Питер Сингер - Освобождение животных Страница 3

Цель этой книги заключается в том, чтобы научить вас, как перевести такую нередко

злую ментальность в ваших позициях на другие подходы. В практической деятельности

разумным будет движение к сближению с очень крупными существующими группами

(по членству или по видам деятельности) большими, чем ваша собственная. Я верю,

что наша нынешняя позиция к существующему сложившемуся положению базируется

на длительной истории протестов против предвзятости и произвольной

дискриминации. Я утверждаю, что не может быть причин (исключая желание

эксплуататорских групп сохранить собственные привилегии), чтобы отвергать

распространение основных принципов равенства в подходах к представителям разных

биологических видов. Я прошу вас определиться в ваших позициях в том, что в части

предвзятости они сформированы не менее объективно, чем предвзятость по отношению

к лицам иной расы или сексуальной ориентации.

По сравнению с другими освободительными движениями, освобождение животных

имеет много трудностей и помех. Первым и наиболее очевидным является факт, что

эксплуатируемые группы не могут сами организовать протест против несправедливого

режима (хотя они могут и делают протесты в соответствии с их индивидуальными

способностями). Мы же должны говорить от имени тех, кто говорить не может и не в

состоянии сам высказать свое мнение. Вы можете оценить, насколько серьезна эта

трудность, задав себе вопрос, как долго чернокожие должны были ждать равных прав,

если бы они сами не были в состоянии подняться и потребовать их. Чем меньше могут

группы подняться и организоваться против притеснителей, тем более легко их

притеснять.

Еще более важно, что имеется некоторое количество людей, способных видеть и

связывать угнетение животных с какой-либо выгодой для себя, скажем, например, как

белые северяне бесконечно дебатировали сущность института рабства в Южных

штатах. Людям, которые каждый день едят куски мяса зарезанных живых существ

(нечеловеческой природы), трудно поверить, что они поступают дурно. И им также

трудно представить, что они могли бы есть что-то другое. В этом смысле каждый, кто

ест мясо, уже представляется сторонником заинтересованной партии. Они извлекают

пользу (или, по крайней мере, им кажется, что они извлекают пользу) от нынешнего

нерассмотрения интересов животных. Привести более убедительный аргумент трудно.

Сколько южных рабовладельцев были убеждены аргументами, используемыми

северными аболиционистами, и согласились бы почти со всеми из нас сегодня?

Некоторое количество, но не много. Я могу и прошу вас отложить прочь вашу

заинтересованность в мясной пище, когда вы будете рассматривать аргументы этой

книги, но знаю из моего собственного опыта, что почему-то самым лучшим и самым

легким в мире считается — ничего не делать. Позади наших коротких желаний съесть

мясо, в каждом отдельном случае лежат долгие годы привычки пребывания в

мясоедной среде, которая и обуславливает нашу сегодняшнюю позицию по отношению

к животным.

Сила привычки — вот последний барьер на пути движения Освобождение животных.

Не только привычная диета, но также привычка думать и говорить, должны быть

критически пересмотрены и изменены.

К разряду предвзятого мнения можно отнести точку зрения, что проблема остается

тривиальной, пока время не проэкзаменует степень ее значения. Хотя с учетом более

основательной проработки проблемы, эта книга имеет дело только с двумя из многих

областей, в которых человечество находит причины причинять страдания другим

животным. Я не думаю, что кто-либо, кто прочтет эту книгу до конца, будет опять

думать, что только те проблемы достойны уделения им времени и энергии, которые

являются проблемами масштабов всего человечества.

Привычке к мыслям, приводящих нас к пренебрежению интересами животных, должен

быть брошен вызов так, как он был брошен на последующих страницах книги. Этот

вызов должен быть выражен на языке, которому в данном случае случилось быть

английским. Английский язык, также как и другие языки, отражает предубеждения его

пользователей. Поэтому автор, желающий покончить с таким предвзятым отношением,

должен определиться в выборе своих обязанностей: или он пользуется языком,

усиленным как раз теми предрассудками, с которыми он решил бороться, или он

терпит неудачу в установлении контакта со слушателями. Эта книга всегда считала

более сильной позицию в избрании первого из двух названных путей. Мы обычно

пользуемся словом «животное» в значении «животные иные, чем человеческое

существо». Такое употребление тут же отделяет человека от остальных животных,

подразумевая, что мы не считаем себя животными, однако каждый, кто получил

элементарные уроки биологии, знает ошибочность этого.

В популярном значении термин «животное» смешивает в одну кучу такие разные

существа, как устрицы и обезьяны шимпанзе, как бы подчеркивая наличие пропасти

между шимпанзе и человеком, хотя наше отношение к этим кривлякам более близкое,

чем к устрицам. С тех пор не появилось никаких других коротких терминов для

животных нечеловеческой природы, я вынужден и в заголовке этой книги, и на каждой

ее странице использовать слово «животное», так как оно как бы не включает в свою

сферу человеческое животное. Это достойное сожаления упущение и, если хотите,

отход от стандартов революционной чистоты представляется необходимым для

осуществления эффективной связи между всеми участниками процесса. Тем не менее,

периодически я буду напоминать вам, что это делается только для удобства, а в

дальнейшем я стану пользоваться более правильными исходными сравнениями в

обозначении того, что называют «животными творениями». В других случаях я

старался также избегать языка, который стремится поставить животных на низшую

ступень или скрыть происхождение пищи, которую мы едим.

Основные принципы Освобождения животных очень просты. Я старался написать

книгу ясную и легкую для понимания, не требующую какой-либо экспертизы, тем не

менее необходимо начать с обсуждения принципов, лежащих в основе того, что я

говорю. Хотя в предложенной теме не будет ничего трудного, читатели, не

пользующиеся такого рода обсуждениями, могут найти первую главу несколько

абстрактной. Однако не откладывайте книгу. В последующих главах вас захватят

малоизвестные детали о том, как наш вид угнетает другие, держа их под своим

контролем. В этих притеснениях нет ничего абстрактного, также как и в разделах

книги, где они описываются.

Если бы были приняты рекомендации, которые даются в последующих главах книги,

миллионы животных были бы избавлены от боли. И в то же время миллионы людей

также получили бы выгоду. Когда я пишу, люди умирают от голода в разных частях

мира, и многие находятся под надвигающейся опасностью голода. Правительство США

заявило, что из-за низкого урожая и минимального сбора зерна оно может обеспечить

только органиченное количество помощи.

Но в главе четвертой этой книги ясно сказано, как много пищевых ресурсов тратится

понапрасну в изобильных странах, занимающихся животноводством. Иными словами,

в случае прекращения выращивания и убийства животных, потребляющих невероятно

огромные количества корма, мы можем производить так много отличной пищи для

обеспечения человечества и распространять ее особенно в регионах планеты,

подверженных голоданию и недостаточному питанию. Вот почему Освобождение

животных — это также и Освобождение человечества.

1. Все животные равны или почему борцы за освобождение чернокожих и женщин

также должны поддержать освобождение животных

Термин «Освобождение животных» может звучать скорее как пародия на другие

освободительные движения, чем нечто серьезное. Идея «прав животных» уже

использовалась как пародия женских прав. Когда Мария Воллстоункрафт,

предшественница сегодняшних феминисток, издала свою «Декларацию прав женщин»

в 1792 году, ее взгляды были расценены общественностью как абсурдные, и вскоре

появилось сатирическое анонимное произведение «Декларация прав скотов». Автор

этого произведения (сейчас мы знаем, что им был Томас Тейлор, известный философ из