Заязочка - Волшебное стекло Страница 26

— А со временем, когда вы начнете делать магические вещи, — значительно проговорил Принц, придвигая к ней чашку, — мы с Майклом тоже будем рады что-нибудь у вас приобрести. Цена будет справедливой, не сомневайтесь. Вдруг вам удастся повторить знаменитый кувшин? Это работа Амадеуса Сигрейва. Вино, которое наливают в этот кувшин, через два часа становится целебным. И выводит из организма больного все ядовитые вещества. Незаменимая вещь, если пациент настолько ослаблен, что обычные зелья могут ему повредить.

— В самом деле? — потрясенно спросила Петунья.

— Ох, — вздохнул мистер Шаффик, — не трави душу. Но если вы, мисс Шервуд, когда-нибудь сможете повторить этот шедевр, то вас будут благословлять все волшебники. А целители на руках носить.

— А посмотреть на него можно? — почтительно спросила Петунья. — Хоть одним глазком.

— Посмотреть можно, — ответил главный целитель. — Пойдемте, он в хранилище особо ценных артефактов.

Хранилище артефактов напоминало настоящий бункер. Вокруг массивной металлической двери мерцал и переливался воздух. Шаффик взмахнул палочкой, а затем приложил к двери руку. Мерцание стало тусклым.

— Полностью защита никогда не отключается, — пояснил Принц, — сами понимаете.

Петунья кивнула. Ее пригласили внутрь.

Надо сказать, что особо ценных артефактов было не так уж и много. Несколько странных конструкций из металла, служащих, по словам главного целителя, для уточнения диагностики. Какие-то кристаллы. Сосуды. Пара жезлов. Искомый кувшин был довольно большим, классической формы. Сделан он был из искусственного авантюрина, как и те вазы, которые купил Принц. К кувшину прилагалось несколько чашечек из такого же стекла. Внутри кувшина была непонятная конструкция в виде длинного стержня, на котором крепились странные маленькие лопасти. Порядок их расположения, наверное, что-то значил. Но Петунье все это ничего не говорило. Еще имелась самая обычная крышка, тоже из того же стекла.

— Вот, — сказал целитель, — стекло и золото. ВСЕ! Никакие чары ничего не показывают. Но работает. Уже двести лет. Говорят, в процессе производства как-то используются зелья. Но стекло и золото… Одна из загадок Сигрейвов. Теперь уже и не повторить такое, наверное. Сигрейвов больше нет. За самый крошечный намек на разгадку этой тайны можно получить или кучу золота, или «Аваду» в спину от того, кто этот секрет ищет. Второй вариант более вероятен.

Петунья поежилась. Очень может быть, что в записях в ее кабинете и хранилось описание фантастического артефакта. Как бы действительно не прибили, чтобы завладеть.

— Вы так сказали, мистер Шаффик, — проговорила она, — что мне стало страшно за мастера, который возьмется повторить эту вещь.

— Надеюсь, что с мастером ничего плохого не случится, — сказал Принц. — Мы все надеемся.

Потом ей показали лабораторию, еще раз угостили чаем. И Петунья отправилась домой. Думать…

Глава 7

Петунья сидела в кабинете и задумчиво смотрела прямо перед собой. Описание кувшина из Мунго она нашла. Свиток хранился рядом с описанием изготовления кубка, в котором отравленным становился только определенный сорт вина. Ну да, сам принцип изготовления был тем же самым. Отличалось, скажем так, применение. Или направление воздействия. В общем, понятно. Самое забавное, что странный золотой стержень с лопастями был добавлен просто ради шутки. Запись, сделанная, судя по всему, рукой самого Амадеуса Сигрейва гласила: «Этот идиот решил, что разгадал мои приемы. Вот пусть и подумает, что значит эта штука. Ведь в артефактах не может быть ни одной лишней детали. Пускай поломает голову, а я посмеюсь».

Ничего себе! А ведь если действительно считалось, что каждая деталь что-то значит, то кто-то мог и с ума сойти, разгадывая секрет. Жестоко… Впрочем, и без золотой детали этот уровень был пока недостижим. Слишком сложные расчеты. Несколько ритуалов. Жертвоприношение — еще хорошо, что новорожденного ягненка. И зелья, руны... Но каков Амадеус!

Однако осуждать покойного мастера смысла не было. Да и в магазинчик Кэррингтона стоило принести что-то новое. Может быть, что-то из хрусталя? И, пожалуй, что-нибудь летнее. Все-таки жарковато сегодня.

Перед глазами словно сам собой появился сверкающий прозрачный кувшин, полный родниковой воды. С капельками этой самой воды, стекающими по стенкам. И высокий бокал… А почему бы и нет? В такой кувшин можно и лимонад налить, и сок… а можно и вино. Сказано — сделано. Когда вещь «приходила сама», ее и наколдовывать получалось легче и быстрее. В такие моменты Петунье казалось, что она занимается стеклом всю жизнь: так удачно формировалась основа, столь точными и тонкими выходили линии силуэта вещи и самые мелкие детали. Петунья даже не волновалась, что может ошибиться, такие вещи создавались практически сами и выглядели по-настоящему волшебными. Да и работа над ними отнимала совсем немного времени.

Вот и сейчас все получилось волшебно легко, и мисс Шервуд во всем великолепии отправилась на Диагон-Аллею.

В магазинчике хозяйничала миссис Кэррингтон. Она время от времени меняла товар местами, чтобы посетители замечали то, что прежде было в тени.

— Добрый день, мисс Шервуд! — обрадовалась она. — Что-нибудь новенькое принесли?

Из кладовки выглянул мистер Кэррингтон.

— Мисс Шервуд! Рад вас видеть! Что новенького?

Петунья достала из кармана мантии шкатулку, извлекла из нее кувшин и бокалы и увеличила все взмахом волшебной палочки. Как все-таки сильно магия облегчает жизнь! На кувшин очень удачно упал луч света, и хрусталь заиграл всеми своими гранями. Имитация капель воды полыхнула огнем.

— Вот!

Миссис Кэррингтон всплеснула руками.

— Красота какая!

Кувшин тут же занял почетное место на витрине.

— С руками оторвут! — потер эти самые руки мистер Кэррингтон. — Мисс Шервуд, тут такое дело… Малпеппер, говорят, остатки совести потерял и цены задрал. Может, вам кому на хвост сесть? Тот же Мунго все оптом закупает. Может, с кем перемолвиться словечком? Им-то фунтом меньше, фунтом больше, а вам польза.

— Уже, — сказала Петунья, убирая в кошелек честно заработанные галлеоны. — Мне мистер Принц предложил сотрудничество.

— И чего хочет?

— Флаконы для зелий. Сегодня встречалась с ним и мистером Шаффиком. Договорились. Только вот…

— Если чего для Мунго делаете, то вам никто слова поперек не скажет, — тут же заявила миссис Кэррингтон, — тут дело такое. В любой момент может самому помощь понадобиться. Кто побогаче, те щедро жертвует. Мы вот тоже — хоть немного, но даем. А бывает, что и редкие артефакты передают.

— О да, мне показали кувшин работы Амадеуса Сигрейва, — призналась Петунья.

— Тот самый? — поразился мистер Кэррингтон. — Вот это вещь! Помню, было дело: невестку Гринграсса отравили. Только тем вином и отпоили. Она ребенка ждала, ей многие зелья было нельзя. Сигрейвы — это сила. Свезло раз в жизни их вещь продать. Сподобил Мерлин.

— Сигрейв? — послышалось от дверей.

Петунья оглянулась. Перед ней стоял старик с длинной белой бородой в откровенно попугайском наряде.

— Что привело в мою скромную лавочку самого директора Хогвартса? — спросил Кэррингтон.

— Да вот, хочу кое-что купить. Вы не познакомите меня с юной леди?

— Мисс Шервуд, это профессор Дамблдор, директор Хогвартса. Профессор, это мисс Шервуд.

Петунья взглянула на человека, который отказал ей в приеме в Хогвартс. Нет, она понимала, что с тем уровнем силы ей там было делать нечего. Но письмо было составлено в таких выражениях, что она почувствовала себя полнейшим ничтожеством. И вроде все предельно вежливо, а будто в отхожее место окунули. Так вот ты какой… Альбус Дамблдор…

— Очень рад познакомиться с такой талантливой ведьмой, — сказал старик. — Честно говоря, не знал, что вы так юны. Привык, что вся молодежь учится в Хогвартсе.

— Я на домашнем обучении, — сказала Петунья.

Директор Хогвартса нравился ей все меньше и меньше. Даже Лили говорила, что очень многие волшебники не отправляют своих детей в Хогвартс, хотя она мало что знала про магический мир. А тут такое заявление.

— Домашнее обучение редко бывает по-настоящему гармоничным и всеобъемлющим, — снисходительно проговорил Дамблдор, — оно часто однобоко. Внимание уделяется лишь той области, в которой есть достаточно выраженный талант.

— Благодарю, меня все устраивает, — ответила Петунья.

Директор показательно вздохнул, покачал головой.

— Простите старика, — улыбнулся он, — но я услышал фамилию Сигрейв, когда входил. Извините мое любопытство, но с этой семьей связано очень много секретов.

— Мы говорили о кувшине работы Амадеуса Сигрейва из Мунго, — ответила Петунья, — потрясающая вещь.

— Да, — кивнул Дамблдор, — каждая вещь, созданная членами этой семьи — шедевр. Жаль, что их секреты утрачены. Но… в некотором роде это и неплохо. Я тоже интересовался в свое время этими вещами, про них знает каждый волшебник, который живет в Британии. Да и не только в Британии. Сигрейвы ни перед чем не останавливались, чтобы получить выдающийся результат. Магглы сказали бы про них, что они готовы были продать душу дьяволу ради создания очередного шедевра. Они не гнушались темной магии, причем самых ужасных ее разделов. Кстати, это одна из причин, по которой их работы никто не может повторить. Большинство магов испытывают естественное отвращение к таким вещам.