Саладин. Султан Юсуф и его крестоносцы - Сергей Анатольевич Смирнов Страница 28

И вдруг снова, как и под Бильбайсом, франки первыми предложили мир и прислали своего представителя на переговоры. К счастью, перед самым началом переговоров до Салах ад-Дина дошла от торговцев удивительная весть: эмир Ширку вихрем налетел на Каир и осадил его как раз тогда, когда на помощь к осаждающим Александрию двинулось египетское подкрепление. Верно, дядя думал не столько о помощи племяннику, сколько о собственной славе и об оправдании похода. Что вернее сохранит расположение атабека: доклад о грабеже мелких селений или же - о доблестной осаде малыми силами самой столицы Фатимидов? Но именно этим расчетом он добился наилучшего результата: удивленный налетом Шавар не долго думая предложил "отступную" как самому эмиру, так и франкам.

Пока Салах ад-Дин делал хмурый вид, будто раздумывает над условиями франков, предложивших небольшой выкуп за своих пленных, ему доложили, что к воротам подъехал какой-то знатный кафир с рукой, висящей на повязке.

Юсуф глянул вниз со стены и невольно обрадовался: это был тот самый, недавно поверженный им в пустыне рыцарь. Юсуф приказал своим воинам сосредоточиться у городских ворот, а потом повелел открыть их и выпустить пленников пешими, без всяких условий обмена.

Как некогда Ширку в арьергарде своего войска, вслед за отпущенными франками выехал он сам.

Бывший противник с приветливой улыбкой двинулся ему навстречу, словно не замечая своих.

- Полагаю, доблестный воин, теперь нет никакого смысла скрывать друг от друга свои имена, - сказал он и представился.

Оказалось, что Юсуф "редким и малоудачным приемом" одолел недавно Онфруа Торонского, одного из самых знатных и рассудительных кафиров, коннетабля Иерусалима и приближенного короля Амори Первого. Франк пригласил Юсуфа в свой стан разделить с ним мирную трапезу.

Во время трапезы кафир был очень предупредителен и выказывал своему бывшему сопернику различные знаки внимания. После дюжины отвлеченных вопросов и фраз, он вдруг заговорил гораздо тише:

- Король осведомлен о твоем удивительном благородстве, алмаз чести. Ныне я имею особые, тайные полномочия посвятить тебя в рыцари, то есть ввести в круг воинов самой благородной крови и самого высокого достоинства. Ты получил бы право говорить даже с моим королем на равных, ибо он такой же рыцарь, как и прочие, не выше и не ниже.

Нельзя сказать, чтобы Юсуф слишком изумился такому предложению. Он попросту не знал, что с ним делать, поскольку никогда не был склонен искать в подарках судьбы земные выгоды.

- Не думаю, что Аллах желает, чтобы я принял такое предложение, хотя благодарю, - ответил Салах ад-Дин.

Франк научился на Востоке улыбаться, как старый мудрый дервиш.

- Я не предлагаю тебе сменить свою веру, - все так же тихо и вкрадчиво произнес он. - Я просто предлагаю тебе вступить в общество самых доблестных воинов мира, воинов, для которых главным является закон чести. А ведь воины из тех, для кого честь главное достоинство, уважают в друг друге все, даже - иную веру.

- Разве они перестанут при этом воевать друг с другом? - вопросил Салах ад-Дин, не в силах представить такое возможным, и смутно подозревая, что подобные этим слова - о том, что вера не самое главное,- говорил некогда Иблис Адаму и Еве.

- Напротив! - вновь лукаво, но отнюдь не презрительно усмехнулся франк. - Им воевать друг с другом одно удовольствие. Победить такого противника почетно, оказаться побежденным - совсем не позорно.

- Как полагает гостеприимный хозяин, на чьей сторону станет Бог в таком поединке? - спросил Юсуф.

- На сторону самого сильного. И - самого благородного, - тихо, но твердо ответил франк.

- Значит, по-вашему вера для особо доблестного воина все же не главное?

Франк пристально посмотрел на собеседника, и глаза его похолодели.

- Главное! - громко сказал он. - Главное. Вы верите в Аллаха, а мы - в Иисуса Христа. Когда мы побеждаем, то уверены, что Бог был на нашей стороне, а если нынче терпим поражение, то признаем, что Бог попустил его по нашим грехам. Выходит, Иисус Христос при нашем поражении был заодно с вашим Аллахом. Но назавтра мы вновь побеждаем, и тогда вы думаете, что Аллах отступил от вас из-за ваших грехов. Если бы испокон века побеждала только одна из сторон, тогда все было ясно - вот они, безгрешные воины, ангелы во плоти, от которых никогда не отворачивается Бог. Но так не бывает. Мы никогда не знаем наверняка, чьи грехи будут перед сражением признаны на небесах более тяжкими - наши или ваши - и кому достанется поражение. Зато честь всегда на виду. Цена чести всегда ведома нам лучше, нежели цена наших грехов. Честь роднит сильнее крови. Даже врагов.

- Сильнее крови... - невольно повторил Салах ад-Дин, пытаясь скорее обдумать слова франка и дать на них кафиру достойный ответ.

- Доблестный воин принимает предложение? - вновь спросил франк, видя замешательство гостя.

Юсуф, не отводя взгляда, покачал головой и вновь поблагодарил Онфруа Торонского.

- Жаль, - вздохнул тот. - Хотя я всегда знал, что вера и особенно кровь своего родного племени для вас дороже, чем честь... хотя честь вы тоже цените. И у меня есть доказательство... Я хотел отблагодарить тебя за твой поступок наибольшей из доступных мне наград. Ты не принял ее. Я не в обиде. Но в таком случае я отблагодарю тебя одним секретом. Мне известно то условие, при котором вы всегда будете нас побеждать... и Бог всегда будет на вашей стороне. Я сообщу тебе, лев пустыни, эту тайну только потому, что не верю в ее пользу. Вы не сможете применить ее в качестве своего непобедимого оружия. Ты выслушаешь меня?

- Полагаю, что внимать речам хозяина - долг всякого гостя, - осторожно ответил Салах ад-Дин.

- И вот я вновь убеждаюсь, что тебе в радость блюсти законы чести, - улыбнулся франк и, прищурившись, посмотрел