Следак 3 - Николай Александрович Живцов Страница 26

Ну что, погнали?

Понадобилось сорок семь минут, чтобы превратить снисходительно скалящегося хозяина положения в неврастеника с безумными выходками.

Сразу после слов «Выгораживаешь партийных боссов, а вместо них невиновных хочешь посадить» и понимающей улыбки, первый удар на себя принял стол. Когда на него обрушился кулак следователя его нехило тряхнуло, отчего на пол скатились шариковые ручки. Следующим с грохотом упал стул, с которого следователь с криком «Гнида!» вскочил, чтобы до меня дотянуться.

Мне стоило большого труда унять рефлексы и подставиться под удар, но сделать это так, чтобы и челюсть сохранить и следы побоев на лице оставить. Почему на лице? Да потому что это самое наглядное место. Скулу обожгло болью. Отлично, теперь мой выход. Толкнув на выкрикивающего угрозы следователя тот же самый злополучный стол, я в два шага оказался возле одного из окон, и, не распахивая створки, времени на них уже не было. Следователь, обогнув препятствие в виде стола, приближался.

Полет вышел коротким, буквально пару секунд, но я успел сгруппироваться и, сделав пару кувырков по газону, уже стоял на своих двоих.

— Чапыра? Что, черт возьми, здесь происходит?!

— Из меня выбивали показания, — ответил я, сильно удивившись появлению Малышева. Он обескураженно меня рассматривал, время от времени переводя взгляд на второй этаж здания, откуда я только что сиганул.

— Вас что выкинули из окна? — наконец спросил он, справившись с эмоциями.

— Нет, это я сам. Пришлось спасаться бегством, — объяснившись, я скривился от боли при попытке сделать шаг.

— Чапыра! — это к нам подбежал Бороздин. Еще пару минут назад он в ожидании мирно курил возле припаркованной возле крыльца служебной машины, и тут я появился совершенно с неожиданной высоты.

— Чапыра! — из здания выбежал Васильев, а за ним несколько сотрудников Комитета, среди которых оказался бледный следователь, что меня допрашивал и разъяренный высокопоставленный комитетчик из Москвы, которого я видел среди встречающих на аэродроме. Плуме, кажется, его фамилия.

— Назад! — полковник меня загородил от этой гоп-компании с обширными полномочиями.

— Ваш сотрудник сорвал допрос! — налетел на моего защитника, как самый старший из комитетчиков, Плуме.

— Это был не допрос, а выбивание показаний! — ответил я на обвинение.

— Товарищ Плуме, я обо всем доложу Генеральному прокурору! — подключился к моей обороне Малышев. — Будьте уверены, я этого так не оставлю! Ваши сотрудники ответят за все, что сделали! Лично за этим прослежу! Вот как знал, что надо самому подъехать и лично убедиться, что со следователем Чапырой все в порядке. Вижу, не ошибся.

— Вот именно, что ошиблись. Защищаемый вами Чапыра только что совершил попытку побега!

— Какой побег? Я даже не задержан! — я вновь высунулся со своим мнением. — А из окна я выпрыгнул, спасаясь от этого дилетанта и садиста! — я ткнул пальцев в сторону комитетского следака.

Свидетелями моего громкого выхода оказались и простые горожане. А пока мы с комитетскими кричали друг на друга народа подтянулось еще больше. Близко люди не подходили. Опасались. Им в отличие от меня было хорошо известно кому принадлежит это здание, но внимательно слушали перепалку.

— У моего мужа тоже показания выбили! — неожиданно заголосила одна из женщин. — Товарищ прокурор, помогите моему мужу! Ну какой из него организатор? Он простой сварщик!

— Разойтись! — не своим голосом закричал московский товарищ Плуме. — Уберите их отсюда! — велел он своим подчиненным.

Горожанам повторное напутствие не понадобилось. Все поспешили убраться. Скорее всего, виною тому были недавние аресты, что прокатились по городу после массовых беспорядков. Лишь та самая несчастная женщина, у которой забрали мужа, не прекращала попыток докричаться до Малышева. Но и ее в конце концов утихомирили.

— Что за сварщик? — важняк развернулся к Плуме.

— Товарищ Малышев, это выходит за рамки ваших полномочий!

— Я забираю Чапыру, — уязвленный отпором, заявил Малышев.

— Допрос еще не окончен!

— После вашего допроса товарищу Чапыре срочно нужен врач! — отрезал важняк и потащил меня за локоть к дожидающейся его черной Волге. А я, прихрамывая, старался не отстать.

В городскую больницу мы прибыли в составе кортежа из трех автомобилей. За нами с Малышевым ехал Бороздин, а следом сотрудники Комитета.

Всю дорогу Владимир Анатольевич выплескивал на меня свое возмущение методами ведения допроса коллег из Комитета, восклицал, что сейчас не 37-й год и грозился карами. Я соглашался и мысленно желал ему удачи.

Травматолог диагностировал у меня многочисленные ушибы, порезы на руках, а также гематому на лице. Составленную по этому поводу медицинскую справку забрал себе Малышев, после чего мы отправились в местную прокуратуру. Там мне, наконец, удалось пообедать, правда, в компании с Бороздиным. Тот боялся выпустить меня из виду. И даже звонил своему начальству при мне. Я, когда понял с кем конкретно тот говорит по телефону, поначалу охренел. Все же Щелоков — самый известный из министров МВД, и мне стало казаться, что я вот прямо сейчас прикасаюсь к истории. Спокойно к этому относиться как-то не получалось, даже при наличии огромных проблем с Комитетом. Разумеется, я как мог просчитал последствия своей экстравагантной выходки, и мне даже подфартило, когда я, приземлившись на газоне подразделения КГБ, наткнулся на Малышева. По первоначальному плану, я должен был бежать, вернее удирать от погони вместе с Бороздиным, как раз к московскому важняку. Но вышло даже лучше. Вот только нельзя забывать, что всегда есть вероятность, что что-то пойдет не так, как задумано. Поэтому я особо не обольщался и ждал ответку.

Ответка запаздывала. Вечером мы с Бороздиным и Малышевым прибыли в аэропорт города Ставрополя и на обычном пассажирском самолете отправились в Москву. Нам в затылок дышали Васильев с Плуме, которые воспользовались тем же рейсом.

Наблюдая за творившейся вокруг моей персоны суетой, страх куда-то отступал, его место занимало любопытство. Было ужасно интересно, как будут развиваться события дальше. Так что мне было чем заняться во время полета, я просчитывал варианты и продумывал контрходы. Возможно, это наивно, но я предпочитал считать себя игроком, а не пешкой.

Глава 11

Из самолета я и сопровождающие выходили первыми. Остальных пассажиров попросили оставаться на местах. Под их любопытными взглядами наша дружная в кавычках пятерка прошла между рядами в сторону трапа. Те из пассажиров, кто смотрел в иллюминаторы, могли наблюдать как мы