Налле Лапсон - Йоста Кнутссон Страница 3

Не дожидаясь ответа, он залез под стол, вытащил оттуда сверкающую золотом трубу и продудел на ней торжественные фанфары.

Глава четвертая. Дегенеральным ректором разит!

В ресторане началось столпотворение. Генеральный директор зажал руками уши, один коммивояжер опрокинул бокал с пивом, важная пожилая дама стала звать полицию, а толстый бакалейщик свалился со стула на пол и засучил ногами.

Примчался запыхавшийся официант.

— Это недопустимо, — выдохнул он. — Кто тут трубил? Медведь?

— Да, это он! — с жаром подтвердил генеральный директор.

Налле Лапсон поднял на него серьезные глаза. Ну зачем врать?

«Может, это и называется “никакой культуры”? — подумал он. — Когда говорят неправду?»

— Это я трубил! — признался радостный трубач. — Потому что мы тут все за столиком проголодались. И заждались еды.

Официант раздал всем по меню.

— Попрошу кислого молока, — с кислой миной попросил генеральный директор. — С корицей, сухариком и двумя корочками хлеба. Потом вареное яйцо, и чтобы варилось ровно четыре с половиной минуты и ни секундой больше или меньше. Большую чашку кофе, четыре куска сахару, сливки и сдобную булочку без крема.

«До чего это непросто — есть в вагоне-ресторане», — думал Налле Лапсон, вертя в лапах меню.

— Мне, пожалуйста, хлеб с маслом, яйцо и кофе, — сказал трубач и пошевелил ушами.

— Если можно, хлеб с маслом, яйцо и какао, — сказала Лотта.

— А вам что угодно, сударь? — спросил официант.

Налле Лапсон поднял на него глаза.

— Мне-то? — сказал он. — Так. А что у вас есть?

— Все стоит в меню, — ехидно заметил официант.

Бедный Налле Лапсон — он не умел читать! Лишь вертел меню туда-сюда и как раз теперь держал его вверх ногами.

— Ну-у, заказывать будем? — поторопил официант.

— МЕДА! — сказал Налле Лапсон.

— Его же нет в меню.

— Тогда один сухарик без крема, варить четыре с половиной минуты, — сказал Налле Лапсон.

Официант глянул на него свысока:

— Какой-нибудь напиток?

— ЧЕРНИЧНЫЙ КИСЕЛЬ, — сказал Налле Лапсон.

Наконец принесли заказ.

— Черничного киселя нет, — сообщил официант, — но я принес вместо него брусничного варенья, — если вас это, конечно, устроит.

Еще бы не устроило! Налле Лапсон в жизни не пробовал ничего вкуснее, чем сухарики с брусничным вареньем.

— Вагоны-рестораны — толковое сооружение, — заметил Налле Лапсон, повернувшись к генеральному директору.

Генеральный директор не ответил.

«Вот она, культура, — подумал Налле Лапсон. — Ничего, продолжим». И спросил:

— Ну как яйцо — вкусное?

Снова ни слова в ответ.

— У меня-то просто объедение! — сказал трубач.

— И у меня, — сказала Лотта.

— Официант, позвольте расплатиться, — сказал генеральный директор. — Тут до того медведем разит, что и лишней минуты находиться невозможно.

— Здесь что, надо платить? — шепнул Налле Лапсон Лотте.

— Конечно, — сказала Лотта. — Но ты не волнуйся, я за тебя заплачу.

— Официант, позвольте Лотте расплатиться! — закричал Налле Лапсон и замахал лапой. — Тут до того дегенеральным ректором разит, что и лишней минуты находиться невозможно.

Глава пятая. Я-то пока читать не умею

Налле Лапсон прошел с Лоттой в ее купе.

Тут появился кондуктор и начал проверять билеты. Увидев Налле Лапсона, он замер.

— А-а это еще кто? — спросил он чуть дрогнувшим голосом. — И откуда он тут взялся?

— У тебя же есть билет? — шепнула Лотта Налле Лапсону.

— Билет? — удивился Налле Лапсон. — А что это такое?

— Это же скандал! — сказал кондуктор. — Медведя следует высадить из поезда, и немедленно!

Налле Лапсон сощурившись поглядывал то на Лотту, то на кондуктора.

— Есть идея, — шепнула ему Лотта. — Тебе сколько лет?

— Думаю, год, — сказал Налле Лапсон. — Может, еще нет. Но, с другой стороны, почти есть.

— Послушайте, дяденька кондуктор, — сказала Лотта. — Если пассажиру меньше шести лет, разве он не имеет права ехать бесплатно?

— Хм, имеет, конечно, а как же, — сказал кондуктор.

— Так вот, — сказала Лотта. — Этому бедняжке всего годик. Вот так вот.

— Хм, ну тогда-то понятное дело. — Кондуктор почесал голову и вышел из купе.

— А тебе сколько лет? — спросил Налле Лапсон.

— Десять, — ответила Лотта.