Georgia Carre - Sexy Beast Страница 29

Я останавливаюсь перед Джеком. Он выглядит таким великолепным в сером костюме, глаза настолько яркие и наполнены гордостью.

— Ох! Лейла. Если бы только отец мог увидеть тебя. Ты настоящая принцесса, он всегда так говорил, — говорит он.

Лили улыбается, роды однозначно пошли ей на пользу, она вся светиться и такая прекрасная.

— Я всегда знала, что он добьется тебя.

— Ты?

Она кивает.

— Он хороший парень. Я никогда не забуду того, что он сделал для Джека и меня. Я так рада за тебя. Будьте счастливы, Лейла.

Доминик и Шейн подходят меня поцеловать. Они выглядят потрясающе красивыми в костюмах. Доминик одобрительно кивает, и даже Шейн не выпендривается.

— Ты просто красавица, — говорит он искренне.

Как только я собираюсь к двери, все говорят, что нужно сфотографироваться и снять видео.

Осторожно я выхожу за дверь дома моей матери и вскрикиваю от изумления. В это невозможно поверить. Не знаю, кто это придумал Джек или Би Джей, но этого предположить я никак не могла. На дороге перед домом стоит стеклянная карета. Она выглядит именно такой, как ее показывают в фильме Диснея — изысканной, витиеватой и волшебной, с двумя кучерами в ливрее и двумя белыми конями с перьями.

— Би Джей настоял, — говорит Джек.

Джек садится первым, потом Тельма помогает мне сесть в карету напротив него и мой шлейф укладывают между нами. Дверца закрывается, и мы едем, все проезжающие мимо машины бесконечно сигналят нам на всем пути до церкви. Совершенно незнакомые люди улыбаясь кричат из открытых окон автомобилей, желая счастья и машут рукой.

Мы опоздали на 30 минут, пока добрались до церкви, подружки невесты и девочки-цветочницы ждут уже нас. Мэдди подмигивает мне. Джек протягивает руки и сжимает мою.

— Спасибо, Джек. Спасибо за все, — говорю я, голос звучит тихо и неуверенно.

— Даже не думай об этом. Смотри, чтобы тушь не потекла, — говорит он хрипло.

Тельма и ее помощники помогают мне выйти, неся шлейф. Светит солнце, день такой красивый и весенний. Вокруг собирается толпа зевак, которая наблюдает за свадебной процессией. И вдруг у меня начинается нервный срыв. Я поворачиваюсь к Джеку, почти ничего не соображая. У меня происходят такие явления с тех пор, как я была ребенком и всегда меня спасал Джек. Он вел бои, сражаясь за меня.

— Я с тобой на каждом шаге, — говорит он, протягивая руку.

Я беру его за руку, и перестаю нервничать, успокаиваясь, зная, что с ним пройду этот путь, он не позволит мне упасть или ошибиться. Я волнуюсь от предстоящего, которое ожидает меня в церкви. Мы поднимаемся по ступенькам, я опираюсь на его согнутую в локте руку. Звуки свадебного марша раздаются из открытых двойных дверей.

Как только мы подходим к входу, я мгновенно вижу своего будущего мужа. Весь в белом, широкоплечий, высокий и прекрасный. Краем глаза я вижу маму, братьев, друзей, знакомых и даже незнакомых людей, сидящих на задних скамьях. Опять вспыхивает этот белый, Би Джей поворачивается, все остальное исчезает. Наши глаза встречаются, и такое впечатление, словно в церкви мы совсем одни. Только он и я.

— Вау, — безгласно произносит он, глаза собственнически сверкают.

Мой брат идет вперед, и мои ноги следуют за ним. Я чувствую тяжелый шлейф, тянущийся на сотню ярдов позади меня, слышу шелест тафты, сладкий аромат цветов и чувствую твердые мышцы руки своего брата под своими пальцами, но я полностью как завороженная, только глаза ни на минуту не оставляют Би Джея.

Брат опускает руку, и я непонимающе смотрю на него. Он улыбается, и я перевожу взгляд на Би Джея. Он протягивает руку и аккуратно, словно боится повредить, тянет меня к себе. Он такой огромный, красивый, что я не могу даже сейчас поверить, что он действительно теперь мой. Булавка, с которой все и началось поблескивает на его галстуке, она идеально подходит ему.

Священник начинает произносить наши клятвы, и я тщательно повторяю за ним каждое слово, пребывая в восторге от слов, срывающихся с моих губ, они словно идут из самой глубины моего существования, неизвестного мне места внутри меня.

— Согласна, — говорю я.

Би Джей одевает кольцо мне на палец, священник провозглашает нас мужем и женой. Он даже не успевает сказать Би Джею, что можно поцеловать невесту. Би Джей уже склоняется ко мне через эти ярды материала, разделяющие нас, и опускается на губы. Присутствующие кричат, хлопают и свистят. Мы же банда дебоширов, мы — цыгане.

Тельма уводит меня в небольшую комнату сбоку. Аккуратно снимает фату и болеро. Стилист распрямляет волосы. Мгновение я стою перед входом прежде чем выйти. Потом я опять вижу ослепительное белое пятно, и толпа расступается, чтобы пропустить его. Би Джей останавливается передо мной и смотрит, пожирая глазами. У платья слишком тугой корсет, я не могу сделать глубокий успокаивающий вдох, поэтому быстро делаю несколько вдохов через рот. Он берет меня за руку.

— Ты заказывал принцессу? — шепотом спрашиваю я.

— Да. А ты заказывала томящегося от любви мужа?

— Мужа, — повторяю я. Слово такое легкое, я прямо чувствую его на языке, как крылья бабочки. И я чувствую, как мне нравится это слово, приносящее спокойствие всему телу, словно я всегда должна была быть миссис Билли Джо Пилкингтон.

29.

Лейла

После моей абсолютной, осуществления предела всех желаний, сказочной свадьбы, Би Джей увозит меня в Тоскану в наш медовый месяц. Мы останавливаемся в великолепном палаццо в лесном массиве Маремма. Четыре ленивых пропитанных страстью дня мы ничего не делаем, только насыщаемся друг другом. Потом как-то просыпаемся на рассвете и едем в невероятно красивую и дикую сельскую местность.

Би Джей отчаянный водитель, также как и я и это опьяняет. Мы останавливаемся, оба раскрасневшиеся и возбужденные. Кругом чистый свежий утренний воздух, срываем друг с друга одежду и начинаем заниматься сексом прямо на природе. В конце, я пораженно смотрю на появившихся зрителей — пару красивых косуль, одетые в рыжеватые «летние пальто» и смотрящих на нас с любопытством. Мы замираем, Би Джей все еще находится глубоко внутри меня, и остается так, пока они галопом не уносятся прочь.

— Разве они не красивы? — шепчу я.

— С тобой все красиво, — говорит он.

Каждый день мы узнаем что-то новое друг о друге. Теперь я знаю, что Би Джей не завтракает. Он выпивает восемь сырых яиц, смешанных с бананом и молоком. И он узнал, что мне нравится теплая выпечка, которую пекут женщины в деревни. И что я с большим удовольствием запиваю ее охлажденным, сырым козьем молоком.

Дни, когда слишком жарко что-либо делать, мы лениво плаваем, уничтожая бесчисленное эскимо у бассейна. Вечером мы едим пиццу на тонком тесте, приготовленную в традиционной дровяной печи, барбекю или рыбу, которую купили на открытом рынке. Би Джей как-то делает нам пасту с pomodoro и стейком. Я обнаруживаю, что он не плохой повар.

— Тебя мама научила? — спрашиваю я.

— Нет, это рецепт Берти.

Сегодня вечером он пригласил меня в знаменитый ресторан в нескольких милях от нашего палаццо. Парень, чистящий бассейн, говорит, что если я не пробовала фирменное блюдо кабана с белыми грибами Il Cinghiale Nero, значит еще не жила.

Я лежу в розовой мраморной ванне с высокими потолками, он подхватывает меня и несет в нашу огромную спальню, по дороге с меня по-прежнему капает мыльная пена. Бросает на кровать и опускается верху, вероятно у него свой собственный способ вытереть меня, без привлечения полотенца, но с его стороны потребуются определенные усилия, кроме того все простыни становятся влажными. Когда довольная и насытившаяся, я лежу на спине, он хватает меня за лодыжку и подносит ее ко рту.

— Удивительно, насколько ты загорела за четыре дня.

Я смотрю в его любовью опьяненные глаза.

— Подожди говорить, когда ты увидишь меня в конце недели.

Он откидывается на подушки, глаза полуприкрыты и наблюдает, как я одеваю сексуальное, красное платье, доходящее до колена, со смелым декольте, а также экзотические сандалии с ремешками, украшенные бирюзовыми камнями, расчесываю волосы, наношу немного туши и блеска для губ, дотрагиваюсь духами до пульса.

— Иди сюда, — говорит он.

Я скрещиваю руки на груди.

— Нет, я не позволю тебе испортить мой наряд. Ты сможешь это сделать, только после того, как покормишь.

Он молниеносно вдруг подскакивает кверху, заставляя меня с криком выскользнуть из комнаты и мчаться по длинному коридору, увешенному золочеными панно и картинами написанными маслом, скорее вниз по парадной мраморной лестнице. Я стою внизу, смеясь и тяжело дыша, глядя вверх, готовая рвануть дальше, если потребуется, но он останавливается, облокотившись на перила.

— Будет адская плата, если ты оставишь ее на потом, — кричит он.

— Это угроза?