Война мёртвых - Александр Михайлович Бруссуев Страница 27

Что вы делаете! — она была слишком пьяна, чтобы быстро соскакивать со своей волны. Она была готова раствориться в ней или утонуть. Вдобавок не совсем понимала, какую майку я имею ввиду.

Ну, — прошипел я, и она поняла. А, поняв, подчинилась.

Я достал из заднего кармана Толиных джинсов его ксиву, его треснутый телефон, его бумажник с ворохом банковских карт. Побросал на материю, и стащил с него туфли с узкими носами, не пренебрегая носками.

Толю начало тошнить прямо из носа в две струи. Может быть, он тоже ударился головой, и у него разыгралось сотрясение мозга?

Я сдернул с него кожаный ремень тысячи за полторы денег, расстегнул ременную пуговицу и резко стащил джинсы. Он в полнейшем волнении и душевном трепете смотрел на меня и явно не узнавал. У меня на лбу с левой стороны росла гигантская шишка. Спина, порезанная о железо, исходила кровью.

Что вы делаете? — повторилась пьяная девушка, но уже тихим голосом. Вероятно, ее одолевало любопытство.

Одним движением я сорвал с Толи трусы неопределенного цвета средней степени поношенности.

— Не впечатляет, — кивнул я головой, хотя и не смотрел на голого мужика. Я паковал его вещи в обрывок черной футболки. Сказал, конечно, просто так — с пагубной целью унизить.

Губастая девушка нервно хихикнула и тут же заткнулась.

Я наконец запихнул все барахло в узел и объяснил план дальнейших действий.

Сейчас ты, Толя, побежишь по улице Луначарского до Русского драматического театра. Или я вынесу ружье и отстрелю тебе все твое хозяйство.

Парень лежал на спине, один глаз его как-то подозрительно косил в сторону, другой бессмысленно смотрел на меня. Косящий глаз наливался темно красным цветом. Морда у него была испачкана, во рту по прежнему торчал кусок рукава.

Девушка, услышав про ружье, взвыла, как это делают плохие актрисы в энтэвэшных сериалах. А парень продолжал лежать. Мне даже показалось, что он ни хрена не понял.

Но, оказывается, он просто копил силы, чтобы вскочить и спасаться бегством. Про честь свою ментовскую и достоинство он забыл. Про ружье помнил, инстинкт правоохранителя сквозь пьяный дурман говорил: спасайся, кто может!

Он помчался, качаясь из стороны в сторону, как здоровенный бухой голый мужик, роняя по ходу кал.

Потрепанная девушка с дрянной прической и губами, как у Дональда Дака поспешила следом, причитая на каждом шагу: «Толя, Толя».

Ну, а я пошел к ближайшей речке, благо была она в шаговой доступности. Расположившись на середине куцего моста, я последовательно бросил в пенящиеся воды неопределенного цвета трусы средней степени поношенности, кожаный ремень в полторы тысячи денег ценой, туфли с узкими носам, носки, джинсы, остатки майки.

У меня еще было два телефона. Второй, реквизированный у губастой, квакал сообщениями из какой-то социальной сети. Грабеж? Ай, плевать.

Я согнул каждый телефон о перила моста, и уронил их в реку. Кошелек, отделанный стразами и портмоне без стразов я спихнул носком кроссовка, потому что они упали под перила, а не в воду. У меня в руках осталось только одно свидетельство моего разбоя — бордовая ксива на «Стыкова Анатолия Валерьевича, капитана» и дальше тра-ля-ля, 1995 года рождения. Открыл книжицу и тут же брезгливо упустил между пальцев. Командир взвода специального отряда быстрого реагирования моментально булькнул в пену.

Я вернулся домой, в дверях меня ждала Лена. Лучше бы она меня наругала! Но кровь у меня на спине текла, глаз под шишкой на лбу тоже начал заплывать. И отчаянно болела нога.

Федя понюхал мою обувь и не обнаружил ничего стоящего его внимания. Ох, как же мне было стыдно! Сатанинский гнев испарился, а болезнь обрушилась на меня с удвоенной силой. Лена продолжала меня лечить, а я вновь продолжил недомогать. Только теперь весь в синяках. Это было несложно. Это было больно. Жить хотелось, но не очень. Опять поднялась температура, и каждый час я ждал под окном скрипа тормозов «воронка» и пышущих праведным гневом бандюганов из президентской банды, ну, и одноглазого Толи Стыкова.

Что же ты так подвел меня, Велиал? Что же я сам себя так подвел?

Древний бес совсем не давал о себе знать. Но я знал, что он здесь. Куда ему деваться-то? Где найти еще одного такого, как я? Конечно, мне придется отвечать за все свои поступки, не пытаясь укрыться за оправданием «бес попутал». Сатана мной овладел, но это же не наш метод — драться с ментами! Есть другие способы. Например, суд.

Толстая тетка в мантии, либо мужик с бессмысленным и пугающим взглядом — вот они, судьи. Справедливее и беспристрастнее их приговоров ничего не бывает. Государство — это и есть суд. Тут уж совершенно без разницы — наше, россиянское, государство, либо, с позволения сказать, финское, или даже американское, а, может быть, и египетское или республики Чад. Все суды в мире одинаковы. Все судьи в мире — словно клоны друг друга. Все справедливы.

Вероятно, так повелось с того самого момента, когда судили Иисуса.

Едва я подумал о Спасителе, как появился бес.

Он ничего не прошептал на ухо, но мне почему-то казалось, что ему чертовски не по себе. Я даже плюнул через левой плечо и промычал «изыди, сатана», чтоб донести до него мое к нему отношение. Оказывается, сделал все правильно, но немного не так.

«Точно, изыди», — прошелестел бес одобрительно.

Черт, действительно, если бы я обращался к нему, то должен был бы назвать его по имени. Однако я этого не сделал. Язык не повернулся.

Что же ты, падла, так меня подставил?

«Так ты слаб. И я тоже слаб. Ты — по причине болезни. Я — по причине ветхости. Сатана все-таки генералиссимус».

Велиал, конечно, лукавил. Мой гнев не зависел от Сатаны. Во всяком случае, не всегда. Гнев — это то, с чем мне приходилось бороться с дееспособного возраста. Гнев и вспыльчивость достались мне, черт знает, с какого возраста. А еще мне досталось бесстрашие и отвага. Помимо мудрости и решимости. Что за бред!

Ничего мне не досталось. Все я сам в себе воспитал. Книги читал — воспитывал себя, фильмы смотрел — воспитывал себя, музыку слушал — воспитывал себя, водку пил — ну, тут даже сразу и не сказать, выпить надо.

Зачем я из дому к этому вурдалаку полез? Можно было с окна сфотографировать его на телефон, ментов, в конце концов, вызвать.

Ну, тогда бы он машинку нашу попортил, пока его друзья из отдела внутренних дел сюда бы по