Неизвестно - Черняев 1986 Страница 3

Теперь о самом главном эпизоде, который может круто повернуть всю мою жизнь. Явился ко 14 января ко мне Юрка Арбатов. По делу: перед отъездом в Индию на Комиссию Пальме. Но вместо того, чтобы читать бумаги и слушать меня, завел странный разговор. «Знаешь, говорит, Сашка Яковлев позавчера уехал «на Юг» (к Горбачеву, который там готовит свой политический доклад съезду). Мы с ним разговорились по поводу ухода в отставку Александрова (помощника Генсека, с которым, кстати, у меня вчера произошла очередная стычка по текстам писем к ФКП, социал-демократам и революционным демократам в связи с Заявлением Горбачева о ядерном разоружении). Я и говорю, продолжает Арбатов: скажи М.С., что лучше Черняева он не найдет замены... знает международные дела, знает их с угла аппарата

ЦК, честный, умный, опытный, Сашка согласился. Не знаю, говорил ли он уже с М.С... Но ты, смотри, не вздумай отказываться: и его и меня в говно посадишь».

Примерно в этот момент раздается звонок. Звонит Яковлев. Он уже вернулся в Москву. Говорит, что М.С. просил, чтоб я, именно я лично, посмотрел раздел его доклада, где об МКД, и переделал, если сочту нужным. Я, естественно, сказал, что готов. А он добавляет: я, говорит, наверно, попортил тебе жизнь...

Что значит попортил? - удивляюсь я, хотя сразу понял, о чем речь. Но он не стал раскрываться, несмотря на мои «наивные» вопросы и настояния.

Так что треп Арбатова оказался правдой. Я пытался ему, Арбатову, объяснить, почему я не подхожу. Он махал руками. «Ты, что, в своем уме? Да если мне Генеральный секретарь, и какой - Горбачев! - предложил бы референтом (не помощником!) к нему идти, я побежал бы не задумываясь. И не из корысти и положения. А чтобы помочь ему в великом деле, которое он затеял. Неужели ты не хочешь помочь ему? Он очень нуждается в умных советах, в свежих идеях»...

Когда Арбатов ушел, я стал думать. Единственное, что «за» - это невозможность отказаться. Неприлично это именно по арбатовскому мотиву.

Все остальное против: Горбачев меня по-настоящему не знает, хотя я ему и понравился. Я сразу разочарую его отсутствием той энергии, в которой он нуждается и на которую во мне рассчитывает. «Технически» я сразу резко буду контрастировать с ушедшим Александровым, который мог за полчаса прочитать десятки шифровок, столько же всяких прочих бумаг и четко, стройно и с выводами изложить «шефу» самое главное, причем на память, без бумажек. Нет у меня и характера общаться хотя бы на равных с МИД, с КГБ и проч. внешними ведомствами отстаивать то, что в их предложениях мне не «показалось» бы, т.е. вести перманентную серьезную полемику с ними.

И потом, я устал. Мне 65 лет, хочется ровной жизни, побольше покоя и побольше времени на себя, на книги, на выставки, на театр, на Консерваторию, на любимых и проч. женщин. Мне уже не к лицу суетливая должность помощника, не говоря уже о том, что не хочется терять той (весьма большой) самостоятельности, которой я пользуюсь на своем месте (впрочем, это при Пономареве, что будет после него

- трудно предположить), не хочется и уходить от окружения - из Отдела, где меня знают, уважают, где отлаженные естественные отношения, где знаешь, как себя вести в любой ситуации.

Вот так-то! Кроме, повторяю чувства долга и чего лукавить - тщеславия, ничто

меня не тянет «туда»...

26 января 86 г.

Одна знакомая выложила мне о всех перемещениях: и о Гришине, и о Дементьевой, и о Пастухове - что его послом в Данию, и о Захарове - вторым секретарем МГК. Мы там, в аппарате ЦК, о всех перемещениях узнаем из протоколов Секретариата (т.е. неделю спустя), а Москва загодя все знает.

Загладин тут мне говорит: приходила вечером врачиха (а она у них «домашняя»

- друг дома, на свадьбе даже была) и сообщает: мол, врачи Пономарева, Кузнецова, Зимянина, Русакова, Капитонова предупреждены, что скоро их переведут во «второе отделение». Спрашиваю: что такое «второе отделение»? Это, говорит, Загладин, где мы с тобой. Я диву даюсь! Либо начальство Кремлевки «вычисляет» заранее, либо они уже знают об имеющем быть вот-вот решении (которое может быть только на уровне Г орбачева) - об увольнении вышеупомянутых на пенсию!

... Это, однако, «мелочи» по сравнению с московской городской конференцией

24 января. - Доклад Ельцина по симптоматичности, отражающей глубину и масштабы перемен, можно поставить в ряд с XX съездом - о культе. То есть это уже (по духу, словам, подходу) действительное возвращение к ленинским «нормам» и порядкам в партийной жизни и работе. За «Московской правдой» (в которой опубликован этот доклад) теперь гоняется весь мир...

В стиле времени, но и что-то от жестокого лицемерия - что и Гришина посадили в президиум конференции (он ведь еще член ПБ)... Он, конечно, ничтожество. Отсюда и все его пороки и вина. Он - продукт брежневиады... хотя и не пассивный, не «а что было делать» (если поручили!)... Тем не менее, по Москве разговоры: надо бы две звезды-то с него снять.

Вчера встречался с Искрой и ее мужем известным философом Гулыгой. Не перестаю удивляться: вот люди из высоколобой интеллигенции, Искра тоже партийный активист районного масштаба, была делегатом районной (Севастопольской) партконференции. Но их почти не волнует происходящее в политике. Допускаю: они из тех, кто не верят (о которых говорил и Ельцин), которые разуверились. Ладно. Но как же можно быть равнодушными к самому факту устремленности нового руководства к переменам?! Искра даже не читала Ельцина: ей Гулыга по «Правде» пересказал! И опять заговорили, что, мол, Зощенко-то по-прежнему не разрешили издавать целиком. Видно, они ждут: когда разрешат, вот тогда действительно - перемены! Таким масштабом интеллигенция мерит происходящее!!

В Отделе все отчетливее чувствуется «изоляция» Пономарева. Его отстранили даже от таких дел, которые прямым образом касаются Отдела. Видно, доходит это и до «внешнего мира». Луньков из Рима катит на него и на Загладина большую бочку. Чуть ли не в каждой шифрограмме пересказывает мнение (а может быть, вытаскивает из когда-то сказанного) лидеров ИКП. Мол, - все они в восторге от Горбачева, от происходящих у нас перемен, только вот в руководстве Международного отдела ничего не меняется, засели там брежневцы и знать ничего не хотят, действуют методами, будто на дворе Коминформ. Кьяромонте будто бы сказал: «Что поделаешь! Десятилетиями так сложилось, что на наших товарищей одно упоминание о Международном отделе ЦК действует, как красная тряпка на быка! Но не подумайте, продолжил он, - что это переносится на нынешнее руководство ЦК. Отнюдь. От него мы в восторге и многого ждем»...

Итальянцы теперь уже в открытую называют Загладина, как ведущего в нашей интриге с Коссутой. Видно, они засветили их связи, в том числе и финансирование патронируемых Коссутой изданий. Говорил я Вадиму об этом, и Пономареву тоже ворчал: ничего эти методы не дадут, самого Коссуту подставим и себя разоблачим. Не те времена, чтоб такими приемами загонять «братские партии» в просоветскую овчарню Но увы! - иным себе комдвижение наш Пономарев не мыслит. Поэтому и спета его песня (а не только потому, что ему 81 год).

Продолжаю читать «Фаворита» Пикуля. Медленно. Очень поучительно и веришь, что именно так делалась наша история... и не без последствий даже для нынешних времен. А Екатеринушка-то у Пикуля весьма аппетитная... И еще раз поразился ассимилирующей силе русской нации. Ведь не стала бы она Великой, не заставив себя стать русской, а она сделала себя русской и сделала это искренне, с удовольствием, необратимо и не только - из честолюбия, а и по закону отталкивания от своей прежней национальности... Не представляю ее себе на английском или французском престоле, хотя там Западная Европа!

29 января 86 г.

Все сильнее чувствуется вынесение за скобки нашего Отдела (Пономарева). Г орбачев преднамеренно сделал так, чтобы не приглашать Пономарева на переговоры с Наттой. Загладин присутствовал, но официально (в печати) и его не назвали, как участника (только по фото и ТУ он наличествует).

Сегодня видел текст речи Горбачева на обеде, в честь Натты. Текст очень сильный, горбачевский. Прочел стенограмму первого дня (внутренние вопросы, но затрагивалось и отношение КПСС-ИКП, и международные дела). Это коренной поворот в нашем поведении в МКД, совершенно новый курс и стиль общения с компартиями. Спор о «еврокоммунизме», с которым тов. Пономарев 10 лет вел борьбу, занесен в разряд «мелочных» явлений (термин из речи Горбачева), и его надо решительно прекратить, - чтоб не мешал солидарным действиям братских партий.

В беседе один на один Натта деликатно поставил вопрос о «нашей поддержке» Коссуты и получил фактически от М.С. заверение, что это «недопустимо»: отношения только с руководством, Генсек с Генсеком, открытые и доверительные. Внутрипартийные дела - это внутрипартийные дела. (Таким образом, щапошниковско- пономаревский вариант с финнами тоже накрылся, я думаю).