Андрей Гребенщиков - Сумрак в конце туннеля (сборник) Страница 26

   Счастье. Иллюзия или реальность? Она никогда не задумывалась о точном значении этого слова. Всегда казалось, что это нечто недостижимое. Такого же мнения придерживались практически все там, внизу, а счастье сводилось к банальным вещам: выжить, найти еду, достать патроны… И она была среди тех, кто думал так же. До сегодняшнего дня. Именно сегодня она поняла, что с каждым шагом она приб лижалась к истинному значению такого привычного слова, как «счастье». Оставался последний штрих, чтобы достичь желаемого.

   – Вадим! – окликнула она.

   – Уже сколько лет Вадим, – весело откликнулся он. – Не говори ничего, все написано у тебя на лице. И я этому чрезвычайно рад.

   – Вадим, я хочу, чтобы мы прожили хотя бы один день так же, как в прошлом. Пока мы здесь, я хочу. Это ведь возможно?

   – В смысле? – не понимая вопроса, спросил он. – Все в твоем распоряжении, комнаты открыты, все необходимое лежит внизу…

   – Ты меня не понял. Мы можем попытаться воссоздать жизнь людей, какой она была до Катастрофы?

   – Ах, вот ты о чем. А знаешь, это классная идея. Времени не так много, но мы должны, нет, обязаны попробовать. Иначе к чему это все, если мы не попробуем… – он слегка замялся и, рассмеявшись, продолжил: – пожить как муж и жена? Ну ты даешь, мать. За окном уничтож енный город, а подземные жители играют в жизнь на поверхности!

   – Благодаря нашему дому – это может воплотиться в реальность! Иди, я сейчас спущусь.

   – Интим не предлагать, в помещении по-прежнему столько-то рентген, непригодных для подобных действий.

   – Иди уж, Дон Жуан ты мой.

   Она дождалась, пока Вадим спустится, после чего чуть ли не в припрыжку понеслась к шкафу. Открыв створки, она увидела большое зеркало и много разноцветных нарядов, аккуратно развешанных на вешалках. Платье? Нет, наверное, женщины не носили его просто так. В нем неплохо было бы пройтись по городу, но оно никак не подходит для дома. Мама… В какие платья наряжалась она? Бабушка? Да. Бабушка часто ходила по дому в халате. Где же он? Вот! Наконец она нашла его. Бордовый, приятный на ощупь и все такой же теплый, как и в детстве.

   Яна попыталась натянуть его поверх защитного костюма. Давалось это не так уж и прост о, но мучения не прошли даром. Она посмотрела на свое отражение в зеркале. Покрутилась. Для дома – самое оно. Завязав пояс такого же цвета, она закрыла дверцы и пошла вниз.

   – Вадим?

   – Яна?

   Он сидел на кухне, держа в руках книгу в черном переплете.

   – Тебе бы еще трубку и шляпу.

   – Ты сама-то себя видела со стороны? – сталкер немножко замешкался. – Халат тебе идет.

   – Потому что бабушкин.

   – Погоди минуту, – он отложил книгу и пошел куда-то в сторону двери. Спустя некоторое время он вернулся, и Яна не смогла сдержать смех. На голове сталкера красовалась шляпа деда, а поверх защитного костюма было надето пальто.

   – Потому что дедушкины? – он подошел к ней и картинно снял шляпу. – Склоняюсь перед вашей красотой, миледи, но не угостите ли вы проголодавшегося странника хотя бы чем-нибудь? Нас, джентльменов, и так осталось слишком мало. Нас надо беречь и заносить в новую Красную книгу. Переиздание, так сказать.

   – Вадим, ты такой дурной! – рассмеялась она, попутно снимая серый фартук, висевший на гвоздике. – Тебе как обычно?

   – Чем богаты, тому и порадуюсь вместе с вами, – Вадим положил шляпу на стол, аккуратно снял пальто и повесил его на спинку стула. – А знаете ли вы, что за окном нынче все намекает на приход зимы? В пальто уже холодно. Пора переходить на утепленный вариант. Чисто случайно у нас не завалялось какой-нибудь одежды на новый сезон? Или опять поедем по городу, надеясь, что остались теплые меха по приемлемым ценам?

   – Походишь еще! Али первого снега забоялся?

   – Душа моя, вы явно жаждете меня в виде синего, замерзшего и некрасивого. Удивительно только, почему вы находите такого «меня» привлекательным?

   – Любовь такая штука… Ты мне будешь интересен в любом состоянии. Даже в замороженном, – она, улыбаясь, поставила перед ним тарелку, ложку и чашку. – Угощайся.

   – Ну, хозяйка, уважила! Выше всяческих похвал. У нас на работе такого не дождешься. Сколько ни ел у нас в столовой, с твоей едой – не сравнится. И я не устаю это повторять.

   – А как там – у вас?

   – Работаем вовсю. Пытаемся открыть новые горизонты. Вот, например, недавно с Серегой на пару замутили такой проект, от которого у нашего начальника глаза на лоб полезли. Говорят, что это наш шанс подняться, после той ямы, в которую ухнули во время кризиса. Мол, единственный вариант пока что. Хотя, знаешь ли, стабильность… Сложно все это, Ян, – он повел плечами.

   – Доедай уже, горе мое.

   – Слушаюсь, – и он активно застучал ложкой по пустому дну тарелки. После этого опрокинул прозрачный стакан и провел рукой по тому месту, где под маской скрывался рот. – Балуешь ты меня. Стану ведь толстым. Как известно, чтобы толстой с винкой стать, нужно много есть и спать…

   – Пошли наверх, хватит тут сетовать на жизнь.

   – Я разве сказал, что сетую?

   Они вновь поднимались наверх. В который раз. Ступеньки под ногами откликались скрипом на каждый новый шаг. Они прошли в ту комнату, где стоял камин. Яна поджала ноги под себя и положила подушку на колени. Вадим уселся рядом, обняв ее за плечи и пододвинув так, чтобы ее голова лежала на его плече. Сколько они так могли просидеть? Вечность? Две? Больше? Время растворялось в идиллии, которая умудрилась проникнуть сквозь снег, тьму еще не наступившего утра и мертвый город. Ей ничего больше не хотелось, равно как и ему. Лишь бы быть вместе. Думали ли люди прошлого так же, сидя рядом с любимыми в уютном месте? Она не знала точно, но по рассказам – этим не шибко-то и дорожили. Она не верила. У людей было много времени, они не были ничем ограничены – ни временем, ни фильтрами, ни живностью, копошащейся под окнами. О ни были свободны, но, видимо, не понимали этого. А может, они сами все запутали до такой степени, что не могли отличить, где реальность, а где ее грань? Хорошо рассуждать, но как бы думала она сама, если бы ничего не было?

   Ответа на этот вопрос девушка не знала, да и не пыталась найти его. Ей хотелось верить, что люди прошлого жили так же, как прожили этот день они с Вадимом. Без ругани, без лишних слов, просто так. И, наверное, здорово, что она застала жизнь, когда была маленькой, не видя проблем взрослой жизни. С ними она столкнулась позже, но они были совершенно другого рода. А что касаемо старой жизни, Яна познала ее сегодня. Пускай это был идеализированный мир, но она хотела верить и верила…

   И всему этому, всей этой маленькой сказке в стране безмолвия и страха, она была обязана одному человеку. Проводнику из мира мертвых в мир живых? Нет, это точно не про него. Он был другим. Не стоило сгущать краски. Вадим просто показал ей то, что она желала увидеть, провел в то место, о котором она часто грезила и видела во снах, забывая об этом наутро.

   – И все-таки до боли странный камин, Ян. Ну вот честно, не бывает таких каминов, – неожиданно сказал он, чем несказанно развеселил ее. – И реакция у тебя до боли странная, мать. Я ей про камины, а она смешинку ловит.

   – Дурачок ты, Вадим! Но как бы я жила без тебя?

   – Ян? Ты знаешь, что слова имеют страшную силу. А что, если они материализуются? Мало того, что ты меня желаешь видеть холодным и синим, так еще и глупым. Это уже ни в какие ворота не лезет!

   – Я должна сказать спасибо, – не обращая внимания на его слова, сказала девушка. – Это было больше, чем просто прогулка, больше, чем романтическое свидание и больше, чем самая опасная авантюра в моей жизни. Вадим, ты открыл для меня совершенно другой мир…

   – Полно тебе. Я же ничего особенного не делал…

   – Ти ше. Ты и представить не можешь, как много сделал для меня за один день.

   – Наверное. На это я и рассчитывал, – он провел большим пальцем по поверхности ее маски. – Иначе какой же я романтик? Не оправдал бы своего глупого прозвища…

   В этот момент внизу раздался шум, а потом утренняя тишины была вспорота пронзительным воем. Еще минута, и они отчетливо услышали, как что-то тяжелое ударилось о дверь. Собакам было плевать на всю эту романтику. Утро наступило слишком быстро, а голодные псы так и не сумели выманить свой потенциальный обед наружу. Поняв, что измором людей не возьмешь, они перешли к штурму.