Жанна Гайон - Песня Песней Соломона Страница 26

Безразличие этой души настолько велико, что она не может склониться ни в сторону обладания, ни в сторону лишения". Смерть и жизнь для нее равно приемлемы, и хотя желание жизни в ней нес­равнимо крепче, чем когда-либо, она не может же­лать рая, потому что находится в руках своего Возлюбленного. Таков результат глубочайшей смерти. Хотя она в таком состоянии более, чем ког­да бы то ни было, способна помогать другим и за­ботливо служить тем, кого посылает ей Жених, это не является ее желанием. Она даже не может делать это без особого указания Провидения".

Примечания:

49 Иоанн Креста дает еще одно равно справедливое и очень кра­сивое толкование данного отрывка (диалог Жениха и Невесты, строфа 28). Когда Невеста говорит: «Сосавший груди матери мо­ей», - то имеет в виду уничтожение плотских склонностей и страс­тей, образом которых является молоко нашей матери Евы. «Тогда, встретив Тебя на улице (то есть, вне себя, в состоянии уединения и обнаженности духа), я могла бы целовать Тебя в тишине, и таким образом моя природа, очищенная от всего временного, земного и духовно несовершенного, могла бы соединиться с Твоей посред­ством любви», Это достижимо только в духовном браке и представ­ляет собой ничто иное, как поцелуй, который Бог принимает от человека. Здесь никто не относится к нему с презрением и не сме­ет оскорблять его, так что ему уже не докучают ни дьявол, ни плоть, ни мир, ни собственные наклонности. И исполняется слово: «Вот, зима уже прошла; дождь миновал, перестал» (П. Песн. 2: 11)

50 Мистики подразделяют участь умершего человека на три эта­па: он завернут в саван, погребен и находится в земле до дня Суда. Он уже свободен от каких-либо страстей или чувств. Мы с уверен­ностью можем сказать, что полностью умерли для плоти, если все эти состояния имели место в нашей жизни и проявились во всех подробностях. Если мы остаемся бесстрастными (и это касается как временного, так и вечного) по отношению к своим недоброже­лателям, то можем считать себя в отношении к ним мертвыми. Тогда давайте разберемся: мертвы мы или только умираем, потому что различие между этими двумя состояниями неуловимо. Люди, переживающие постоянные мучения, очень близки к смерти, од­нако, это еще не критерий. И мне представляется, что в наше ­последнее - время вряд ли найдется человек, который бы по свое­му состоянию соответствовал трем вышеупомянутым характерис­тикам. (Иоанн Св. Сэмпсона, «Дух Кармила», гл. 12.)

Как непросто среди духовных людей найти такого, кто действи­тельно был бы свободен от каких-либо страстей! Где нам найти ни­щего духом, не привязанного к творению? Нам придется дойти до края земли в поисках этой драгоценной жемчужины. (<<Подража­ние Иисусу Христу», книга П, гл. 11.)

51 На мой взгляд, очевидно, что тот, чье счастье в Боге, не может желать собственного счастья. И такой человек не желает другого счастья, кроме того, которое от Бога, в Боге и для Бога. Таким об­разом, никакая цель и даже никакая слава небес не может быть источником удовлетворения, а, следовательно, - объектом желания. Желание - это всегда дитя Любви. Если моя любовь только в Боге и только для Него, то мои желания будут лишены эгоистических ~ побуждений и будут устремлены только к Нему. Это желание не имеет ничего общего с желанием любви, вытекающим из ее отсутствия. Поскольку Бог бесконечно совершенен и навеки благословен, а счастье человека заключается именно в этом совершенстве и блаженстве Божьем, то и желания его должны нести в себе заряд блаженного покоя. Это состояние не может быть свойственно тем, кто все еще любит Бога из беспокойства о себе, а также тем, кто любит и ищет себя в привязанности к Богу. Тем не менее, не следует полагать, что Бог не может вложить подобные намерения и желания в того, кто кажется Ему добрым. Он иногда побуждает

124

человека восклицать: «Влечет меня то и другое: имею желание раз­решиться и быть со Христом, потому что это несравненно лучше» (Фил. 1 :23) В другом же случае, находясь под сдерживающим вли­янием любви к братьям и будучи абсолютно свободным от любых эгоистичных рассуждений, этот человек восклицает: «Я желал бы сам быть отлученным от Христа за братьев моих') (Рим. 9:3). Эти явно противоречивые чувства прекрасно согласуются в глубинах души. Итак, хотя духовный человек стремится только к единению с Богом, Бог все-таки время от времени возбуждает в нем, когда считает необходимым, другие желания. Однако они отличаются от прежних - эгоистических. Отныне они возбуждаются Самим Бо­гом, Который теперь Сам определяет цели и планирует действия человека. Человек даже не знает об этих планах, пока Бог не откро­ет их ему прямо или косвенно. Желание, обращенное на себя, ­это неизбежное следствие воли, еще не очищенной от эгоизма. Но, поскольку весь замысел Божий сводится к уничтожению воли тво­рения и замене ее на Свою, то Он должен избавить человека и от всех эгоистичных желаний. Есть еще одна причина, по которой Бог дает человеку осознанные желания. Намереваясь даровать ему какое-либо благословение, Он вначале вселяет желание его, чтобы услышать и удовлетворить просьбу. «Господи! Ты слышишь жела­ния смиренных; укрепи сердце их; открой ухо Твое» (Пс. 9:38). Он подготавливает сердце и удовлетворяет просьбу. «Утешайся Госпо­дом, И Он исполнит желания сердца твоего» (Пс. 36:4). «Сам Дух ходатайствует за нас» (Рим. 8:26), а, значит, это - желания и просьбы Святого Духа. Иисус Христос, обитающий в человеке, за­являет: «Я И знал, что Ты всегда услышишь Меня» (Иоан. 11 :42). Если человек сильно желает умереть, то он, наверняка, умрет. Же­лание унижения намного уступает желанию радовать Бога, однако, поскольку Богу угодно смирять человека при помощи клеветы, Он вкладывает в него большую жажду к унижениям. Я называю это жаждой, чтобы отличать ее от желания. Подчас Он склоняет чело­века молиться о чем-то конкретном, когда совершенно очевидно, что эта молитва исходит не по собственной воле, а по воле Божьей. Человек не свободен молиться о том, о ком хочет, и когда хочет, но, когда он молится, его просьбы всегда бывают услышаны и удовлетворены. Это не производит никакого самодовольства, ибо человек полностью осознает, что именно Тот, Кто владеет им, мо­лится и отвечает на Свои собственные прошения. Все это можно понять, но очень трудно выразить словами. (<<Оправдания,), 1, 80.)

52 Благословляя Бога и благодаря Его за каждое событие Прови­дения, мы поистине возрастаем в святости. Но, предоставляя Богу исключительное право заботиться о нашем желании и действовать в нас и через нас, мы делаем более возвышенное и благословенное дело. Если мы без какого-либо беспокойства о том, что происходит (хотя мы и ясно понимаем это), занимаем наше сердце Божественной добротой и благостью и сосредотачиваем наше внимание только на них, преклоняясь перед ними с благодарением, то мы достигаем большей святости. Дочь искусного врача лежит в продол­жительной горячке, и, зная о глубокой привязанности и исключи­тельной любви отца, она говорит одной из своих подруг: «Я чувствую себя очень плохо, однако я никогда не размышляю о лекарствах, потому что ничего не знаю об их исцеляющих свойствах. Я могу ошибиться в них. Так почему бы мне просто не доверить всю, заботу об этом своему отцу, который знает, что необходимо делать для моего выздоровления, и который сделает все возможное? Мне вовсе не нужно об этом думать - он подумает за меня. Мне вовсе не нужно желать чего-либо, потому что он позаботится обо всем необходимом. Я позволю ему выбирать то, что он считает лучшим. Я буду только с любовью смотреть на него и демонстрировать свою безусловную уверенность в его любви». На его вопрос, не желает ли она, чтобы он пустил ей кровь для облегчения состояния, дочь от­вечает: (Я - твоя, мой отец. Я не знаю, что мне следует желать, чтобы поправиться. Делай, что считаешь нужным. Что касается меня, то мне достаточно любить и почитать тебя от всего сердца, что я и делаю». И вот, ее рука перевязана, и отец вскрывает ей скальпелем вену. В это время дочь ни на миг не отводит своих глаз от его лица. Она неотрывно, с любовью, смотрит на него, ничего не говоря, лишь повторяя время от времени: «Мой отец любит меня, и я - полностью его». Когда манипуляция закончилась, она не поблагодарила его, а просто повторила те же слова привязанности и дочерней уверенности. (Св. Франциск де Саль, «О любви Божь­ей», книга IX, гл. 15.)

53 Чем чище и проще материя, тем более она пригодна для ис­пользования. Ничто не может быть чище или проще воды, и какое широкое применение она находит благодаря своей текучести! Не обладая какими-либо собственными качествами, она с легкостью поддается всевозможным воздействиям. Сама по себе безвкусная, она может иметь бесконечное количество вкусовых оттенков. Бесцветная, она восприимчива к окраске в любой цвет. То же са­мое происходит с Духом и Волей в состоянии простоты и чистоты. Они могут проявляться только по воле Бога, точно так же, как во­да изменяет свой запах или оттенок по воле того, кто использует ее. Эти качества второстепенны и привнесены в воду извне. И именно это делает ее способной проявлять их. Таково, я чувствую, и состо­яние моей души. Она не может больше различать или узнавать что-­либо в себе, и это делает ее чистой. Однако она принимает все, дарованное ей, ничего не присваивая себе. Если бы вы попытались определить свойства воды, то пришли бы к выводу, что главное ее свойство - полное их отсутствие. Но вы можете возразить, что во­да бывает разного цвета. Смею сказать, что это не вода имеет цвет, а то вещество, которое добавлено в нее. То же самое можно сказать и о форме. Поскольку вода текуча и податлива, она тотчас прини­мает форму сосуда, в который наливается. Если бы она имела собственные свойства, то не смогла бы принимать любую форму, обретать любой вкус, источать любой запах и отображать любой оттенок. («Оправдания», 1. 184.)