное улучшение, что окончательного выздоровления несомненно можно ждать в самом скором будущем.

Больные не озадачены тем, что к ним не прикладывался спасительный магнит. Больные верят в Месмера, верят во все, что его окружает: в его дом, в его личные вещи, камзол, башмаки. Верят в том числе и в его магниты, когда они у него в руках. Но они не выделяют особенно эти пресловутые магниты. Им в конце концов все равно — прикоснуться ли к магнитам или же, если до них трудно дотянуться из-за обступивших кругом людей, притронуться к золотым пряжкам модных башмаков целителя. Больные уже давно интуитивно для себя отметили, что помогает все с Месмером связанное, все от него исходящее.

Месмер оказывается серьезно озадаченным.

Не сам же он в конце концов выдумал эту целебную силу магнитов! Он взял ее у предшествующих высоких авторитетов. У известных врачей, у самого Парацельса. Это они со страниц своих трактатов поведали миру об успехах магнетического лечения, подробно рассказали, при каких болезнях и как надо прикладывать целебные магниты. Мало того, дали точное описание, какой формы следует изготовлять эти магниты, чтобы они точно соответствовали контурам больных органов. Кажется ясно: все в магнитах и все от магнитов. А теперь ему,

115

Францу Антону Месмеру, дано убедиться, что магниты для магнетического лечения вовсе не нужны. Эффект достигается и без них...

Что за чепуха, что за парадокс! Есть от чего растеряться. Он чувствует, что тут не обойтись без новой теории, без своей, так сказать, научной гипотезы.

Месмер мог бы сделать большое открытие, почти на целое столетие приблизить научную эру психотерапии. И надо ему было всего-навсего отбросить свой ложный кумир — магнетический флюид и, поставив весь вопрос с головы на ноги, сказать, что все дело здесь именно в той вере в целительную силу магнита и в самого себя, которую он внушает своим пациентам.

Итак, вместо того чтобы объяснить все происходящее очевидным фактом внушения и самовнушения, Месмер пускается в создание надуманных теоретических построений.

Да, приходится признать, магнит ни при чем. Исцеление возможно и без него. Магнит отпадает. Зато флюид— этот непостижимейший, чудодейственный и божественнейший флюид — остается. Мало того, он возрастает в своем значении, становится всеобъемлющим. Приобретает такие необыкновенные качества, которых раньше и заподозрить у него никто не мог. В сфере его влияния, его проникновения теперь уже не только одни

116

холодные звезды, мертвые планеты и земные магниты. Он оказывается той невидимой всевластной силой, которая пронизывает живые тела, сообщая им жизненный дух, высшую сущность бытия.

Так происходит перерождение безжизненного флюида средневековых схоластов в животный магнетизм, обязанный своим созданием всецело венскому врачу Францу Антону Месмеру.

Магнетический флюид оживает. Он составляет теперь основу всего жизненного начала во Вселенной. Он пульсирует и бьется в каждой живой клетке. Он приходит из бесконечных глубин мироздания для того, чтобы, передаваясь от человека к человеку, наполнять его дыханием мировой жизненной силы, той силы, которая одна обеспечивает во Вселенной и разум, и чувства, и жизнеспособность.

Никому не дано объяснить происхождение и понять высшие законы, которыми управляет эта сила. Здесь, видимо, уже сфера, недоступная примитивным методам человеческого исследования, построенным на использовании органов чувств. Поэтому ощущение, измерение, взвешивание здесь бессильны. Остается одна вера. Месмер не говорит, конечно, о божественном происхождении своего жизненного флюида, но только такой вывод напрашивается сам собой. Автор же гипотезы о животном магнетизме не очень старается найти пути к экспериментальному доказательству существования своего флюида. Он больше заинтересован в практическом приложении его к делу.