Макс Лукадо - Лекарство от обыденности Страница 27

Мне не хотелось идти назад. У меня было два варианта: либо не добраться до вершины, либо помочь Мэтту забраться на нее.

Я упрашивал, умолял его — и мы выработали план. Тридцать шагов, шестьдесят

секунд отдыха. Мы ползли с такой скоростью на протяжении часа. Наконец мы

остановились в трех сотнях метров от вершины. Однако на последнем участке тропа

шла вверх так же круто, как пожарная лестница.

Мы серьезно взялись за дело. Двое парней ухватили его за руки, а я встал сзади. Я

уперся обеими руками в филейную часть Мэтта и начал толкать. Мы практически

приволокли его наверх.

И вот тогда мы услышали аплодисменты. Четыре сотни ребят на хребте горы

Хризолит встретили Мэтта из Миннесоты стоя, аплодируя ему. Они шумели, кричали и

хлопали его по спине.

Когда я рухнул на землю, чтобы отдохнуть, в голове у меня промелькнула мысль.

«Вот он, Макс, — Мой замысел. Делайте все, что в ваших силах, чтобы помочь друг

другу добраться до вершины». Была ли эта мысль послана Богом? Вполне похоже на то, что Он мог бы сказать.

В конце концов, так поступил Его Сын. Сам Иисус такими словами описывает Свою

цель: «...Сын Человеческий не для того пришел, чтобы Ему служили, но чтобы послужить

и отдать душу Свою для искупления многих» (Мк. 10:45).

Божий рецепт исцеления от обыденности включает в себя немалую часть служения.

Своевременное напоминание. Радуясь своей неповторимости, будьте осторожны. Не

сосредотачивайтесь на занятиях, которые вы любите, настолько, чтобы забывать о том, что вам должно делать.

Смена подгузников в три часа утра вряд ли входит в описание «золотой точки»

многих людей. В большинстве мемуаров мы не встретим слов об уборке в гараже как

одной из сильных сторон человека. Возможно, посещение заболевшего соседа не

является для вас естественным поступком, совершаемым непринужденно. Тем не

менее, больным нужно ободрение, гаражи требуют уборки, а подгузники необходимо

менять.

76

Миру нужны служители. Люди, подобные Иисусу, Который «...не для того пришел, чтобы Ему служили, но чтобы послужить...». Он предпочел отдаленный Назарет

Иерусалиму, центру всеобщего внимания, плотницкую мастерскую отца — дворцу с

мраморными колонами и три десятилетия безвестности — всеобщей популярности.

Иисус пришел, чтобы послужить. Он предпочел молитву сну, пустыню — Иордану, несдержанных апостолов — послушным ангелам. Если бы выбирать предстояло мне, я

создал бы свою апостольскую команду из херувимов и серафимов, Гавриила и

Михаила, которые видели своими глазами спасение у Чермного моря и сходящий с

неба огонь на горе Кармил. Я выбрал бы ангелов.

Но не Иисус. Он избрал людей. Петра, Андрея, Иоанна и Матфея. Когда они

испугались шторма, Он успокоил волны. Когда у них не было монетки, чтобы заплатить

подать, Он дал им ее. И когда у них не было вина для свадебного пира или пищи, чтобы

накормить множество людей, Он сотворил и то, и другое.

Он пришел, чтобы послужить.

Он позволил женщине из Самарии прервать Его отдых, женщине, взятой в

прелюбодеянии, — прервать Его проповедь, женщине, страдающей от болезни, —

нарушить Его планы и той, которая каялась, — помешать Ему есть.

Хотя ни один из апостолов не омыл Его ноги, Он омыл ноги им. Хотя никто из

солдат, стоявших у подножия креста, не просил Его о помиловании, Он даровал его. И

хотя Его последователи в четверг разбежались, как напуганные зайцы, в воскресенье

утром Он пришел отыскать их. Воскресший Царь взошел на небеса только после того, как провел сорок дней со Своими друзьями — уча, ободряя и служа им.

Почему? Он за этим пришел. Чтобы послужить.

Иосиф Шулам, пастор из Иерусалима, рассказывает удивительную историю о

человеке, поступившем подобно Иисусу. Сын одного раввина страдал серьезным

душевным расстройством. Однажды мальчик вышел на задний двор, снял с себя всю

одежду, присел на корточки и начал кулдыкать, как индейка. Он вел себя так не просто

несколько часов или дней, а на протяжении недель. Никакие уговоры не могли

разубедить его. Ни один психотерапевт не мог помочь ему.

Друг раввина, наблюдавший за мальчиком и разделявший скорбь его отца, предложил помочь. Он тоже отправился на задний двор и снял с себя одежду. Он

присел на корточки рядом с мальчиком и начал кулдыкать. В течение нескольких дней

ничего не происходило. Наконец друг раввина заговорил с мальчиком: «Как ты

думаешь, ничего, если индюшки будут носить рубашки?» Подумав и покулдыкав какое-

то время, сын раввина согласился. И вот они надели свои рубашки.

Несколько дней спустя друг раввина спросил мальчика, приемлемо ли для индеек

носить брюки. Тот кивнул. Со временем друг раввина полностью одел мальчика. А еще

какое-то время спустя ребенок вернулся к нормальной жизни2.

Не правда ли, удивительная история? Я тоже так считаю. Но она не идет ни в какое

сравнение с тем, что сделал Иисус. Он снял с Себя небесную мантию, покрыл Себя

кожей и волосами, снизошел в наш мир и заговорил на нашем языке в надежде, что Он

сможет отвести эту стаю индюшек домой. Он оставил божественные почести и принял

образ раба, стал человеком Став человеком, Он оставался им. Это было делом

невероятного смирения. Он не требовал почестей. Напротив, Он жил жертвенной, 77

смиренной жизнью, а затем умер жертвенной, смиренной смертью — и притом

наихудшей из смертей: будучи распят (см.: Флп. 2:7-8).

Давайте последуем Его примеру. Давайте, подчиняясь друг другу, облечемся в

смиренномудрие (см.: 1 Пет. 5:5). Иисус пришел в наш мир, чтобы послужить. Мы можем

прийти к себе на работу, в свои дома, в свои церкви. Для служения не требуется особых

способностей или диплома семинарии. Независимо от ваших талантов, подготовки или

членства в церковной общине, вы можете...

Любить тех, на кого не обращают внимания. Иисус сидит в вашем классе, у него

очки с толстыми стеклами, немодная одежда и грустное лицо. Вы видели его. Он —

Иисус.

Иисус работает с вами в одном офисе. Снова беременна, снова опаздывает на

работу и приходит усталая.

Никто не знает, кто отец ребенка. А по слухам, распространяющимся у офисной

кофеварки, она и сама не знает, кто отец. Вы видели ее. Она — Иисус.

Он облачается в поношенную одежду тех, кого не замечают и на кого не обращают

внимания. Когда вы разговариваете с одиноким школьником, дружески поддерживаете

усталую мать-одиночку, вы любите Иисуса. Когда вы сделали что-то подобное тому, кто

всеми оставлен или на кого не обращают внимания, вы сделали это Ему (см.: Мф. 25:40).

Вы можете сделать это. Даже если ваша «золотая точка» никак не связана с

оказанием поддержки другим людям, исцеление от обыденности заключается и в

любви к оставленным.

Также вы можете...

выкинуть белый флаг.

Мы так много боремся. «Как вы думаете, откуда берутся все эти отвратительные

войны и ссоры? — спрашивает Иаков — просто возникают сами по себе? Подумайте

получше. Распри рождаются, потому что вы хотите, чтобы все было по-вашему, и

глубоко в вас самих идет борьба за это» (см.: Иак. 4:1).

Служители противятся своеволию. Ульрих Цвингли был таким. Он боролся за

единство во времена Реформации в Европе. В какой-то момент его отношения с

Мартином Лютером оказались натянутыми. Цвингли не знал, что ему делать. Ответ он

нашел однажды утром на одном из горных склонов в Швейцарии. Он наблюдал за тем, как два козла шли по узкой тропинке навстречу друг другу, один из них спускался с

горы, а другой поднимался в гору. Тропа была настолько узкой, что животные не смогли

бы разойтись. Когда козлы встретились, оба попятились и наклонили головы, словно

готовясь бодаться. Но затем произошло удивительное. Козел, поднимавшийся по

тропе, лег на землю. Другой перешагнул через него. Первое животное после этого

встало и продолжило свой путь наверх. Цвингли отметил, что этот козел оказался выше, поскольку был готов склониться ниже3.

Не произошло ли то же самое с Иисусом? «Посему и Бог превознес Его и дал Ему

имя выше всякого имени, дабы пред именем Иисуса преклонилось всякое колено...»

(Флп. 2:9-10).

Послужите другим людям, заставив свою гордыню молчать. Независимо от своих

особенностей, вы можете выкинуть белый флаг и...

78

И тут зазвонил телефон. Я как раз писал эту часть главы, когда позвонила Деналин.

— Ты занят? — спросила она.

— Вроде того... А что?