Unknown - Побег в другую жизнь (СИ) Страница 28

Гостей было много, человек двадцать. Запомнил я с ходу только нескольких: начальника гарнизона, седого и представительного полковника Иртена с супругой, какой-то очень домашней, уютной маленькой пышечкой, и троих молодых офицеров, которых Дарен представил, как своих друзей: Ториса, Вендиса и Тургена. Последний особенно привлек мое внимание, так как явно был местным уроженцем: невысоким стройным степняком, с бронзовой кожей и длиннющей, почти до колен, смоляной косой. Было и несколько дам, офицерских жен, бросавших на меня откровенно изучающие взгляды. Я, как и было запланировано, не отходил от Дарена, отмалчивался и смущенно улыбался. Получилось, видимо, убедительно, потому что первоначальный интерес быстро потух и назойливого внимания ко мне никто не проявлял. Дарен вначале посматривал на меня недоуменно, но потом, разгадав игру, взялся ее поддерживать: то и дело брал за руку, подкладывал мне в тарелку вкусные кусочки и разговаривал воркующим голосом. Проводив гостей, правда, оборжал меня беспощадно, в лицах изображая, как я прятал глазки и шаркал ножкой, так что я попытался его придушить, и все закончилось закономерно – в постели.

- А я-то думал, ты врать не умеешь, - сказал он мне потом. - Но сегодня у тебя хорошо вышло, такая прелесть безмозглая получилась, глаз не отвести. Боюсь думать, что наши дамы говорят теперь о моем вкусе. Хотя хуже обо мне они уже вряд ли станут говорить, после всех своих разочарований.

- Это я-то врать не умею? - поразился я. - И это ты мне об этом говоришь?

- Ты отлично умеешь скрывать свои мысли и молчать о том, о чем не хочешь говорить, - ответил Дарен, - а это совсем другое. А врать ты, может, и умеешь, но не любишь.

Я подумал и молча с ним согласился. Правда, не понял, хорошо это, по его мнению, или плохо.

Отпуск у меня получался настоящий – и расслабляющий, и познавательный. Син на самом деле был городком маленьким, но интересным. Сейчас захиревший и живущий в основном только за счет гарнизона, в древности он был одним из главных перевалочных пунктов большого караванного пути. Развалин здесь было много: караван-сараи, склады, храмы неизвестных мне богов, просто дома. Рай для археолога, не иначе. Я археологом не был, но мне очень понравилось лазить по развалинам, смотреть на остатки стен с выцветшими фресками и стершимися барельефами, угадывать назначение странных предметов, находить разные мелкие вещицы. Особенно было интересно ходить туда с Дареном, когда у него бывало на это время. Он основательно увлекался историей и очень хорошо рассказывал. Жаль, что редко это удавалось, но мне и одному было интересно.

Еще я очень полюбил местный базар. Огромный, древний, выстроенный еще во времена расцвета города из серого, потрескавшегося сейчас от времени, камня он подавлял воображение своей продуманной планировкой и величественной архитектурой. По сути, это был настоящий торговый городок, с большим крытым помещением для хранения товаров в центре и концентрически расположенными капитальными каменными торговыми рядами. Здесь было много пустующих, неиспользуемых, медленно ветшающих помещений и закоулков. Я, кажется, обошел их все. В одной непонятного назначения маленькой комнатке даже нашел самый настоящий клад – облокотился на подоконник, стараясь рассмотреть, что там под окном, кладка, оказавшаяся ложной, проломилась, и мой локоть провалился в дырку. Оттуда я достал завернутый в истлевшую тряпку тоненький, маленький - на ребенка, серебряный браслет. Находку я подарил Дарену, он очень обрадовался, говорил, что этому браслету, возможно, лет двести, а то и больше. Мы провели много времени, строя предположения, кто и при каких обстоятельствах мог его спрятать.

Немногочисленные современные торговцы и покупатели былого величия нисколько не смущались, и их оживленная многоголосица, пестрота и разнообразные ароматы товаров создавали яркий контраст с древними стенами, вдыхали в них жизнь и тепло. Я ходил на базар каждый день и закормил Дарена приносимыми оттуда фруктами и овощами и собственноручно приготовленными блюдами из свежего, удивительно вкусного мяса степного скота. Дарен был только рад, нахваливая мою незамысловатую стряпню. Раньше, как оказалось, он столовался в основном на гарнизонной кухне. Я вкусно ел, много спал, гулял на свежем воздухе каждый день, имел столько отличного секса, сколько хотел. Идеальный отпуск, да и только.

Но он должен был когда-то закончиться. И я понимал, что чем меньше я привыкну к этой идиллии, тем лучше.

Как бы нам с Дареном не было хорошо вместе, какие бы чувства нас не связывали, я отлично понимал - я ему не пара. Будущий владыка кирии Линд не может связать свою жизнь с безродным и нищим чужаком не-пойми-откуда. У него наверняка уже есть достойная невеста, а может, жених, ведь, судя по обмолвкам, Дарен — «чистый» гей, как и я. Хотя вряд ли при заключении браков такие семьи руководствуются этими соображениями. Только в сказках принц женится на Золушке, и они живут долго и счастливо. В реальности Золушка в лучшем случае может претендовать на роль вечной любовницы, скрываемой от глаз родни и общества, вечной угрозы репутации и благополучию любимого. Говоря проще, быть маленьким грязным секретом большого человека. Дарен слишком меня уважает, чтобы обречь на такое зависимое от чужих завистливых глаз и злых языков, унизительное положение. А я не хочу быть ему обузой, не хочу мешать ему строить нормальную семью, делать карьеру, добиваться важных для него целей. Я должен жить своей жизнью, построить что-то не такое красивое и блестящее, но свое, то, что будет зависеть только от меня и близких мне людей. Ничего более постоянного, чем этот отпуск, у нас быть не может. Я могу только благодарить судьбу за то, что она на время свела меня с этим человеком, дала возможность полюбить и почувствовать себя любимым. То, что я его люблю, я понял давно, еще убегая из замка Ордис, а здесь, в Сине, окончательно уверился в том, что мое чувство взаимно. Но о любви мы не говорили и о будущем не упоминали, зачем начинать разговор, который ничем хорошим закончиться не может? Мы просто старались как можно больше получить от этих дней и друг от друга.

Несколько раз к нам в гости приходили друзья Дарена, те самые молодые офицеры. Перед тем, как позвать их в первый раз, Дарен спросил:

- Будешь и дальше притворяться нежным птенчиком или покажешь истинное лицо?

Я оскорбился:

- А истинное лицо, значит, на нежного птенчика никак не тянет? Хорошо, значит, буду суровым драным гусаком.

Он засмеялся:

- Ну, до гусака тебе еще расти и расти, - потом сказал серьезно, - не притворяйся с ними, ладно? Они хорошие люди, я их очень уважаю и хочу, чтобы они тебя уважали.

Я как-то сомневался, что и мое истинное лицо способно так с ходу вызвать уважение, но спорить не стал.

Это были хорошие вечера. Они разговаривали о разном и интересном, пели под гитару, много смеялись. Я сам особо ничего не рассказывал, но слушал заинтересованно, спрашивал, не стесняясь, угощал вкусным, в общем, исполнял роль хозяйки дома, каковой себя и ощущал. Дарен при своих друзьях свободно демонстрировал наши отношения, мог и обнять, и чмокнуть в легкодоступные места, и погладить ненавязчиво. Поначалу я смущался такой откровенности, но быстро перестал — надо пользоваться каждым моментом близости, пока это можно. И было так здорово, что можно наглядно показать, что я — его, а он — мой.

Однажды, глядя на нас, уютно устроившихся в обнимку на маленьком диванчике, слегка размякший от выпитого Турген сказал, накручивая на руку длинную косу:

- Дима, прости, но, увидев тебя в первый раз, я был, мягко говоря, удивлен выбором Дарена, но сейчас я его понимаю. Ты, может, и не такой красавчик, как наша светлость, но чем больше тебя узнаешь, тем интереснее ты становишься. Что-то в тебе есть такое...

- Турген, приревную и откажу от дома, - строго сказал Дарен и притянул меня поближе. Я почувствовал, что краснею, но от дальнейших его слов чуть не умер от смущения. – А вообще ты прав. Дима не какой-нибудь красивый мальчик, он особенный, не такой, как все. И держите свои лапы подальше от него. Не посмотрю на ориентацию, сразу плохое подумаю.

- Не то чтобы кто-то лапы ко мне тянул, нужен я кому-то, - пробурчал я, стараясь не краснеть еще больше. – И хватит меня нахваливать, я стесняюсь.

Турген нисколько не смутился:

- Был бы я по мальчикам, хрен бы ты меня запугал, твоя светлость, - засмеялся он. – А ты, Дима, не стесняйся. Дарена пока еще никому не удавалось так зацепить, чтобы он сюда его привез, а у тебя получилось. Значит, ты и правда – особенный.

С Тургеном я вообще сошелся ближе, чем с двумя другими. Он был и по возрасту мне ближе, очень непосредственный, веселый. Торис и Вендис были хоть и не из такой высокопоставленной семьи, как Дарен, но тоже из старой имперской знати, и держались со мной без высокомерия, но со вбитой с пеленок сдержанной учтивостью. Турген же был из знати местной, степной и дворцовой воспитанностью не страдал. Как-то я даже выручил его из деликатной ситуации. Гуляя, как обычно, по базару, я внезапно услышал свистящий шепот из-под пустого прилавка: