air - o f7d12d3eb98ba64b Страница 3

из того вчерашнего фильма и освоил способность раствориться в толпе.

Она достигла максимума в своей странной и навязчивой увлеченности –

после того как наблюдала за ним два года и после того как осмелилась

пригласить его на танец в школе. Но во время перемены, вместо того чтобы, как

всегда, найти его читающим под деревом, она увидела, как двое хулиганов на

спортивной площадке пихали его из стороны в сторону. Тогда Дэлайла пнула

Итана Пинорелли в голень, заехала Джеймсу Тауну в челюсть, получила

ответный удар в лицо и тут же была исключена из школы.

Родители в ужасе отправили ее к эксцентричной бабушке, чтобы Дэлайла

жила и посещала там частную школу. Но строгая католическая школа была не

настолько строгой, как на то надеялись ее родители, и именно Св. Бенедикт стал

ключом, который разблокировал ее воображение.

Расстояние должно было с годами приглушить ее увлечение, но Дэлайла

поняла, что не сможет остановиться и перестать наблюдать за Гэвином.

– На что ты уставилась? – спросил Давал, толкнув ее в плечо и этим вырвав

ее из своих мыслей.

Она проглотила кусочек яблока и показала подбородком в сторону

сидящего под деревом и в одиночку читающего книгу Гэвина.

Давал фыркнул.

– Ты слишком долго была заперта в школе с одними девочками, если

считаешь, что он лучшее, на что можно смотреть.

Покачав головой, Дэлайла настоятельно проговорила:

– Нет, посмотри на него.

– Я и смотрю.

– Он стал таким большим… и высоким, – Гэвин всегда был таким: настолько высоким и большим, что всегда поражало, как он мог двигаться.

Теперь его длиннющие ноги соответствовали большим стопам, а руки идеально

подходили невероятно широкому торсу. Гэвин вырос, и, похоже, теперь у него

был миллион секретов: он был чем-то вроде криптонита Дэлайлы.

Давал рядом промычал, равнодушно соглашаясь.

– И он больше не тощий, – добавила она. – На самом деле, он мускулистый.

Даже Дэлайла уловила, как она произнесла это слово – «мускулистый» –

как нечто немного грязное.

– Как скажешь.

– И… – Дэлайла затихла. Что она могла сказать? Я была одержима и

увлечена его очарованием, когда мне было девять, а сейчас поражена, узнав, что он намного лучше, чем я ожидала?

– Это ты подсунула записку в его шкафчик? – спросил Давал. – Перед тем

как тебя отправили в школу Св. Бенедикта.

Смеясь, Дэлайла кивнула. Судя по всему, ее увлечение Гэвином Тимоти не

было секретом.

– Напомни, что там было написано? – уточнил Давал.

– Там было: «Я не хочу, чтобы ты прятался. Ты мне нравишься».

Давал расхохотался.

– Это никуда не годится, Ди. Кроме того, это по-прежнему правда.

Она прикусила свой ноготь, не в силах отвести взгляд от тени парня под

деревом.

– Интересно, он хоть получил ее?

– Ага, – откусив сэндвич, ответил Давал. – Затем кто-то – не помню, кто –

забрал ее у него и сделал из этого большое шоу.

– Что ты имеешь ввиду под «сделал из этого большое шоу»?

Давал пренебрежительно махнул рукой.

– Прочитал твою записку перед всеми на спортивной площадке, похабно

причмокивая.

– А что сделал Гэвин?

– Он вроде бы посмеялся со всеми с минуту, а затем попросил твою записку

обратно.

Дэлайла слегка улыбнулась. По крайней мере, Гэвину была нужна ее

записка. Как жаль, что, возможно, это самое романтичное, что с ней случилось,

– и она услышала об этом спустя шесть лет.

У нее была тысяча вопросов о жизни в Мортоне, так как она уехала в

школу-интернат. В один день она была шестиклассницей средней школы в

Мортоне, а на следующий летела в Массачусетсе.

Приезжая на неделю или на две, она понимала, что этого не достаточно, чтобы вернуться к ритму жизни маленького города. Стоило ей только втянуться, как приходило время уезжать. Были бы здесь ли у нее друзья, кроме Давала?

Кто впервые поцеловал бы ее? Кто пригласил на свидание?

Но сейчас большинство ее вопросов были о Гэвине. Была ли у него

девушка? Продолжает ли он играть на фортепиано? И, конечно же, видел ли

Давал хоть одного из родителей Гэвина или любого другого взрослого рядом с

ним? Это было самой большой загадкой для Дэлайлы в детстве: Гэвин был

единственным ребенком, кто без сопровождения присутствовал на Back to School Night [мероприятие наподобие расширенного родительского собрания, знакомство

родителей с учителем и его методиками, с традициями школы и т.д. – прим. перев.], а после

школьных спектаклей и учебы его никто никогда не ждал.

Ее увлечение всегда было смесью подросткового либидо и неуклюжего

покровительства.

– Ты рада, что вернулась? – спросил Давал, не обращая внимания на ее

задумчивость.

Дэлайла пожала плечами. Как бы ни было приятно снова видеть Давала, или строить глазки Гэвину, она с легкостью ответила бы «нет». Ее

бесцеремонно перевели в школу Св. Бенедикта, но та быстро стала ее домом, в

отличие от здешнего квадратного, покрытого потрескавшейся штукатуркой, с

двумя спальнями.

Дэлайла скучала по своей старой школе, друзьям, своей старенькой

бабушке, в чьем доме она провела последние несколько лет, когда ее родители

начали предполагать, что Дэлайла лучше останется в Массачусетсе, нежели

приедет на неделю на весенние каникулы или на День Благодарения, или даже

на целое лето. Но Нонну, страдающую слабоумием, перевели в дом

престарелых, и без нее родители Дэлайлы не могли позволить ей продолжать

учиться в школе так далеко от дома.

– Ладно, можешь не отвечать, – сказал Давал, после того как ее молчание

затянулось. – Я рад, что ты вернулась, Ди. Нам нужны такие чудачки, как ты.

– Я тоже рада тебя видеть, – сказала она, прижимаясь к давнему другу. – И

я счастлива видеть повзрослевшего Гэвина.

– Еще бы. Ты маленькая ведьма.

Дэлайла одарила Давала озорной улыбкой. Но затем раздался звонок,

напугавший ее и оповещающий о конце обеденного перерыва. Когда Дэлайла

еще раз бросила взгляд на дерево, Гэвина там уже не было. Она собрала остатки

обеда и пошла обратно вслед за Давалом.

За весь день ей удалось лишь пару раз мельком увидеть Гэвина, и

любопытство Дэлайлы взяло верх. Чем он занимается после школы?

Встречается с друзьями? Работает? Вопросы множились и сводили с ума, и все

это напомнило ей, каково это – лежать в кровати в школе Св. Бенедикта в

безуспешной попытке сопротивляться желанию улизнуть в Корпус Изящных

Искусств.

После того как он направился домой, она шла за ним на безопасном

расстоянии, делая вид, что смотрит на сады или в свой телефон, или куда-

нибудь еще, лишь бы не выглядеть подозрительно, и уж определенно не как

сталкер, идущей за парнем семнадцать кварталов до его дома.

Ведь это же не странно, да? Сколько раз ее подружки убегали в мужское

общежитие школы Св. Иосифа, или Нонна рассказывала, как она, будучи

ребенком, проходила мимо дома дедушки, лишь бы одним глазком заглянуть в

его гостиную. Когда она говорила об этом, это звучало безобидно, но так ли это

сейчас?

Ей на самом деле не стоило преследовать Гэвина. По ее подозрениям, он

все еще жил в том же доме, который все называют Лоскутный Дом, за то, что

все части дома отличаются по цвету и стилю.

Он был огромным и стоял между рядами одинаковых домов, но был

огорожен высокой изгородью, покрытым вечноцветущей фиолетовой ипомеей и

скрывающим само здание от посторонних глаз. Из того немногого, что ей

удалось разглядеть, стоя на тротуаре, пока собирала сладости на Хэллоуин (это

был единственный раз, когда ей удалось близко подойти к дому, и в то время

железные ворота были открыты), она узнала, что прихожая была из

современного стекла, боковой кабинет выстроен из деревянной черепицы с

уютным эркером. На третьем этаже была небольшая башенка, частично в

Викторианском стиле, с вырезанными из дерева украшениями.

Дети считали, что в этом доме обитают привидения, но Дэлайла так не

думала. Для нее дом был потрясающим, цветущим, будто пришедшим из

давних времен или из старых черно-белых фильмов. Подростки на Хэллоуин

всегда планировали забросать его яйцами, но, насколько ей было известно, никогда этого не делали. Дом – как самое странное место в Мортоне, вместе с

Гэвином – был настолько необычным, что местные жители хотели

притвориться, будто его вовсе не существует.

Впереди нее Гэвин свернул за угол, и Дэлайла отступила назад, прячась за

стволом огромного вяза и наблюдая. Она ждала, когда он приблизится к забору, и повторяла себе, что как только он коснется защелки на воротах, она

развернется и пойдет домой.