Евгений Красницкий - Сотник (Часть 1-2) Страница 25

– Ну, добро, – подвел итог Арсений – похоже, все верно. Не зря похвалялся, умеешь спрашивать, хорошо тебя учили.

«А чего тут уметь-то? Термин «феодальная раздробленность» еще в четвертом классе в мозг вдолбили. Хотя интересно получается: если бы бояре на Руси были настоящими полноправными баронами, а неделимость майората стала законом, порождая в каждом поколении княжат, барончиков и прочих «благородных», толпу младших сыновей, жаждущих приобрести собственный удел, глядишь и Прибалтику завоевали бы, и степь распахали до самого Черного моря. Ходили бы не «испить шеломом Дону», а сесть на плодородных землях. Тогда и батыево нашествие могло бы стать не столь фатальным.

Так ведь не полезешь же к Мстиславу Киевскому с советами. Это в книжках все просто: пришел к Сталину или Берии – так и так. План «Барбаросса», 22 июня, ППС, Ту-2, Т-44, реактивный гранатомет, атомная бомба… «Мечты, мечты, где ваша сладость?».

– Ну ладно. А что насчет выкупа с князя Всеволода мыслишь? – вернул Мишку к суровой прозе жизни Арсений. – И с княгини с детишками?

– А вот тут не знаю, – честно признался Мишка – причем не знаю сразу три вещи.

– Глядите-ка, сам признается, что чего-то не знает! – обрадовался неизвестно чему-то Фаддей. – Так, глядишь, и…

Чума прервался на полуслове, вернее его прервали сразу трое: Дормидонт – толчком в бок, Савелий – невразумительным бурчанием, Арсений – останавливающим жестом.

«О как, сэр! Не дают вас перебивать, да еще одновременно втроем, не сговариваясь! Весьма показательно… весьма, не находите?»

– Да… три вещи. Первая: возможно ли нам вообще брать выкуп с князя? Кто мы такие в глазах князей? Егор – всего лишь десятник, да и не княжеской дружины, а воеводской, а я так и вообще – сопляк, никто, и звать никак. Конечно, какая-то награда за освобождение княгини с детьми нам положена, но держать в плену зятя Великого князя и требовать с него выкуп… не много ли на себя берем?

– Удачу п-п-п…

– Это ты про то, что нам Треска толковал? – помог боярич Заике. – Мол, я у князя удачу перенял? Так это, дядька Дормидонт, для язычников, а для христиан… – Мишка запнулся потому, что чуть не ляпнул «князь – помазанник божий», но вовремя вспомнил, что не знает, применялся в отношении князей акт помазания на княжение или нет – … а для христиан нет власти, аще не от Бога! Это что же выходит, что я у князя часть власти оттягал? Да за такое… не сносить головы нам всем!

Ратники быстро обменялись взглядами и… никто ничего не сказал – похоже, мишкин аргумент оказался для них совершенно неожиданным и очень серьезным. Опыта, хотя бы единичного, они тоже не имели– какие бы деяния за Ратнинской сотней в прошлом не числились, князей ей пленять не доводилось еще ни разу.

– Теперь второе, – не дождавшись комментариев, продолжил Мишка – если брать, то сколько? Сколько вообще с князя запросить можно? Нет, я понимаю, что много, гораздо больше, чем с боярина, но сколько точно? И как с ним торговаться?

– Так ты, говорят, торговаться мастер, – оживился задумавшийся было Фаддей. – В Турове, сказывают, купца чуть без штанов не оставил.

«Ну, да! Муж Варвары – первой ратнинской сплетницы. Знает даже то, чего не было и, что примечательно, в мельчайших подробностях».

– Так это купец! С ним торговаться любому пристало, а тут князь! К тому же купец тот родич мой, разошлись, в конце концов, полюбовно. Ты себе можешь вообразить, как с князем полюбовно разойтись?

Фаддей вылупился на Мишку так, словно у того внезапно выросли рога или перья: представить себе подобных отношений с князем он явно не мог.

– Ну, и третье: а с кого брать-то собираемся? Не с князя ли Вячеслава Владимировича Туровского? – окончательно огорошил Мишка собеседников.

– Это как? – озвучил общее недоумение Арсений.

– Да вот так! Выкуп князь будет собирать с земли, которой владеет. Но владеет-то Всеволод Давыдович частью земель Туровского княжества! Он же не удельный князь, а подручный. Выходит, мы с Туровских земель выкуп брать собираемся! Это как? Правильно? И как на это князь Туровский посмотрит?

– Тьфу, чтоб тебя! – Арсений с чувством плюнул под ноги. – Все через задницу! Кои-то веки думали, что великую добычу взяли… Обрадовались, придурки, а тут… как бы не вышло, что сами в долгу.

«Блин, вот так и рубили головы вестникам за дурные новости… ишь, уставились, будто вы, сэр, у них кусок изо рта выхватили. А надежды-то, надо полагать, у господ военных были самыми радужными. Облом-с, сэр! А не слинять ли вам по-английски, пока личный состав в задумчивости пребывает? Не дай бог, разгорячатся излишне…»

– А с Гоголя сколько запросил? – впервые за весь разговор произнес что-то членораздельное Молчун.

– Доспех, оружие, коня строевого, коня заводного с поклажей и сверх того двенадцать гривен. На гривны грамотка дадена, если до Рождества Христова не расплатится, на эти двенадцать гривен лихва набираться станет – по гривне в месяц, за год просрочки еще двенадцать наберется. С тем и отпустим в Городно.

– Отпустим? Да ты в уме?

«Угу. Традиционно, пленника держат у себя, пока за него выкуп не привезут. В европах-то могут и отпустить под рыцарское слово, но здесь такого обычая нет».

– А ты прикажешь его с собой тащить? – Мишка опять, отвечая, вроде бы Чуме, поглядывал на всех ратников. – Охранять, кормить… и так-то намаемся, пока князя с княгиней в Туров доставим, а тут еще такую мороку себе навязывать.

– Ничего! Своя ноша не гнетет!

– Тогда и ратников городненских придется с собой тащить, о них, между прочим, по две гривны с носа уговорено. Что, будем ладьи, как бочки солониной набивать? И ведь тоже: кормить, охранять, да еще и раненых обихаживать – не дай Бог помрут.

– А ежели обманет твой Гоголь? – вполне резонно усомнился Чума. – Человечек-то дерьмовый, всякой пакости ждать можно.

– Зимой в усадьбу его наведаемся – я с опричниками, да вы. Не откажетесь, поди? Я у дружинников выведал, где у Гоголя имение. День пути от Городно, никто не помешает.

– Хе-хе, вестимо, не откажемся! Возьмем свое, да с лихвой!

– Имение-то велико ль? – снова поинтересовался Молчун, и снова в точку!

«Ай да Молчун! Позволю себе заметить, сэр, живая иллюстрация к пословице «Молчание – золото». Как он личный состав от мрачных мыслей на конкретную прибыль перевел! Снимаю шляпу, сэр Майкл, и вам рекомендую то же самое!»

– Да, верно! – подхватил мысль Молчуна Арсений. – В простой веси на двенадцать гривен добычи и не наберется, это село большое нужно.

– Я что, дурак, по-твоему? – изобразил обиду Мишка. – Выспросил, конечно, да не у самого Гоголя, а у дружинников. Имение велико. Три веси, рыбные ловы на Немане и, самое «сладкое», торговля у него там с ятвягами устроена. Вроде бы… слушок прошел, что Гоголю княжий тиун пенял, будто тот беспошлинно торгует, пользуясь тем, что рубеж ятвяжский рядом. Если правда… а с чего бы неправде быть, рубеж-то и впрямь рядом? Так вот: если это правда, то там и поболее двенадцати гривен взять можно.

Судя по мимике и переглядыванию, егоровых ратников явно посетила мысль о зимней «турпоездке» на ятвяжскую границу, вне зависимости от того, расплатится Гоголь вовремя или нет.

«А что, сэр? Ничего невероятного в вашем предположении нет. Мужики ушлые, уговорить Егора вспомнить флибустьерскую молодость вполне способны, а к Гоголю они питают отнюдь не симпатию, скорее наоборот. Ну, попал тезка великого писателя, прямо скажем, очень конкретно попал! Средневековье-с, изволите ли видеть, сэр. Лихие девяностые – лишь подобие нынешних нравов! Все то же самое: есть место, где компактно сосредоточены немалые средства, и которое можно взять силой, оставаясь инкогнито. Да и неизвестно, станет ли терпила обращаться к властям, поскольку у самого рыло в пуху. Классика!»

– Когда ж ты успел все обговорить-то? – Арсений явно задал вопрос только для того, чтобы что-то спросить, потому что полученную от Мишки информацию требовалось как-то осмыслить, переварить, возможно, возникнут еще вопросы или сомнения, так что разговор о выкупе заканчивать было рано.

– Так с князем еще там, где Ерофея Скуку со товарищи нашли...

– Ну! – поторопил Арсений.

– Не было никакой торговли, – Мишка изобразил мимикой вынужденное подчинение грубой силе. – Тут и утаивать нечего. Князь Всеволод за спасение детей, на что угодно согласен был. Баш на баш договорились – мы спасаем княжье семейство, боярин Солома возвращается назад и приказывает княжьим дружинникам взять ляхов в ножи. Потом возвращает полон – доводит его до Пинска. Авдея Солому пришлось отпускать, тут-то и зашла речь о выкупе. За Солому, а за Гоголя и дружинников так уж – попутно. Ну, конечно, пришлось Соломе коней и доспех оставить… как иначе-то? Он потом взамен выложит то, что на ляхах возьмет. И двенадцать гривен, само собой.