Бертрис Смолл - Бьянка, благочестивая невеста Страница 29

— Бьянка! Немедленно явись, непокорная жена! Я приехал, чтобы забрать тебя домой!

Бьянка услышала шум. Она сидела в библиотеке и шила принцу шелковую рубашку. Поняв, что случилось непоправимое, быстро встала и отложила рукоделие. Нет, прятаться она не будет. Амир сейчас приедет, и Ровере встретит свою судьбу. Бледная, испуганная, она твердо решила противостоять мужу. О, он будет удивлен!

В комнату вбежала дрожащая Агата.

— Я уже отправила Уго за принцем. Ваш муж приехал не один, с ним четверо сообщников.

— Скорее спрячься вместе с Джеммой и девушками, — распорядилась Бьянка. — Опасаюсь насилия: негодяй непременно натравит на вас своих людей.

— Я должна остаться с вами, госпожа, — твердо заявила Агата.

— Постараюсь разобраться с Ровере собственными силами. — Бьянка не приняла жертвы. — Лучше позаботься о других женщинах — ради меня, если не ради себя самой.

Агата неохотно отправилась выполнять поручение. Бьянка собралась с духом и вышла из библиотеки.

— Вам здесь не рады, синьор, — отважно обратилась она к незваному гостю. Думаю, своим долгим отсутствием я убедительно показала, что не намерена жить с таким мужем. Вам не следовало препятствовать моему ходатайству о расторжении брака.

Пресвятая Дева, как же он изменился! Лицо, когда-то красивое, расплылось и опухло, а вены на носу расширились и покрыли кожу лиловой сеткой. Волосы заметно поредели.

Ровере угрожающе приблизился.

— Ах ты, мерзкая сучка! — рявкнул он. — Посмела дерзким побегом выставить меня на посмешище всей Флоренции! — Спокойная красота жены лишь распалила ярость. Даже в простом платье из зеленого бархата упрямица волновала и оттого еще больше бесила. Он размахнулся и безжалостно ударил по бледной щеке.

Неожиданная пощечина едва не сбила с ног, однако Бьянка сумела устоять. Сердце отчаянно колотилось, но голос звучал ровно и уверенно.

— Кто позволил вам обращаться с женой, как с гулящей женщиной? — гневно спросила она. Щека горела; удар наверняка оставил на коже багровый след. В душе зародился страх, однако Бьянка сердито его подавила. Нет, больше она не позволит чудовищу себя терроризировать.

— Ты и есть гулящая женщина! Шлюха! — закричал Ровере. — Все до одной женщины — шлюхи, даже те, которые гордятся своими почтенными семьями и кичатся мнимой добродетелью. — Он повернулся к сообщникам. — Найдите всех служанок, какие есть в доме, и уведите на улицу. Пользуйтесь, сколько хотите. А у нас с женой впереди много дел.

— Убирайтесь с моей виллы вместе со своими грязными наемниками! — бесстрашно приказала Бьянка. — Нам нечего обсуждать, Себастиано. Я вас ненавижу и презираю. Вон отсюда! Немедленно! — Она нетерпеливо топнула ногой. — Ни за что на свете не буду вашей женой, в каком бы то ни было смысле.

Ровере побагровел от злости, и стоило Бьянке повернуться к двери, как ярость безудержно выплеснулась. Он быстро подошел и вцепился в волосы, отчего аккуратный узел на затылке развязался, и черные локоны рассыпались по плечам. Ровере намотал длинные пряди на кулак и с силой дернул, заставив ее остановиться и повернуться лицом. Обдавая гнилым дыханием, безумно закричал:

— Ты моя! Моя! Я волен делать с тобой все, что захочу! — Последовало несколько жестоких ударов по лицу и груди. — Для начала получишь несколько тумаков. Потом отделаю тебя так, чтобы впредь было неповадно перечить. Ну и, наконец, примерно накажу, чтобы на шелковой коже не осталось ни единого целого кусочка. Утром вернемся во Флоренцию — там тебя с нетерпением ожидает осел. Я много раз предупреждал, что ты находишься в моем полном распоряжении и зависишь от моего настроения. Но прежде чем убить тебя, заставлю ползать на коленях и благодарить за то, что смерть прекратит мучения. Что скажешь на это, надменная сука?

Бьянка посмотрела на мужа заплывшими от пощечин глазами.

— Скажу, что гореть тебе в аду, мерзавец! — Она набросилась на него с кулаками. Все тело болело от побоев, однако покоряться этому жалкому подобию человека Бьянка не собиралась. Она царапалась, плевалась, сыпала самыми страшными проклятиями, которые приходили на ум. Столь энергичного отпора Ровере явно не ожидал: на лице промелькнуло удивление. Однако он тут же рассмеялся и снова принялся лупить изо всех сил.

Внезапно, к огромному изумлению и облегчению госпожи, в холл ворвались все пять служанок, вооруженных метлами и сковородками. Общими усилиями они сначала оттащили злодея в сторону, а потом с криками и угрозами вытолкали за порог. Во дворе уже поджидал Примо: садовник посадил потрясенного насильника на коня и мастерски рассчитанным ударом отправил в стремительно сгущающуюся тьму.

Все произошло настолько неожиданно и быстро, что Ровере с трудом верил в реальность происходящего. Куда запропастились его люди? Что с ними случилось? Должно быть, трусы просто сбежали. Без обещанных денег? Странно. Скорее всего поджидают где-нибудь на дороге. Ночь выдалась холодной и сырой, и скоро пришлось остановиться, так как пошел дождь и рассмотреть узкую сельскую дорогу уже не удавалось. Однако при первой же возможности Ровере снова сел верхом и продолжил путь.

Сообщники все не появлялись, а до главной дороги на Флоренцию оставалось еще несколько миль. Безжалостно мучили голод и жажда, однако приходилось терпеть и медленно двигаться вперед. Иного выхода не было. Каждый встреченный перелесок — даже самый маленький — наводил ужас. Вдруг на холме показалась группа всадников. Сообщники? Нет, тех было всего четверо, а этих не меньше дюжины. Что ж, придется отдать деньги, которые предусмотрительно взял с собой, и поспешить на большую дорогу — возможно, там будет спокойнее. Как и следовало ожидать, всадники его окружили. Лица рассмотреть не удалось: их скрывали маски и глубоко надвинутые капюшоны.

— Я — известный адвокат Себастиано Ровере. Еду во Флоренцию, — собравшись с духом, заносчиво представился окончательно струсивший путник. — Возьмите мой кошелек, но пропустите на дорогу, чтобы до наступления ночи я смог добраться до приличного постоялого двора.

— Слезай с коня, — послышался низкий голос.

— Проявите благоразумие, — жалобно взмолился Ровере. — Животное ценности не представляет, а мне до города пешком не дойти.

В этот момент сильная рука выдернула его из седла.

— Нам не нужны ни твои деньги, ни твой конь, — пророкотал низкий голос. — Оплатить неисчислимые грехи тебе удастся только собственной жизнью.

Ровере окаменел от изумления.

— Кто вы? — с трудом произнес он, дрожа от страха. Эти люди собирались его убить. Нет, он не может умереть вот так глупо, посреди поля.

— Если согласитесь отпустить, получите все, что только пожелаете, — пробормотал он слабым, дрожащим голосом.

Незнакомцы громко рассмеялись, а тот, кто, видимо, был за старшего, покачал головой.

— Нет таких денег, за которые можно было бы купить твою жизнь. Страшные грехи смоет только кровь. Время пришло: жертвы разврата и жестокости взывают к безжалостной мести.

— Золото! Женщины! Все, что пожелаете! — окончательно обезумев, завопил Ровере и ощутил в штанах горячую влагу: страх неминуемой смерти действовал по собственным законам.

И снова всадники рассмеялись.

— Мы не варвары. Скорее произнеси свои молитвы, и да свершится справедливая кара.

— Скажите хотя бы, кто вы такие, чтобы я знал, кто взял на себя миссию, которую вы осмелились назвать справедливой, — взмолился Ровере. — Не забывайте, что имеете дело с уважаемым гражданином Флоренции.

— Нет, Ровере, никто тебя не уважает. Слабые боятся, а сильные презирают, причем они-то и составляют большинство. Ты слишком низко пал, так что спасение уже невозможно. Зло превысило все мыслимые пределы, и пришла пора предстать перед хозяином — тем, кого люди не называют по имени.

Двое схватили несчастного и скрутили руки, чтобы он не мог пошевелиться.

— Хочу узнать, кто вы! — повторил Ровере, когда приблизилась темная фигура с кинжалом в руке.

— Тебя судили силы добра и признали виновным в самых страшных грехах, — произнес оставшийся на коне человек с низким раскатистым голосом. — Ты приговорен к смерти. Лезвие кинжала отравлено: хотя всем известно, что сердца у тебя нет, мы даруем тебе милость быстрой смерти, которой были лишены твои невинные жертвы.

— Нееет! — крикнул Ровере, почувствовав, как острие кинжала вонзилось в грудь. Нееет! — повторил, когда лезвие несколько раз повернулось. Скоро яд начал действовать, легкие отказали, и наступило удушье. Палач сдернул маску, за которой скрывал лицо.

— Вы? — прохрипел Ровере на последнем дыхании и рухнул на землю: никто его больше не удерживал.

— Убедитесь, что негодяй мертв, — скомандовал предводитель. — Для надежности перережьте горло. Отрежьте член и яйца, засуньте ему в рот, чтобы все увидели, за что он казнен. Достойный конец для насильника и убийцы женщин.