Admin - Unknown Страница 3

Джош все смотрел и смотрел на нее, время шло, и пора было переходить к делу… или не переходить. Она изобразила улыбку, еще более безмятежную, чем раньше, пожала плечами и вошла в холл. Одна.

Джош впал в задумчивость, пытаясь оценить размер ущерба, нанесенного их дружбе, а также серьезность возникших у него мыслей о моногамии. Вторая проблема не на шутку его встревожила, и он дал себе слово до утра не делать окончательных выводов, да и никаких выводов вообще, если снова почувствует себя нормально, и уж точно никогда больше не смотреть на губы Хоуп.

* * *

Хоуп растянулась на кровати, уставилась в потолок, схватила один из учебников и стала его листать, не в силах сосредоточиться. В кои-то веки она пожалела, что у нее нет соседки по комнате и, чувствуя, что уснуть все равно не удастся, встала и отправилась в лабораторию.

Когда у нее случалась бессонница, она любила там работать. Студенческая лаборатория, огромное помещение с розовыми стенами – это цветовое решение казалось Хоуп загадочным, – располагала всем, о чем только мог мечтать студент. Микроскопы, центрифуги, холодильные шкафы, стерильные контейнеры и десятка три столов, на каждом из которых размещалась раковина с подставкой для химической посуды и стоял компьютер. Правда, чтобы туда попасть, надо было пройти по коридору, всегда вселявшему в нее страх. Она глубоко вздохнула и с мыслью, что могла бы провести остаток вечера с Джошем, если бы сумела выразить свои чувства, вышла из комнаты.

Короткий коридорчик вывел ее в холл. Поскольку ее экологические принципы велели ей экономить электроэнергию, она не стала включать свет и в потемках заторопилась в сторону лаборатории, напевая себе под нос для пущей смелости.

За дверью ее ждал сюрприз: в лаборатории сидел Люк. Он прильнул к микроскопу и как будто не услышал, что она вошла. Хоуп приблизилась к нему на цыпочках, решив напугать его до полусмерти.

– Не дури, Хоуп, – приглушенно прорычал он из-под защитной маски, закрывавшей почти все лицо. – У меня тут тонкие манипуляции.

– Что за манипуляции в такой поздний час? – спросила Хоуп, огорченная тем, что ее затея не удалась.

– Клетки в процессе разогрева.

– Что за работа?

– Какая может быть работа, когда ты меня отвлекаешь? Полагаю, если ты явилась сюда на ночь глядя, то тоже с целью поработать?

– Очаровательно! – ответила она, не двинувшись с места.

Люк оторвался от микроскопа, резко крутанул табурет и уставился на нее:

– Тебе чего, Хоуп?

– Как у Джоша с юмором? Я имею в виду: улыбка-то у него сногсшибательная, а вот есть ли чувство юмора, неизвестно.

Люк окинул Хоуп суровым взглядом и снова приник к микроскопу.

– Могу, конечно, и со спиной твоей поговорить, – не сдавалась Хоуп, – но ты бы мог быть повежливее.

Люк послушно развернул табурет.

– Джош – мой лучший друг, а ты в нашей компании новенькая. Ты ошибаешься, если думаешь, что я стану обсуждать его с тобой в его отсутствие.

– Зачем греть клетки?

– Я правильно понял, что этот вопрос не связан с предыдущим?

– Я сочла эту тему исчерпанной и перешла к следующей.

– Хорошо. Это способ их разбудить.

– Раньше ты их усыплял?

– Да, методом охлаждения.

– Зачем?

Люк понял, что от нее просто так не избавиться. Он устал, работы у его оставалось еще на несколько часов. Порывшись в кармане, он достал две монеты по 25 центов и протянул Хоуп.

– В коридоре стоит кофейный автомат. Мне большой стакан, со сливками, с двойной порцией сахара. Себе возьми какой хочешь.

Хоуп весело смотрела на него, не вынимая рук из карманов.

– За кого ты меня принимаешь?

Он молча воззрился на нее.

– Постыдился бы! – бросила она и направилась к автомату.

Вернувшись, она поставила перед ним бумажный стакан.

– Так над чем ты тут трудишься?

– Сначала обещай, что не скажешь Джошу.

Хоуп обрадовалась: у них с Люком будет общая тайна, в которую они не посвятят Джоша. Она согласно закивала и приготовилась внимательно слушать.

– Слыхала про биостаз?

– Это что, зимняя спячка?

– Почти. Состояние, схожее с зимней спячкой, только более протяженное. Его еще называют «обратимая остановка жизни».

Хоуп взяла стул и села.

– Некоторые млекопитающие способны замедлять свой обмен веществ до состояния, близкого к смерти. Для этого они постепенно понижают температуру тела почти до нуля. При такой летаргии у животного резко снижается потребление кислорода, в сто раз сокращается сердечный ритм и скорость кровообращения. Сердцебиения почти не расслышать. Для выживания организм вырабатывает сильные антикоагулянты, препятствующие образованию в крови сгустков. Клеточные процессы, можно сказать, останавливаются. Очаровательно, ты согласна? Задача в том, чтобы выяснить, обладают ли другие млекопитающие этой способностью, не умея ею пользоваться. Ты наверняка слышала о редчайших случаях, когда люди, угодившие в ледяную воду или заблудившиеся в горах и спасенные спустя продолжительное время, выживают без осложнений для нервной системы, несмотря на тяжелую и длительную гипотермию. Организм у них реагирует схожим образом – можно сказать, отключается для защиты жизненно важных органов, совсем как у тех животных, о которых я говорил.

– Хорошо, все это я знаю. но почему ты занимаешься биостазом?

– Не торопись. Теоретически – тут я настаиваю на слове «теоретически» – состояние биостаза может позволить организму застыть и законсервироваться на неопределенное время.

– Разве не так поступают уже теперь со сперматозоидами для экстракорпорального оплодотворения?

– Не только, еще и с эмбрионами на ранней стадии деления. Максимальное количество клеток при этом равняется восьми, но это единственные, так сказать, организмы, которые удается таким способом законсервировать, а главное, при необходимости оживить. Сохранение – это одно, возвращение к жизни – совсем другое. Наука в своем нынешнем состоянии столкнулась с физической проблемой. При очень сильном понижении температуры внутри тканей образуются кристаллы льда, разрушающие или повреждающие клетки.

– Что ты, собственно, пытаешься доказать?

– Ничего, мне хватает изучения явления, это занятие меня очаровывает. Криогенизация находится на пересечении нескольких дисциплин: медицины, физики низких температур, химии. Самое трудное – найти человека, способного все это совмещать.

– И ты стремишься стать таким «совместителем», дирижировать всем этим оркестром?

– Может быть, когда-нибудь… Имеет человек право на мечту?

– Зачем скрывать это от Джоша?

– У меня есть на то свои причины. Ты дала мне слово и, надеюсь, сдержишь его.

– Откровенно говоря, я не вижу ничего удивительного в том, чтобы посвятить ночь наблюдению за замороженными клетками. Можешь на меня положиться, я не подведу.

Люк, опять припав к микроскопу, пожал плечами.

– Брось! Ты принимаешь меня за фантазера. Не мешай работать.

Хоуп внимательно за ним наблюдала. Здесь была какая-то странность, она не сомневалась, что Люк что-то скрывает не только от Джоша.

– Знаешь, почему я выбрала эту специализацию? – спросила она, немного помолчав.

– Не знаю и знать не хочу.

– Чтобы синтезировать молекулу, которая воспрепятствовала бы развитию нейродегенеративных заболеваний.

– Гляди-ка! Вздумала покуситься на болезнь Альцгеймера, не больше и не меньше?

– На Альцгеймера и на всю его родню. Как видишь, я тоже занимаю место в когорте великих фантазеров.

Люк повернулся к Хоуп. От его проницательного взгляда ей стало не по себе.

– Когда-нибудь я тебе все объясню, но не сейчас. А пока оставь меня в покое. Раз ты сюда явилась, значит, у тебя тоже есть дела.

Почувствовав, что больше из Люка ничего не вытянуть, Хоуп отошла от него и села за другой стол.

В голове у нее беспорядочно роились мысли. Цепляясь за скудные знания, приобретенные на первом курсе, она силилась постичь, чем способна одарить медицину криогенизация. Однажды ей попалась статья об некоем эпизоде, зафиксированном в приемном отделении больницы в Питтсбурге. Там раненых в критическом состоянии подвергли глубокой гипотермии, чтобы дать хирургам время заняться их травмами. Температуру тела понижали до 10 градусов, погружая организм в состояние на грани клинической смерти, а потом раненого приводили в чувство. На основе холода, рассуждала Хоуп, в будущем можно будет создавать новые методы лечения. Ей хотелось понять, что именно заставило Люка тайком от Джоша укрыться в лаборатории на всю ночь.

Когда она подняла голову, оказалось, что Люк так и не отлип от микроскопа.

– А нельзя применить холод как технику маркировки при борьбе с раковыми клетками? – спросила она. – Предположим, перед сеансом химиотерапии понижаем температуру тела. По логике вещей, злокачественные клетки в спящем состоянии более уязвимы.