Дмитрий Семеник - Опыт счастливых Страница 3

Просто отнеситесь с уважением к тому, что нам дано. Для тех, кто читает сказку, волшебно то, что внутри неё — ковер-самолет. Для того человека, кто живет в сказке, волшебными были бы электроплита и стиральная машина. А на самом деле волшебство не в вещах, а в правильном отношении к жизни. Правильное отношение к жизни введет к подвигу.

Волшебство в том, что в жизни может быть смысл, и жизнь может оказаться не напрасной, не случайной так же, как в сказке события могут привести к удивительной победе. Жизнь может иметь, высокий смысл, несмотря на то, что вся жизнь состоит из внешне скучных и привычных для нас вещей.

— Говоря на эту тему, нельзя не вспомнить Дон Кихота, который жил в некоем вымышленном сказочном мире и с точки зрения окружающих прожил свою жизнь как неудачник. Был ли он неудачником? Если был, то в чем его ошибка?

— Хочу сказать, что ошибка у Дон Кихота есть. Уже давно фраза «борьба с ветряными мельницами» носит отрицательный смысл. Ничего хорошего нет в борьбе с ветряными мельницами. Дон Кихот не хотел видеть того, что мучает и по-настоящему тревожит настоящих людей, не видел душу настоящих людей. Он придумывал тревоги. Он сочинял людей, так же как многие рисуют себе образ любимого человека и не хотят видеть реального человека, о котором они вздыхают. Вместо того чтобы видеть, что это за человек и что нужно его сердцу.

Это свойственно влюбленности, особенно в юности. Некая юношеская капризность не хочет любить настоящее, а придумывает себе что-то и в какой-то Даше или в каком-то Васе воплощает себе месту о принцессе (о принце). Но при этом совершенно не хочет разбираться в том, что происходит в Дашиной жизни, или о чем переживает Вася. Это очень часто так бывает, и потом такой человек обижается, обнаружив, что герой оказался совсем другим. А обижаться тут надо только на самого себя. Вот эта часть донкихотства, она как раз и является ошибочной.

Другое дело, что когда писался роман, Сервантес собирался в нем высмеять рыцарские романы этого времени. Это было время, когда рыцарство уже отошло в прошлое, и рыцари вошли на страницы литературы, и это начало уже всех раздражать. Сервантес решил это высмеять. Но прошло время, всего какие-то сто лет после написания, и вдруг оказалось, что уже никому не смешно. Что людям нравится то, что Дон Кихот верит. Что им плохо от того, что вера разрушена, и они сочувствуют даже тому, что он налетает на эти ветряные мельницы с копьем. И они не хотят смеяться.

Это очень хорошо. Это тоже некоторая правда о Дон Кихоте и о людях. Хорошая правда. Но в этом Дон Кихот и ошибался — в том, что он не хотел видеть реальных людей. Не хотел быть рыцарем, который борется за людей по-настоящему, а не бьет ветряные мельницы. Не туда обернулся.

ЕСЛИ ВЫ НЕ СНИМЕТЕ РОЗОВЫЕ ОЧКИ, РЕАЛЬНОСТЬ СДЕЛАЕТ ЭТО ЗА ВАС. ПСИХОЛОГ МИХАИЛ ХАСЬМИНСКИЙ

Очки — это костыли для глаз.

(С. Н. Федоров)

— Почему человек предпочитает носить розовые очки и не видеть мир в реальном свете?

— Начнем с того, что никто мир, как он есть, видеть не может. И что еще важнее, не может видеть и реально оценивать свое внутреннее состояние. Так что очки есть у всех людей. Только они разные: со стеклами разных цветов и оттенков, размеров, назначения и с разными диоптриями. Очки надеваются нами буквально с рождения. С того момента, когда мы начинаем этот мир каким-либо образом постигать и ощущать.

Первые наши отношения и чувства формируются к человеку, который нас принимает к себе. Причем заметим, что любой человек, который нас принимает в младенчестве, и который о нас заботится, вызывает ответное чувство на уровне инстинктов. И если спросить любого ребенка «Чья мама умнее, красивее, добрее?», каждый уверенно ответит «МОЯ!»

Но если мы начнем коллективное обсуждение этого вопроса объективно, выстроим всех мам, введем критерии красоты и доброты, то станет понятно, что все мамы не могут быть самыми-самыми. Окажется, что одна мама менее добрая, другая менее красивая. Если попытаться изложить результаты исследования нашей коллегии ребенку и сообщить ему, что, дескать, твоя мама оказалась менее красивой, чем мама некоего Пети Пупкина, ребенок с этим не согласится. И в своем объективном мнении мы все равно не убедим ребенка. Происходит это потому, что внутренние субъективные ощущения ребенка пойдут вразрез с нашим мнением по этому поводу.

Ко всему своему у человека всегда другое отношение, нежели чем к чужому. Есть определенные психологические механизмы, которые это все формируют. Мы знаем, что свою игрушку гораздо неприятнее сломать, чем игрушку чужую. Мой дом, моя игрушка, мое любимое место, моя деревня… Все что связано с «моим» по-другому ощущается, воспринимается. Все мы рассматриваем мир субъективно.

Возвращаясь к моменту рождения, необходимо подчеркнуть, что в этот период мы вообще ничего не знаем о мире: ни о его устройстве, ни о взаимодействиях в нем, ни о себе. С самого начала мы всему этому учимся с нуля. Принципиально важным является то, КТО нас начинает учить. Немаловажным является и тот факт, чему и как нас учат. Например, если нам объясняют, что это желтый цвет, при этом показывая на желтый, то мы это запомним. Но если ребенка учить, что этот цвет — желтый, показывая при этом на красный, то он это также успешно выучит и будет убежден, что красный — это желтый.

Это произойдет потому, что ребенок не может ничего проверить. У него не хватает для этого опыта и знаний. Когда он подрастет и увидит это несоответствие, он поймет и свою ошибку. Но тогда это будет довольно болезненный процесс. Ведь любой человек опирается на приобретенные им знания. И ему достаточно тяжело переделывать или переосмысливать картину мира, вплоть до частностей, меняя точку зрения. Для этого приходится согласиться с тем, что ты чего-то не знаешь или знаешь неправильно. Это вызывает внутренний конфликт с собой, потому что при таком осознании разрушается твоя внутренняя целостность, тот набор представлений, который ты имеешь на данный момент. Ты, к примеру, знаешь, что и где у тебя в квартире лежит, и тебе при этом комфортно. Но если ты приходишь домой, все вещи лежат не на своих местах, и ты слабо понимаешь, где чего найти, то такой хаос, безусловно, вызывает дискомфорт. Даже в том случае, если теперь все расположено более удобно. Дискомфорт прекратится, когда ты будешь опять знать, где что лежит, и тебе будет опять удобно.

Если мне объяснили, например, что мир — добрый, а я — замечательный, и тут мне приходится сталкиваться с реальностью, когда все оказывается не так, и выходит, что я совсем не замечательный и занимаю не то место в мире, да и сам мир не такой уж и добрый, это открытие вызывает сильнейший стресс. Изменение картины мира вызывает очень болезненные ощущения. В такой ситуации человек пытается удержаться за свои старые конструкты, но не может. Он с трудом принимает новые.

Мы все через это происходили, начиная с детства. У нас постоянно на протяжении жизни меняется представление о мире, хотя сам мир остается неизменным. В детстве мир — один, в подростковом возрасте он видится другим, в юности — третьим и так далее. Старик и младенец в один и тот же год, в одном и том же месте видят мир по-разному. Они понимают и описывают увиденное по-своему. У них разный опыт, разный уровень понимания мира и разное его описание и искажение. Кстати, именно по этой причине и происходит война родителей и детей.

— Получается, что розовые очки — это нечто врожденное, а не то, что общество тебе одевает?

— Одно другое не исключает. Сначала я мир начинаю воспринимать мир через себя. Я — глаза этого мира. Восприятие каждого человека уникально. Вы не найдете человека с идентичными другому взглядами.

Простой пример. Мы можем зайти в один и тот же магазин, и если нас спросят на выходе об увиденных товарах, каждый будет рассказывать о своем, описывать по-своему. И вообще, может сложиться впечатление, что мы были в разных магазинах. Просто потому, что каждый обратит внимание на интересующие именно его вещи. Это объясняется хотя бы тем, что мы не можем охватить своим вниманием ВСЁ. Мы воспринимаем только очень малую часть этого мира. У нас не получается увидеть все то, что происходит вокруг, а соответственно и видеть полную картину реальности. Из-за этого и начинается искажение, которое ведет к субъективному восприятию. Увидеть все невозможно, но чтобы видеть больше, объективнее, надо этого желать и прикладывать много сил! А вот силы прикладывать хотят не многие. Гораздо легче жить, убедив себя в том, что ты видишь все реально, а другие нет.

Кроме того, все то, что мы видим, а также наши внутренние ощущения, наши отношения с другими людьми мы вынуждены пропускать через наше внутреннее «я». Это «я» является тем, что преломляет увиденное. Как хрусталик глаза преломляет свет на сетчатку, которая и воспринимает то, что мы видим. Если хрусталик преломляет не так, то у нас зрение становится хуже, хотя сама реальность при этом не меняется. Поскольку у всех нас этот хрусталик — «Я» сильно искажает, то и видим мы плохо. А раз мы не понимаем, что дело в «Я», а видеть хочется хорошо, то мы одеваем очки, вместо того чтобы обратить внимание на эти причину искажения — наше «Я». А потом мы себя убеждаем в том, что то, что мы видим в своих очках — это и есть самая реальная реальность. Вместо того, чтобы определять где эти искажения у себя, изменять свое зрение, постигать объективную реальность этого мира, мы, убежденные в том, что наше понимание правильно, начинаем другим указывать на их искажения, навязывать им свою картину мира.